План был такой: выделить Рахмету на эксе самую рискованную задачу. Что лучше дела покажет, честен человек или нет?
Но теперь выходило, что брать Рахмета на экс нельзя.
Приняв решение, Грин нажал медную кнопку водослива, последнего новшества гигиенической техники, и вышел из уборной.
Рахмет, Емеля, Снегирь и Арсений, сын отсутствующего хозяина, стояли подле исчерченной углем схемы.
— Ага, наконец-то, — обернулся Снегирь, возбужденно блестя глазами. — Мы тут беспокоимся, справитесь ли вы с Козырем вдвоем. Все-таки вас только двое, а нас целая орава.
— Больно рискованно, — поддержал мальчика Рахмет. — И потом, ты не слишком доверяешься этому поповскому Рокамболю? Как бы он не сделал ручкой со всеми деньгами. Давай я с вами буду, а бомбу кинет Емеля.
— Нет, бомбу я! — воскликнул Снегирь. — Емеля должен ребятами командовать.
Испугался опасности или другое? — подумал Грин про Рахмета. Сухим, не допускавшим возражений голосом сказал:
— Мы с Козырем справимся вдвоем. Бомбу бросит Емеля. Бросил — и беги за угол. Не жди пока разорвется. Только крикни сначала, чтобы поняли, кто бросил. За стенку — и командуй, когда стрелять. А Рахмет на экс не пойдет.
— То есть как это?! — взвился Рахмет.
— Нельзя, — объяснил Грин. — Сам виноват. Ты в розыске. Приметы у всех филеров. Только нас провалишь. Сиди тут, у телефона.
* * *
Двинулись в четверть пятого — чуть раньше, чем следовало.
Во дворе Грин оглянулся.
Рахмет стоял у окна. Увидел, махнул рукой. Вышли из подворотни в переулок.
— А черт, — сказал Грин. — Шомпол забыл. Нельзя — вдруг патрон заклинит.
Снегирь, весь пунцовый от волнения, предложил:
— Давай сбегаю. Где он у тебя? На тумбочке, да? — и уж кинулся бежать, но Емеля ухватил его за шиворот.
— Стой, шебутной! Нельзя тебе возвращаться. Первый раз на акцию идешь — поганая примета.
— В санях посидите, я сейчас, — бросил Грин и повернул назад.
Во двор сразу не пошел, осторожно выглянул из подворотни. У окна никто не стоял.
Быстро перебежал двор, поднялся по лестнице до бельэтажа. Нарочно смазанный замок не скрипнул.
Проник в квартиру бесшумно — сапоги оставил на лестнице.
Крадучись миновал столовую. Из кабинета, где телефонный аппарат, донесся голос Рахмета:
— Да-да, двенадцать — семьдесят четыре. И побыстрей, барышня, срочное дело… Охранное? Это Охранное отделение? Мне…
Грин кашлянул.
Рахмет уронил рожок и проворно обернулся.
В первый миг его лицо сделалось странным — лишенным всякого выражения. Грин догадался: это он не понял, расслышаны ли роковые слова, еще не знает, какую роль ему играть — товарища или предателя. Вот, стало быть, какое у Рахмета настоящее лицо. Пустое. Будто классную доску вытерли сухой тряпкой, и остались мучнистые разводы.
Но пустым лицо оставалось не более секунды. Рахмет понял, что раскрыт, и уголок рта оттянулся в глумливой усмешке, глаза презрительно сузились.
— Что, Гринчик, не поверил боевому соратнику? Ну и ну, не ожидал от тебя, малахольного. Что вытянулся, как оловянный солдатик?
Грин стоял неподвижно, держа руки по швам, и не шелохнулся даже тогда, когда васильковый человек с выщербленной улыбкой выхватил из кармана «бульдог».
— Что ж ты один? — прошепелявил Рахмет. — Без Емели, без Снегирька? Или стыдить меня пришел? Только ведь у меня, Гринуля, стыда нет. Сам знаешь. Жалко, придется тебя в минус перевести. Живьем сдать вышло бы эффектней. Что вылупился? Ненавижу тебя, истукана.
Выяснить оставалось только одно — давно ли Рахмет сотрудничает с Охранкой или заагентурен только вчера.
Грин так и спросил:
— Давно?
— Да считай, с самого начала! Меня давно тошнит от вас, скучнорылых. А больше всего от тебя, чугунный ты болван! Я вчера встретил человека куда полюбопытней, чем ты.
— Что такое «ТГ»? — на всякий случай спросил Грин.
— А? — удивился Рахмет. — Что-что?
Других вопросов не было, и Грин больше терять времени не стал. Метнул нож, зажатый в правой ладони, и кинулся на пол, чтобы не задело выстрелом. Но выстрела не было.
«Бульдог» упал на ковер, а Рахмет схватился обеими руками за черенок, торчавший из левой половины груди. Опустил голову, с удивлением разглядывая диковинный предмет, рванул его из раны. Кровь залила весь перед рубашки, Рахмет повел невидящим взглядом по комнате и рухнул лицом вниз.
— Едем, — сказал Грин, с разбегу плюхаясь в сани и пряча под сиденье сундучок с самым необходимым: взрыватели, фальшивые документы, запасное оружие. — Завалился под стул. Еле нашел. До Хлудовского вместе. Там вылезете, а я на встречу с Козырем. И вот что. Сюда не возвращаться. После экса к обходчику. Арсений тоже.
Козырь уже прохаживался вдоль тротуара, одетый коммивояжером средней руки: в бобровом картузе, коротком пальто, клетчатых брюках, щегольских белых бурках. Грин, как условились, нарядился приказчиком.
— Где тебя черти носили? — прикрикнул на него «специалист», входя в роль. — Лошадь вон привяжи да сюда ступай.
Когда Грин подошел, налетчик подмигнул и вполголоса сказал:
— Ну мы с вами и парочка. Я таких гуськов на заре юности любил потрошить. Поглядели бы на Жюльетку — и вовсе не узнали бы. Я ее мещаночкой вырядил, чтоб в «Индии» не пялились. Шуму было, скандалу! Не желала уродоваться, ну ни в какую.
Грин отвернулся, чтобы не тратить время на пустые разговоры. Осмотрел позицию и определил ее как идеальную. «Специалист» свое дело знал.
Узкая Немецкая улица, по которой приедет карета, вытянулась прямой линией от самого Кукуйского моста. Конвой будет виден издалека, хватит времени присмотреться и подготовиться.
Перед самым перекрестком поперек мостовой валялось длинное бревно, какой нужно толщины — конный переедет легко, но сани встанут. Еще через полсотни шагов справа виднелся зазор между домами: Сомовский тупик. Там, за каменной церковной оградой, уже должны были сидеть в засаде стрелки. Из-за угла высунулась голова. Емеля. Высматривает.
План Козыря был хороший — простой и крепкий, осложнений не предвиделось.
Вечереть еще не начало, но по краям неба свет уже потускнел, прибавил мутно-серого. Через полчаса сгустятся сумерки, но акция к тому времени уже закончится, а для отрыва темнота кстати.
— Сейчас пять, — сообщил Козырь, щелкнув крышкой богатых часов на толстой платиновой цепочке. — Выезжают из экспедиции. Минут через пяток увидим.
Он был упругий, собранный, в глазах играли веселые искорки. Подшутила судьба над протоиереем — подбросила в постное поповское семейство этакого волчонка. Грина заинтересовал теоретический вопрос: что делать с такими Козырями в свободном, гармоничном обществе? Ведь природа все равно будет их поставлять в определенной пропорции. Врожденную склонность воспитанием не всегда переломишь.
Придумал: опасные профессии, требующие людей авантюрного склада, останутся. Вот для чего пригодятся Козыри. Проникать в пучины морей, покорять неприступные горные вершины, осваивать летательные аппараты. А позже, лет через пятьдесят, потребуется исследовать другие планеты. Работы всем хватит.
— Отвали! — крикнул Козырь на дворника, который кряхтя пристроился к бревну — откатить в сторону. — Наше это, сейчас возок вернется, подберет. Эх, народишко, только подобрать, где плохо лежит.
Дворник ретировался от сердитого человека за железные ворота, и на улице стало совсем пусто.
— Е-едет денежка, е-едет родимая, — тихим, вкрадчивым голосом протянул Козырь. — Давайте-ка на ту сторону. И не суйтесь наперед, на меня смотрите.
Сначала было видно продолговатое темное пятно, потом стали различимы отдельные фигуры — всё в точности, как говорил Козырь.
Впереди двое конных стражников с карабинами через плечо.
За ними карета экспедиции ценных бумаг: большой закрытый возок на полозьях, рядом с кучером двое — урядник и экспедитор.
По бокам от кареты еще конные стражники — два справа и два слева.
Замыкали конвой сани, которых отсюда толком было не видно. В них полагалось находиться еще четырем стражникам при карабинах.
Емеля вышел из-за утла, прислонился к стенке. Смотрел на проезжающую мимо процессию. В руке держал круглый сверток — бомбу.
Поглаживая пальцем рифленую рукоятку «кольта», Грин ждал, когда передние заметят бревно и остановятся. Часы над аптекой показывали девять минут шестого.
Лошади равнодушно переступили через преграду и двинулись дальше, однако кучер кареты затпрукал, натянул поводья.
— Куда? — заорал урядник, приподнимаясь. — Куда поехали, бараны? Бревна не видите? Слезайте с лошадей, оттащите его в сторону. И ты пособи, — подтолкнул он кучера.
Увидев, что конвой остановился, Емеля медленно, прогулочным шагом двинулся сзади к замыкающим саням, вроде как любопытствуя.
