Остается совсем немного до конца газеты, но если вспомнить удивительную застенчивость «Стрейтс Эхо» в том, что касалось всех случившихся смертей, – то неожиданности еще возможны.
Опять реклама. Первые в мире сигареты, лечащие от болей в горле, – из Англии: «Плейерс» с пробковым фильтром. На рисунке – круглая сигаретная банка, и футболист на фоне британского парламента. Еще сигареты – «Кэпстен», «свежие, в герметичных банках». 16 ярдов шелка за 2 фунта – специальное предложение, которое я видела в газете упорно, раз за разом, ежедневно. Шины Goodyear. От комаров предлагался «Пьюрол». Из Оксфорда – «моррис», машина «как раз для ваших дорог», 5-местная, «покоящаяся на стальном мосте», «сильна, как множество лошадей, и так же надежна». Наконец, «утренний туалет от Элизабет Ардан – крем на венецианской основе, тоник и пища для кожи».
Мне нужны были все-таки местные происшествия, а не реклама. На первой полосе еще раньше я заметила рассказ о редком случае смерти от бубонной чумы – некто Фаркухар из Шанхая умер на борту «Города Токио», когда лайнер подходил к причалам Гонконга.
Еще из местных новостей была информация о приезде нового имама (с пояснением: мохамеданского проповедника) в храм Капитана Клинга и нового санта (святого человека) – в сикхский храм на Брик-килн-роуд. А в аркадах Логана на Бич-стрит предстояла распродажа имущества некоего Йон А Гима – земель и участков, по которым он не уплатил по ипотеке.
Прочитав все это, я расслабилась. Оставалась только одна заметка.
И вот она была про загадочную смерть: описывался инцидент в гавани. Сампан некоего сиамца попал под пароход «Кулим». Расследование проводил г-н Н. Уорд, магистрат полиции Пенанга, он же – ее коронер. Пропал без вести, то есть, в общем, утонул пассажир сампана, некто Чеонг Фок.
Где я слышала эту фамилию? Так или иначе, это никак не мог быть Элистер.
С этими размышлениями я закрыла газету и твердыми, не дрожащими руками положила ее на стол.
Когда у тебя все получается, постарайся скрыть свое изумление. Но отсутствие новостей – еще не окончательный успех, предостерегала я себя.
Успех я ощутила в полной мере, когда у меня в кабаре появился гость. С официальными вопросами. Рыжий инспектор Флэннаган с блокнотом поинтересовался, когда я в последний раз видела господина Макларена. В танцевальной зале «Раннимеда», в среду, честно отвечала я, и чуть позже у ворот отеля, до которых он меня проводил. Тот поднял рыжие брови, но комментировать мое неуместное присутствие в отеле такого класса не стал. Записал прочие ответы и подробности, односложно ответил на множество моих взволнованных вопросов и, надев «тупи» – солнечный шлем, – покинул меня.
Так, это лишь начальная стадия расследования, но мне и ее было достаточно, чтобы понять: все пока идет хорошо.
Следующий гость появился только через два дня, за которые я почти полностью избавилась от всех нервических симптомов. Я уже знала, что моя операция удалась полностью. Если бы Элистера (или его тело) нашла полиция, к этому моменту хоть кто-нибудь мне об этом бы сообщил.
А вместо этого меня через упомянутые два дня посетил отвратительный британский юноша, у которого буквально на лбу было написано: «Я из Сингапура».
Если вы увидите в толпе на Бич-стрит человека, который идет вдвое быстрее остальных, то это сингапурец. Если же впереди сингапурца за углом скрывается со скоростью летящего ядра расплывчатый силуэт человека – то это неспешно прогуливается кто-то из Гонконга.
Похоже, пенангская полиция получила, наконец, подкрепление. И один из тех самых «двух сингапурских клоунов» – да не из обычной полиции, а из специального подразделения – удостоил меня визитом.
Инспектор Джеймс Ярборо обозвал меня «Амалией де Суза», с ударением, конечно, на последнем слоге, с подозрением посмотрел на неизбежный стакан воды, который принесли ему мои официанты (вдвоем, один нес поднос, другой снимал с него стакан и ставил перед гостем), и повторил вопросы, задававшиеся Флэннаганом: когда я в последний раз видела господина Макларена и так далее. Я повторила ответы.
Далее Ярборо, худой юноша моложе меня года на два, у которого кроме упомянутой надписи на лбу можно было добавить туда же рекламу теннисных мячей или обуви для гольфа, начал читать мне некий документ.
Из которого следовало, что такого-то числа меня видели с господином Маклареном в храме Кек Лок Си, что переводится как «храм предельной радости». Что в отеле помнят несколько звонков, которые он сделал по номеру этого кабаре (тут Ярборо обвел холодным взглядом заведение, будто спрашивая, куда же подевались девочки). Зарегистрированы и его звонки мне домой.
Далее, продолжал инспектор, такого-то августа меня и господина Макларена видели в уличном ресторанчике по адресу (тут он с особым вкусом выговорил название – Кэмпбелл-стрит). В котором произошла следующая сцена: госпожа де Суза принялась швырять в господина Макларена тарелками с китайскими деликатесами, после чего господин Макларен упал на пол и оттуда произвел два выстрела из табельного оружия в пуллеров рикш, которые подошли к столику, чтобы оспорить таксу за провоз. Далее господин Макларен разбил рикшу одного из пуллеров о колонну здания по адресу (снова с особым выражением прозвучало это «Кэмпбелл-стрит»), о чем имеется полицейский протокол.
Поскольку одежда господина Макларена после этого инцидента оказалась испорчена содержимым брошенных в него тарелок с едой, под предлогом необходимости вымыться он и госпожа де Суза поднялись наверх, в бывшие комнаты для частных свиданий, где провели вместе более двух часов. После чего господин Макларен переоделся в индийскую курта-пижаму, купленную на средства госпожи де Суза. В этой же неуместной одежде его видели на следующий вечер в бальной зале отеля «Раннимед» танцующим с госпожой де Суза (комментариев здесь, как и в случае с Флэннаганом, не последовало).
Далее же из показаний госпожи де Суза следует, что в последний раз она видела господина Макларена после вышеупомянутых танцев «у ворот отеля», до которых он якобы ее провожал. Однако через некоторое время после описываемых событий полицией был зарегистрирован угон из двора того же отеля автомобиля марки «хадсон», принадлежащего главе городского суда г-ну Спрулю. Есть свидетели, утверждающие, что похожий автомобиль выехал из двора «Раннимеда» в спешке, за рулем и на пассажирском сиденье находились англичанин и молодая женщина, последняя управляла автомобилем. Англичанин же выкрикивал слова, примерно напоминающие «здравствуй, дедушка». Именно после этого господина Макларена не видели более нигде. В отеле он не ночевал. Что госпожа де Суза может сказать по этому поводу?
Чтобы вывести меня из себя, хватит и двух «де Суза». Здесь их было гораздо больше.
– Господин инспектор, – сказала я. – Поскольку вы так любезны, что обращаетесь ко мне официально, то прошу повторить: госпожа де Соза, с ударением на первом слоге. А еще точнее – Амалия Родригез Гонсалвеш Мафалда де Албукерке де Соза.
– Родригез Гонсалвеш… – споткнулся щенок из Сингапура, и лицо его стало красным.
Я подумала, что на теннисном корте сделала бы из него тряпку за два сета. И пожалела, что сгоряча присвоила себе имя захватившего в свое время Малакку Афонсо де Албукерке, к которому не имела никакого отношения. И без него бы обошлось.
– Благодарю вас за хорошую попытку. Обвинение в похищении автомобиля серьезно, но вы уверены, что ваши свидетели опознают в этих неизвестных мне двух людях именно меня?
Ярборо все-таки отпил здоровенный глоток моей воды – она ему была очень нужна.
– Далее, – продолжала я, – не скрываю, что провела вместе с господином Маклареном немало приятных часов. И что меня безумно тревожит его отсутствие в отеле, то, что он не звонил мне уже в течение нескольких дней. Я не могу не связывать это с творящимися в городе убийствами англичан, пресечь которые полиция бессильна. Но, исключая сомнительное обвинение в угоне, мне неясно, в чем еще состоит мое преступление.
– Растянувшийся на несколько дней безобразный дебош и оскорбление общественной нравственности, – отчеканил юноша. – Это для начала. А далее – я хотел бы официально предложить вам сотрудничать с полицией, предоставив ей имеющуюся, возможно, у вас информацию о местонахождении сотрудника полиции Бенгалии господина Макларена. Или – его тела. И имейте в виду, что речь идет о событии чрезвычайном, которое полиция Стрейтс-Сеттлментс расследует всеми, я подчеркиваю – всеми имеющимися у нее силами. Речь идет о жизни британского подданного. Вы были фактически последней, кто его видел.
– Отлично. Значит, мне грозит тюрьма, а до нее – судебный процесс. Или не тюрьма, а наказание раттановой тростью?
– Вы отлично знаете, что телесные наказания в отношении женщин в колонии не практикуются, – отчеканил сингапурец.
