Тяжело отдуваясь, начальник отделения потянулся к графину, нацедил полстакана, неспеша отпил и закончил:
- По делу об убийствах из «кольта» напрягись. Небось, следовательшу больше разглядывал, а не делом занимался? Скажу тебе - мартышкин труд. У нее хахаль - мы всем отделом рядом не стояли. Оганесяна, прокурора Читинского сельского знаешь? Ну и вот. Иди, вживайся. Савиных Петром Иннокентьевичем кличут. Свободен.
Начальник ОУР Петр Григорьевич Генкин в буках не числился. Наоборот, отличался вниманием, благожелательностью и общительностью. На работу в милицию он пришел поздно, почти тридцати пяти лет, что говорится, от станка. По партийной путевке с машзавода. А до этого преподавал в профтехучилище. Но оперское дело за десять минувших лет полюбил всерьез и, надо сказать, оно у него спорилось. Прокол или неудачу в розыске понять мог - всякое бывает, всего не учесть, но ситуация с Писаренко его коробила: первейшее дело опера - рот на замке. А тут, ишь, растренькался с журналюгой!.. Конечно, с одной стороны, лишний штык очень кстати, а с другой. Дел и так невпроворот, так еще вот такие субчики за собой чужое волокут.
Оперская жизнь научила Генкина четко отделять «свое» от «чужого». Поэтому за принцип территориальности он бился, как зубр. И так бились все. Еще не осела пыль от недавней «битвы» с коллегами из «железки» - Управления внутренних дел на транспорте, а тут этот Писаренко с довесочком!
Генкин вновь тяжело вздохнул и еще попил воды из графина. За «битву» с «железкой» огребли по полной и Генкин с начальником РОВД и противная сторона, которую представляло не только ЗабУВДТ, но и другая - не линейная, а тоже территориальная сила - соседи из Ингодинского РОВД.
А дело-то было - тьфу! Два бомжа налакались «синявки» в кустиках на берегу обмелевшей Читинки. И поплохело обоим. Один на месте и отключился, где вскорости и отдал Богу душу. А второй-то покрепче оказался. И пополз от кустиков вверх по насыпи - двупутка Транссиба как раз в том месте вдоль Читинки и тянется. И не только тянется, но и еще разделяет городскую территорию на два административных района: Центральный и Ингодинский.
Перебрался второй бомж через пути и. тоже крякнул. Когда тела бедняг были обнаружены, то встал вопрос: а на кого происшествие вешать? Кому в отчетность эти поганые «палки» ставить?
Первым об этом подумал прибывший на место происшествия наряд милиции от «центральников», вызванный бдительными горожанами, обнаружившими тела без признаков жизни.
Наряд не просто подумал, а. взял и перетащил того самого второго бомжа обратно через пути - на территорию «ингодинцев». И любезно сообщил оным, что у них два «мертвяка». С тем, по прибытию оперативно-следственной группы Ингодинского РОВД, деликатно удалился, чтобы коллегам не мешать.
А коллеги, пристально поглядев на высокую насыпь Заб.ж.д., вызвали «линейщиков» - ОСГ ЗабУВДТ: ребята, событие имеет место быть в полосе отчуждения железной дороги - вам и карты, то есть, трупы в руки. И тоже отбыли восвояси.
Что сделали орлы из ОСГ «линейной» милиции? Правильно! И вызвали снова «территориалов». Так и пошло перепихивание в целях сохранения собственной статотчетности, пока не взъярилась прокуратура и не гаркнули на подчиненных два самых больших начальника - УВД и ЗабУВДТ. Гаркнули так, что разве что звездочки с погон не посыпались у бойцов в «полосе отчуждения». Рикошетом из-за той истории прилетело и Генкину.
Но его ответной реакцией стали только несколько витиеватых выражений, которые он высказал подчиненным за столом между грядок своего дачного участка, куда для снятия стресса после «битвы» пригласил оперов. В общем, глухо звякали стаканы, хрустели на крепких зубах пупырчатые огурцы, благоухала отварная картошечка, обильно политая жареными свиными шкварками с кучей репчатого лука, а эхо, впитывая витиеватые выражения хозяина шести соток, привычно разносила над полями да над чистыми: «.мать. мать. мать.». Именно, как в том самом анекдоте.
И только еще могучей, бычастее и зубрястее стал Генкин в борьбе за принцип территориальной некобели. непоколебимости. В общем, если вставший в строй капитан Писаренко это не прочувствует и не примет душой и телом - ох, не сработаемся, невесело подумал Генкин и допил теплую воду, утираясь платком и тяжело вздыхая.
ОЛЕГ увидел их сразу.
Лёнчик, упершись задницей в хромированный передок неизвестной Олегу иномарки, вел ленивый разговор с невысоким, коротко стриженным парнем в черной футболке, поверх которой была напялена такая же черная кожаная куртка-косуха. Олега всегда смешили подобные субъекты: солнце припекает, а «чмо» терпеливо преет, демонстрируя свою «крутую упаковку».
В толпе автолюбителей, снующей среди разноцветного множества автомобилей, составляющих импровизированный автобазар, который с двух сторон обступил вещевой рынок, обладателей черной кожи, как правило, крутится поболе, чем где-либо. Прицениваются, а чаще, просто глазеют, окатывая волнами презрения видавшие виды «москвичи» и «жигуленки», цокают языками у отмытых и наполированных «ниссанов» и «хонд», «тойот» и «мазд», равнодушно скользят глазами по зеленым «уазикам» и белым «волгам». И толпятся возле западноевропейских моделей, которые, правда, на читинской автобарахолке встретишь годом да родом, в состоянии самом заезженном. Ну, а если, вдруг, появляется нечто «мейд ин юэсэй»!..
Наводил, помнится, фурор в Чите видавший виды «кадиллак» выпуска начала семидесятых, на котором неторопливо, демонстрируя себя и свое авто, раскатывали по центральным улицам от гостиницы «Забайкалье» до рынка гордые сыны Кавказа.
Немалая часть обладателей курток-косух принадлежит к одной и той же армии любителей легкой и неправедной поживы. Разнятся только по способам добычи. Или это очередной солдат рэкетерского войска, которое, несмотря на разноплеменность группировок, экипировано «по уставу»: в неизменный китайский «адидас», кроссовки с высокой шнуровкой и эту самую черную косуху. Или это мелкий жулик, «прикинутый» более разнообразно. Но в обоих случаях - пацанье, накачавшее бицепсы, трицепсы, нажевавшее «ригли сперминтом» скулы и набившее костяшки пальцев. Не валютные торговцы-обменщики: те - солидные дяди в добротной коже. Еще бы глаза не бегали.
Глаза рыскают у всех. У молодых шакалов - от страха и азарта, сродни спортивному: первому надыбать, где навар образуется, не упустить «лоха». Криминальная пожива на автомобильных барахолках богата и стабильна.
У Олега гулко застучало сердце, противно вспотели ладони, снова задергалась жилка на левой щеке. Он стоял и смотрел поверх прокаленных солнцем автомобильных крыш на уверенного в себе, вальяжного Лёнчика и чувствовал, что удары по наковальне в груди слабеют, не дергается уже и щека, но поднимается изнутри черная и необузданная ярость.
Впервые такое с Олегом было давно, в Афгане. Когда на трассе, у тоннеля, напоролись на засаду «духов». Желторотые еще были, первый раз на сопровождение бензовозов пошли. «Духи» тогда грамотно зажали колонну, запалив одновременно из гранатометов головную «бээмпэшку» и пару замыкающих «МАЗов»-цистерн.
Слетев с брони, Олег удачно откатился за огромный валун, ничего не соображая в обрушившемся аду, матерился, посылая в нависшие над трассой красные скалы очереди из «калаша». А потом заплакал от вот этой самой бессильной и черной ярости, когда через несколько мгновений обнаружил, что все четыре магазина, скрученных изолентой попарно «валетом», как показали взводные «деды», уже пусты. Скорострельность «акаэма» известна и негру преклонных годов, да только вспоминаешь об этом при неопытности и необстрелянности поздно...
Собеседник шкафоподобного Лёнчика, пыхнув сигаретой, отправился сквозь машинное скопище в сторону облезлого вагончика, притулившегося у металлической ограды - в конторку «хозяев» рынка. А Лёнчик так и остался, позевывая и жмурясь сытым котом, подпирать могучим задом капот иномарки, из приспущенных тонированных стекол которой выпыхивали клубки сигаретного дыма. Наконец, и Лёнчик увидел приближающегося Олега.
- Ба, какая встреча! Че, братан, прицениваешься? Никак «драгой» решил обзавестись? - осклабился золотыми зубами блин Ленчиковой рожи.
Закипающая ярость и злоба выплеснулись. Олег резко шагнул к лыбящемуся увальню, в кулаках затрещал ворот джинсовой распашонки опешившего детины.
- Где «ствол», гад?!
- Чего?
- Пистолет, сволочь!..
- Чо гонишь, козел долбаный! - Ленчик уже опомнился, резким ударом рук снизу сбросив Олегов захват. - Иди на х.!
- Где «кольт»? - Олег снова попытался схватить Ленчика за шиворот.
- Ты чо, перегрелся, чувак?
Ленчик с левой, резко и мощно, ударил Олега в лицо.
Удар ослепил на мгновение, отбросил назад. Олег с размаха приложился спиной о стоявшую напротив кремовую «Ниву», только из-за этого и устоял на ногах. Из рассеченной брови хлынула кровь, заливая левый глаз.
