дело касалось Найтли, Гончаров становился на редкость близоруким.
Дмитрий озадаченно смотрел на оперную диву:
– Не понимаю. Калверт одолжил у вас денег?
– Не думаю, что речь шла о деньгах, – заметил Уолш, подумав о незаконнорожденной девочке. Очевидно, Лючия всегда хотела одного – стать респектабельной матроной, чтобы самой растить свою дочь. Она считала, что Калверт Найтли обязан на ней жениться. – Вы не добились своего, не так ли? Найтли был непреклонен? Вы хорошо разбираетесь в ядах, мисс Морелли?
– Ни слова больше, Холлуорд! Вы не имеете права!
С этими словами она стремительно выбежала из салона. Уолш поймал взгляд Дмитрия и, выгнув бровь, произнес:
– Похоже на признание, вам так не показалось?
За час до ужина Джозеф спустился в холл. Воспользовавшись отсутствием Шабо, молодой человек зашел за конторку и выдвинул верхний ящик. Револьвер всё еще лежал там, полицейский комиссар даже не позаботился конфисковать оружие как улику. Уолш взял его в руки и внимательно осмотрел.
Револьвер умещался на его ладони. Восьмигранный ствол, на барабане – клеймо бельгийского оружейного завода. Деревянные щечки рукояти соединялись винтом. На лакированной поверхности темнело пятно – кажется, засохшая кровь. Присмотревшись, Уолш различил очертания отпечатка большого пальца. Он вспомнил, как Шабо, отпирая дверь номера Найтли, прищемил кожу кольцом для ключей и чуть не выронил связку. В тот миг у него невольно вырвалось: «Снова поранил палец». Снова! Вот как на рукоять попала кровь. Пикар не придал этому значения, а ведь чтобы уличить убийцу достаточно было взять отпечатки у всех, кто находился в отеле. Но упрямый француз не прислушался к совету «американца». Что ж, теперь Уолшу представилась возможность доказать свою теорию.
Спрятав револьвер в карман пальто, он извлек из-за пазухи бумажный конверт и рассыпал по столешнице измельченный в порошок грифель карандаша. Затем с помощью настольного латунного колокольчика вызвал Шабо. Хозяин спешил к нему из своего кабинета на втором этаже. Когда он показался на лестнице, постоялец как ни в чем не бывало расхаживал перед конторкой.
– Чем могу помочь, мсье?
– Мне надо ненадолго отлучиться. Я вернусь к ужину, – сказал Джозеф, с удовлетворением наблюдая, как Шабо проводит ладонями по столешнице. – Взгляните!
Уолш протянул старику расписание поездов Северной железнодорожной компании. Шабо машинально взял листок, а мнимый американец продолжал говорить:
– Полагаю, Дюпон сейчас в Руане. Он сел на поезд в два сорок пять. Это самое подходящее время для человека, покинувшего отель около часа ночи.
Нижняя челюсть Шабо непроизвольно дернулась, он выпустил расписание, которым вновь завладел Уолш. В правом углу листа остался отчетливый отпечаток большого пальца.
– Пусть Дюпона ищет полиция, – буркнул старик. – Комиссару виднее. Не опаздывайте к ужину, мсье.
– Не опоздаю! – Джозеф был уже в дверях, аккуратно складывая листок.
Он спешил в контору частного детектива Эжена Кателя на набережной Селестен.
Когда звякнул дверной колокольчик, детектив поднял глаза от своих записей и широко улыбнулся Уолшу, как старому знакомому.
– Мне нужна еще одна услуга, Катель. Сделайте несколько снимков, – говоря это, молодой человек достал из кармана револьвер и расписание поездов. – Постарайтесь максимально увеличить оба отпечатка, чтобы можно было сопоставить негативы.
На ужин Уолш не опоздал, спать лег рано и утром проснулся в приподнятом настроении. Мотивы всех подозреваемых наконец прояснились. Негативы Кателя подтвердят его предположение о том, что стрелял в журналиста Жан Шабо. Комиссару наверняка не составит труда проверить, был ли у Шабо сын по имени Мишель. Но кто и как подмешал яд, который, вне всякого сомнения, убил бы Найтли, если бы в его грудь не вошла пуля? Уолш чувствовал, что разгадка кроется в какой-то мелочи, которая до сих пор ускользала от его внимания. Ответ вот-вот будет найден, надо просто взглянуть на известные факты под правильным углом.
Однако стоило Джозефу шагнуть в коридор, как оптимизма у него поубавилось: судя по голосам из-за приоткрытой двери номера «5», Дмитрий и Лючия обнаружили украденное полотно Верещагина. Более того – Гончаров быстро сообразил, кто мог его подставить. Уолш отчетливо слышал каждое слово певицы:
– Раз он подбросил вам картину, чтобы ее не нашли при обыске, то теперь наверняка попытается ее вернуть. Будьте начеку! А когда он заберет ее, поднимите шум. Холлуорд не сможет отпереться при свидетелях.
Джозеф юркнул назад в свою комнату за секунду до того, как Лючия вышла из номера Дмитрия. Похоже, эти двое готовят ему ловушку. Он должен первым найти убийцу, или нож гильотины нависнет над его собственной шеей.
Когда после завтрака Кэтрин вскрыла адресованное ее брату письмо из редакции «Дэйли Телеграф», Джозеф Уолш получил новую зацепку.
Естественно, сыскная бригада Пикара не обнаружила револьвера при повторном обыске: Уолш дождался ухода полиции и лишь тогда забрал его из конторы Кателя. Мнимый американец ни на минуту не забывал о своей основной миссии, поэтому, разработав новый план похищения картины, сразу же приступил к его осуществлению.
Он спрятал револьвер в рояле так, чтобы его заметили, открывая крышку. Уолш рассчитывал, что это будет Кэтрин, которая часто музицировала перед ужином. Она наблюдательна и наверняка разглядит кровь на рукояти, так что Джозефу оставалось просто сидеть и ждать пронзительного визга с первого этажа. Кэт превзошла саму себя: за мгновение до визга грянул выстрел, а затем в коридоре хлопнула дверь. Это Дмитрий Гончаров со всех ног бросился к лестнице. Как он предсказуем! Минуту спустя Уолш уже был в его номере и разворачивал знакомый рулон.
Никто не видел, как он сунул холст в камин, и всё же учитель рисования догадался, что «американец» сжег картину Верещагина. Уловка Уолша сработала – он хотел, чтобы Гончаров, а заодно и Кэтрин знали, что ее больше нет. Без этой жирной точки история украденного полотна осталась бы незавершенной.
– В любом случае теперь вы ничего не докажете, – резонно заметил Уолш. – Нет картины, нет и улик.
– Убийца…
На лице Кэтрин читался страх. Едва ли это было притворством. Впрочем, с женщинами никогда нельзя быть уверенным до конца. Однажды Уолш доверился девушке, сестре своего университетского друга, а потом выяснил, что она хладнокровно убила несколько человек, чтобы сохранить фамильный дом.
Джозеф прищурился:
– На вашем месте я бы не спешил развешивать ярлыки. Вам самой была выгодна смерть брата. Я ведь прав, миссис…
Разумеется, она не могла допустить, чтобы эта фамилия прозвучала в присутствии Гончарова и Шабо.
– Молчите! Кто вы такой?
Хороший вопрос!
– Я никто. Человек, который не хочет сесть в тюрьму.
В этот миг из двери, ведущей на кухню, появился Том
