— И при чем тут валентинки? — голос Мии вновь приобрел игривые интонации.
— При том, что римляне, оправляя понравившимся им женщинам записки на кусках пергамента или папируса рисовали на них вовсе не сердца, а ровно тоже самое изображение, которое висело над входом в их дома. Но, конечно, не с целью отогнать злых духов, а как символ желания. Ну, подумай сама, откуда им было знать, как выглядит анатомическое сердце. Да и разве оно похоже на то, что сейчас изображают на валентинках. Просто мы привыкли, что это изображение сердца. Для древнего римлянина похожий рисунок прочитывался как символ совсем другого органа.
На противоположном конце линии весло захихикали.
— Теперь понимаю. Ты полагаешь, что человек, защитивший диссертацию по древнеримскому праву, не мог не знать, о том, откуда пошла традиция посылать валентинки, и что, в понимании тех, кто ввел эту традицию, на самом деле на них изображено. Поэтому он не мог отправить ее своей молодой жене, или кем она там ему приходится на самом деле.
— Почему же не мог. Он оправил. Только к любовному посланию это не имеет никакого отношения. Достань мне текст. И как можно скорее. Вытряси его из той совестливой отельерши, чего бы это не стоило.
— Сделаю, жди звонка.
К двери тайны подбирал он тысячи ключей.
Нить в руках держа, искал он кончика у ней.
Находил концов у нити сразу тысяч сто,
Где ж один и настоящий, не сказал никто.
Ильяс ибн Юсуф Низами, «Семь красавиц», пер. В. Державина
Человек, которого разыскивал Дэвид, сидел в комнате без окон. Его седая коротко стриженая голова склонилась над столом. Широкие плечи бывшего солдата были неподвижны. На зеленом бархате перед ним лежала табличка — изящный прямоугольный предмет из золота с чуть скругленными краями.
В маленькой печи тлели угли. В сотый раз он выводил на бумаге символы, менял их местами, вновь перестанавливал, перечеркивал одни, добавлял другие. Побывавший в стольких руках артефакт так никому и не раскрыл своей тайны. Что он знал о нем? Очень многое, но одновременно — почти ничего. По легенде, здесь была сокрыта тайна, которая позволит получить власть над всем миром.
Что это могло быть? Конечно деньги. Огромное богатство. В этом не могло быть сомнений. Но тот, кто создал артефакт, позаботился о том, чтобы добраться до сокровищ было не так просто.
Раньше он полагал, что среди прежних владельцев таблички не было людей образованных. В конце концов, для них это был лишь кусок золота с какими-то символами, которые люди случайные, вероятно, считали магическими. Попади документ в руки ученого, и истинная суть его была бы тут же раскрыта. Но теперь-то понятно, что это не так.
Очередной скомканный лист полетел в печь. Он откинулся в кресле. Его душила ярость. За годы поисков пришлось изучить все шифры древности. Они были незамысловаты. В те далекие времена людей грамотных было не так много, и даже просто написанный на чужом языке текст становился для многих неразрешимой загадкой. Самые хитрые не использовали ничего, кроме обычной замены одних букв на другие или совсем простенькой перестановки. Здесь же было нечто другое. Текст на табличке не поддавался прочтению!
Еще несколько дней назад казалось, что цель, к которой он стремился столько лет, близка. Конечно, все пошло не совсем так, как думалось сначала. Но любому, кто планирует подобные грандиозные комбинации известно, что никогда все намеченное не идет строго по плану. Вот и у него теперь так.
Настроение было ужасным. От былой эйфории не осталось и следа. Сама операция проведена почти блестяще. Конечно, раздражало то, что совершенно не вовремя появился у музея этот выскочка-репортер. Именно из-за него пришлось привести в действие бомбу раньше. Но и тут получилась промашка. Везучий журналист все равно выжил, а теперь начал собственное расследование и постоянно путается под ногами.
Мало того, он уже и статейку успел тиснуть в свою газетенку. Поднял ненужный шум. Вон ее копия лежит тут же на столе, в самом углу. Бывший солдат вновь взял ее в руки. Текст изобиловал подробностями, позволяющими никогда не бывавшему в Багдаде британскому читателю ощутить себя на месте драматических событий:
«Огромная арка ворот, две башни по бокам. Это почти точная копия древних ворот богини Иштар, служивших когда-то северным входом в величайший город мира — Вавилон. В наши дни они охраняют вход в Национальный музей Ирака. Основанный в 1923 году „королевой пустыни“, нашей соотечественницей, археологом Гертрудой Белл музей стал местом, куда свозились исторические ценности, найденные в древней земле Месопотамии.
Представьте себе молодчиков, ворвавшихся в галереи Лувра. Железными прутами они крушат настенные мозаики и античные скульптуры. Представьте себе ослепленных жаждой наживы мародеров, вырывающих друг у друга на ступенях Британского музея керамические амфоры и шумерские золоченые кубки. Представьте себе грабителей, в ярости вышвыривающих из разбитых окон Метрополитен-музея мраморные саркофаги и статуи фараонов только потому, что унести их им не по силам.
Все это, к счастью, лишь страшный сон. Но для Багдада он стал реальностью. Два дня подряд здесь грабили Национальный музей Ирака. Только на третьи сутки оккупационная администрация прислала войска для охраны комплекса зданий.
Мародеры ворвались не только в постоянно открытые для посетителей залы, но и, что намного страшнее, — подвальные помещения, где размещались основные музейные хранилища.
Непосредственно перед нападением толпы молодчиков рядом со зданием произошел бой. Саддамовские гвардейцы вступили в перестрелку с вошедшими в город американскими пехотинцами. Иракские силы были быстро рассеяны, и пехота при поддержке танков пошла дальше.
Немногочисленная охрана музея пыталась остановить толпу. Но силы были неравны. Один из пытавшихся образумить мародеров охранников был убит.
Доктор Азиз Азари, заведующий археологическим отделом министерства культуры при прежнем правительстве — единственный из бывших чиновников, кто не побоялся того, что его имя будет опубликовано в газете.
— Подобных катастроф еще не случалось в современной истории человечества, — говорит он, — даже разграбление европейских музеев Адольфом Гитлером не идет ни в какое сравнение с тем, что произошло у нас. Конечно, позже американцы разместили охрану у входа и помогли частично заделать бреши в разрушенных стенах вокруг комплекса. Но этого явно не достаточно. Большую часть украденных экспонатов, наверняка, попытаются вывезти из страны. Сделать это сейчас практически невозможно, так как международный аэропорт Багдада не работает, а других путей сообщения с внешним миром у страны, где все еще продолжаются боевые действия, нет. Поэтому важно именно сейчас попытаться поставить заслон на пути тех, кто предпримет попытку продать бесценные артефакты за границу.
— Часть похищенного непременно будет переправлена в Европу и США, то есть туда, где живут богатые коллекционеры, готовые отдать миллионы за исторические раритеты, — говорит Эвита Коул, старший научный сотрудник Британского музея. — Но, если вести речь об обычных мародерах, а таких наверняка было большинство, то они могут даже не осознавать всю ценность того, что попало к ним в руки. Я бы посоветовала новым иракским властям совместно с американской военной администрацией обратиться к людям с призывом вернуть похищенное. При этом важно объявить о том, что никаких санкций в этом случае приниматься к ним не будет. Можно даже назначить вознаграждение за возврат музейных экспонатов. Важно понимать, что если раритеты попадут в частные коллекции, они пропадут там навсегда.
Но в то, что историческую сокровищницу грабили только случайные люди, мало кто верит. Директор Национального музея Ирака Дари Дани обращает внимание на то, что уничтожена вся картотека:
— Это сделано специально, чтобы усложнить нам возможность быстро восстановить список украденного и передать эти сведения нашим зарубежным коллегам и в Интерпол.
Ступая по кускам отбитой со стен штукатурки и хрустящему под ногами стеклу доктор Дани показывает на стальные стеллажи.
— Посмотрите, — говорит он, — эти люди не взяли копии. Значит, они отдавали себе отчет в том, что делают. Это не случайные грабители. Им нужны были только подлинники.
Во сколько в денежном эквиваленте можно оценить ущерб, сказать пока не берется никто. Все, к кому мы обращались с подобным вопросом, согласны с тем, что если экспонаты из Национального музея Ирака хлынут на подпольный рынок антиквариата, цены на нем могут даже понизиться.
Дари Дани уверен, что его музей стал объектом тщательно спланированного нападения.
