Князь пригласил на совет почти всех влиятельных людей города. Лавки нетерпеливо скрипели, собравшиеся ждали Василко Олеговича и тревожно обсуждали последние новости. Все встали, когда вошел князь. Он не спеша, занял свое место на троне, тяжелым взглядом взглянул на притихших бояр.
— Многая лета, всем пришедшим на совет!
— Многая лета! — разноголосицей ответил зал.
— Сообщаю вам, что идет на нас монгол со степняками. Они уже жгут дома наших подданных. Через седмицу появятся у стен города.
Войско наше полностью готово к отражению непрошеных гостей, но мы не можем сразиться с ворогом в чистом поле. Монголов и степняков около двенадцати тысяч. Мы собрали восемь тысяч. Наша крепость полностью готова к осаде. Население города и беженцы уйдут в лес на заготовленные селения.
Я хотел бы услышать, что об этом думают уважаемые люди.
— Зачем воевать? Откупимся! Откупимся! — крики с места стихали под взглядом Василко Олеговича.
— Вы не кричите, а огласите, какой суммой готовы откупиться. Кого пошлем на переговоры?
— Данилу! Он умеет с ними говорить.
— Переговоры затянутся на несколько дней. Неизвестно, чем они закончатся.
— Другие предложения есть?
Предложений не было. Сидевший, рядом с князем, Данила Савич недавно передал дела воеводы Афанасию, поднялся со своего места,
— Со мной должны поехать представители боярской думы.
Сразу стало тихо, никому не хотелось ехать и рисковать своей шкурой.
Данила Савич насмешливо спросил.
— Что, страшно?
Заскрипели лавки. Неловкое молчание прервал голос молодого боярина.
— Я поеду!
Со своего места поднялся Звяга.
— Не спешите принимать решение. Расскажу ситуацию, которая развивается у монгол. Я, долгое время, жил среди них, сейчас, по поручению князя, веду разведку. Лазутчики доносят, что Саин-хан сговорился с заезжими купцами далеких южных стран. Он продал им ясак, который должны платить мы.
— Какое нам дело, кому платить ясак?
— Дело в том, что размер его удвоился. В связи с неурожаем, дань придется платить зерном и мясом. Если отдать удвоенный ясак, большая часть бедных людей, будет голодать и не переживет холодной зимы. Если богатые землевладельцы возьмут на себя расходы, мы отправим послов к монголам. Я думаю, договариваться придется не с монголами, а с купцами. Степняки потребуют свою долю. Может получиться так, что они возьмут ясак, но не откажутся от штурма города. В этом случае нам придется значительно труднее. У противника продовольствия будет много, у нас мало. Советую хорошо подумать, прежде, чем принимать решение.
После слов Звяги, наступила тишина, было слышно, как за окном за крошки хлеба дрались воробьи.
— Но если они ворвутся в город, убьют всех, прозвучал, чей-то тревожный голос.
— Из города всегда можно уйти в леса, где они никогда нас не достанут. — Поднимаясь, сказал князь.
Он жестом усадил на свои места Савича и Звягу.
— Мы готовы к войне, мы сможем выдержать осаду, тем более что враг не способен вести длительные военные действия из-за малого количества продовольствия. Почему Саин-хан решился на зимний поход? Его войско голодает. В княжествах, которые он контролирует, голодные бунты. Договориться с ним не удастся. Предлагаю отправить в леса семьи и готовиться к борьбе. Воевода Афанасий доложит вам некоторые подробности нашего плана.
Афанасий, еще не привыкший к новой должности, немного смущаясь, начал:
— Войско Саин-хана значительно больше нашего, поэтому призываю вас к созданию ополчения. Оружие будет выдано. Ополчением будет командовать Данила Савич. Надо приготовить дрова, чаны для подогрева смолы и воды. Ополченцы должны знать, чем они будут заниматься во время штурма.
— Может все же, договоримся? — чей-то не уверенный голос повис в тревожной тишине.
— Собрание может отправить своих послов к противнику, но я отдаю приказ своему войску готовиться к осаде.
Когда все разошлись, Афанасий спросил у Василко Олеговича.
— Зачем разрешил «тугим карманам» отправить послов к монголам?
— Пусть лучше явно, чем тайно. Гаврила посмотрит за ними.
* * *
В вечерний час Звяга шагал домой по свежевыпавшему снегу. Морозец заставлял снег скрипеть под ногами. Луна, показавшаяся между туч, высветила снежинки, которые неспешно, кружась, опускались на землю. Из тени деревьев, отделилась фигура и быстро приближалась. Наученный горьким опытом, Звяга сжал рукоять меча. Но знакомый женский голос развеял страхи.
— Здравствуй, Звяга!
— Это ты, Таисия?
— Не признал?
— Что-то случилось, если ты меня подстерегла?
— Случилось и не проходит!
— Зачем же вышла замуж?
— Ты забавлялся с басурманками, а я должна тебя ждать!
— Я выполнял задание князя!
— Задание жениться на басурманке? А у нее было задание, нарожать тебе трех сыновей?
— Я женился на ней после того, как узнал, что ты уже замужем. Она спасла мне жизнь.
— Я тоже спасала жизнь. Правда, ненадолго.
— Я знаю, что твой отец умер вскоре после свадьбы.
Наступившая пауза длилась недолго.
— Ты помнишь это место?
— И грозу помню.
— Сейчас гроза нам не помешает! — Таисия положила голову ему на грудь.
Он стоял, опустив руки, не зная, что делать. В нем боролись душа и разум. Известно, что голова у сердца, всегда в дураках…. Под теплыми перинами, в пустом и холодном доме, где она провела свое детство, свершилась ее мечта. Звяга чувствовал себя виноватым, больше молчал. Таисия ласково ворковала.
— Не переживай, басурманки не возражают против того, что муж имеет много жен.
— Перестань называть ее басурманкой*(Пояснения в конце книги). Скажи, почему ты не спешишь домой?
— Уже прогоняешь?
— Я должен идти.
— Муж мой отправился к монголам с дарами.
— Он поехал один? — спросил Звяга и мысленно ругнул себя: «Скоро у них все получилось. А мы проворонили».
— Главным у них старый князь, подручными — сын казненного Никодима и мой суженый.
— Как зовут твоего суженного? — поспешил перевести разговор на другую тему Звяга.
— Федор.
— У тебя дети есть?
— Три дочери! Придет время, пусть твои молодцы засылают сватов.
— Они же басурмане. — Обиженно буркнул он.
— Я их видела. Красивые молодцы! На тебя похожи.
— Старшему сыну — пятнадцать. Отказались уходить из города.
— Мои тоже.
Снег еще больше валил, снежинки таяли у них на губах и ресницах. Капли скатывались у нее по щекам, смешивались со слезами.
— Прощай! Даст бог, еще увидимся. — В голосе ее звучала надежда и печаль.
— Прощай! Мы больше никогда не встретимся, прости!
Он круто развернулся и ушел не оглядываясь. Она смотрела ему вслед, пока силуэт его не затерялся во тьме и смолк скрип снега под его ногами.
— Вот и свиделись. — Она крестила его вслед и творила молитву. — Боже, спаси и сохрани его от стрелы и меча татарского!
* * *
Юсуф собирался в поход так, чтобы этого не видела Анна. На сердце кошки скребли, не по душе ему этот поход. Недавно хан назначил его командиром отборной тысячи, но он уже отвык от жизни в седле. Ему совсем не хотелось оставлять семью. Сын Анны Андрей, пятнадцатилетний отрок, тянулся к знаниям, днями пропадал в храме. Юсуф этому не препятствовал. Его сын Файзула, которого жена называла Федором, еще не проявлял интереса к взрослой жизни. Юсуф старался быстрее уйти из дома, чтобы избежать разговора с Анной. Попрощавшись с сыновьями, он быстро уехал. Угрызения совести усилились, когда его нукеры ворвались в селение русичей. Они искали добычу. Но на сей раз, все шло не так, как обычно. Дома оказались пусты, там не было даже куска хлеба.
Обозленные неудачей нукеры жгли все, что могло гореть. Все деревни, встречающиеся на пути, также не прибавили добычи обозленному войску. Продвижение войск замедлилось. Отсутствие добычи быстро уменьшало запасы продовольствия, взятого с собой.
Остановка на отдых у леса, оказалось последней для многих воинов. Ночью налетели всадники. Длинные копья доставали их полусонными. Удар был неожиданным настолько, что степняки в панике бежали. Только чудо спасло Касыда от смерти. Летучий отряд, без потерь, исчез также быстро, как и появился.
С той ночи бек не доверял своим степнякам, и все время находился рядом с Саин-ханом, под надежной охраной тысячи Юсуфа. Передовые отряды уже приблизились к городу, охватывая с двух сторон, пытаясь взять его в кольцо.
* * *
Богатые люди города собрались, в доме князя Юрия Владимировича. Они не делали из этого собрания никакой тайны. Они знали, что тайное собрание — это заговор, и хорошо помнили, чем это грозит.
Юрий Владимирович сильно постарел, за прошедшие годы, но выглядел подтянутым и бодрым. Он смирился с тем, что не быть ему удельным князем, но сын его Савелий, который стал взрослым, думал иначе. Старый князь отговаривал его от борьбы за трон, но видимо власть — сладкая штучка, если за нее рискуют головой.
