Полицмейстер Керим Кербалаевич Баширов и его помощник Рафиков сидели на кожаном диване, а напротив них, с браслетами на руках, сидел задержанный. Вид у него был потрепанный и уставший, словно он давно не спал. Красные, воспаленные глаза, вращаясь в орбитах, сверлили диким взглядом присутствовавших. В коридоре послышались шаги, и в кабинет вошел Муромцев. Бросив быстрый взгляд на Бекбулатова, он подошел к полицейским и, нагнувшись между ними, тихо сказал:
– Господа, все указывает на то, что господин Бекбулатов помешался от стресса, вызванного известными событиями. Это, конечно, мое личное мнение, я отнюдь не психиатр, но я уверен, что причины своего буйного поведения он нам сейчас расскажет. И я склонен ему верить.
Роман повернулся на месте, по-военному щелкнув каблуками, и обратился к Бекбулатову:
– Итак, господин краевед! Что вы можете нам сказать о своем поведении?! Что случилось? Что вас так расстроило? Или напугало, может быть?
Бекбулатов, перестав водить глазами по кругу, поднял руки и сказал гулким басом:
– Браслетики-то снимите! Не побегу я никуда, не бойтесь! Вы уж простите, что так вышло!
Рафиков посмотрел на Баширова и, вытащив ключ из кармана брюк, отомкнул замки на наручниках. Бекбулатов тут же принялся размахивать руками, и было непонятно: то ли он их разминает, то ли он так жестикулирует, когда говорит.
– Значит, так, – начал рассказ Бекбулатов, хлопая ладонями по коленям, – неделю назад мальчонка, что слепых нищих водит по селам, принес мне приглашение от моего приятеля, старого охотника Кольбина!
– Приглашение было на словах? – спросил Муромцев, закуривая папиросу.
– Нет, это была короткая записка, господин сыщик, не знаю, как ваша фамилия!
– Муромцев моя фамилия, – ответил Роман. – Записка сохранилась? Что в ней говорилось?
– Сохранилась ли? – Бекбулатов наморщил лоб. – Не упомню такой мелочи. Да и содержание было такое тревожное, что я обо всем и позабыл тут же! Кольбин писал, что, мол, снова всплыли старые слухи об оборотне. И его еще в полицию вызвали, чтобы он список подозреваемых составил.
– А вас он зачем приглашал? – спросил Рафиков.
– Как зачем? Он хотел память освежить, дескать, он не всех помнит. Эх, Кольбин, старый дурак! – Бекбулатов усмехнулся. – Ведь был неплохой зоолог, самородок! А верить в оборотня отказывался! Говорил, что это антинаучно! А вот я его уже два раза на своей памяти видел!
– Кого?! – хором спросили Рафиков с Башировым и переглянулись.
– Известно кого – оборотня! И последний раз как раз рядом с усадьбой Кольбина! И все было так же, как и в прошлый раз: беролак его выслеживал, значит, под облаками. Ясное дело, сверху-то все как на ладони видать! А уж потом слетел на него и растерзал!
Рафиков кашлянул в кулак, встал и отошел к окну. Баширов, сдерживая улыбку, спросил:
– Скажите, в каком смысле выслеживал?
– Да в прямом смысле! Парил под облаками, точно орел!
Баширов выразительно посмотрел на Муромцева. Тот затушил папиросу в пепельнице и, взяв стул, поставил его напротив Бекбулатова.
– Хорошо, – сказал он, садясь, – но тогда ответьте нам: это же был медведь? Как он парить мог? У него крылья были, что ли?
– Да не медведь! – закричал Бекбулатов, топнув ногой. – Говорю же вам русским языком: это был беролак, а оборотни могут меняться по своему усмотрению! Видно, это уж очень сильный колдун! Есть у них колдунство такое, чтобы летать! Жиром некрещеных детей обмазываются и получают такую вот способность! Не слыхали разве? Ну, вы даете! А еще беролака поймать хотите!
– Но практически все дети, на которых он нападал, – возразил Муромцев, – были крещеными, за исключением некоторых мусульман.
– Не знаю тогда, – насупился краевед, скрестив руки на груди, – может, он научился как-то жир грешников использовать? Между прочим, я большой специалист по оборотням, готовлю новую книгу о всяких загадочных существах, что в нашей губернии водятся! Однако в издательстве мне рукопись вернули и посоветовали на воды съездить, отдохнуть, значит. Но я не сдался, послал рукопись в другое издательство, а те вообще мне намекнули, что у меня расстройство психическое. Расстройство, представляете?! У меня!
Бекбулатов расхохотался, вытирая красные слезящиеся глаза. Успокоившись, он продолжил:
– Ну их всех к черту, издателей этих! Я здоровее их всех, вместе взятых! А оборотня я своими глазами видел, как вас сейчас вижу. Первый раз семь лет назад. Тогда я, признаться, убедил себя, что это был обман зрения или галлюцинация какая-нибудь. Но третьего дня сам увидел, как он на Кольбина напал!
– То есть вы видели само нападение? – Муромцев встал со стула и подошел к Бекбулатову вплотную. – Расскажите подробно, что именно вы видели!
– Ну, я, стало быть, подъезжаю к его усадьбе на своем Басурмане…
– На ком, простите? – спросил Рафиков, мгновенно покраснев.
– На Басурмане, – ответил Бекбулатов, повернувшись к нему, – коня моего так зовут.
– Продолжайте, господин Бекбулатов, – улыбнулся Роман.
– Ну, так вот, я еще издалека его заприметил, Кольбина, значит. Вышел он со своим блокнотом в лес, он часто так делал. Говорил, мол, там вдохновение на него находит.
– В котором часу это было? – спросил Муромцев, делая пометки в записной книжке.
– Утро раннее было, около пяти, петухи уж откричались, и стало уже достаточно светло. Кольбин, по обыкновению, сидел на своей любимой полянке и что-то писал. Там орех был старый – Кольбин его в прошлом году сам спилил и на пне сидел, как на стуле, а ствол как стол использовал. Я уже хотел его окликнуть, как вдруг увидел: с неба черной тенью на него оборотень слетел и давай его терзать! Лапами бить! Меня такой страх да ужас охватил, жуть просто! Я уж и не помню, как назад доехал! Ясное дело, никому не стал говорить – меня бы сразу в лечебницу упекли!
Баширов вытащил серебряную табакерку, сунул в нос щепотку табака и оглушительно чихнул. Затем встал и протянул табакерку Бекбулатову со словами:
– Мы вас в лечебницу не отправим! Напротив, расскажите поподробнее – как он выглядел? И как он летал?
– Как выглядел? Обыкновенно выглядел, как большущий медведь! Башка огромная! Зубы белые! Ушки маленькие! Хвосток завитком! Только меж лап перепонки были, как у белки-летяги. Но мне думается, что это все же силы магические его слегка изменили!
– А семь лет назад как дело было?
– Так, – Бекбулатов закрыл глаза и принялся теребить бороду, – я тогда собирал материал о девочках-побирушках, что по деревням ходят и песни поют разные жалобные. Одна такая девочка как раз вела меня к их стоянке. Но мы засветло не успели дойти и заночевали на полянке одной. Девочка под дубом огромным, а я на другом конце поляны спал в своем мешке. Наверное, это меня и спасло, не увидел меня оборотень! Так же слетел он сверху и растерзал ту несчастную девчушку. Но когда я пришел в их стоянку, то сказал, что медведь ее задрал.
Бекбулатов по очереди сунул в ноздри табак, и из его глаз тут же покатились слезы. Муромцев перевернул лист и спросил:
– А выглядел он как медведь? Ну, лапы, морда?
– Да, – ответил Бекбулатов. – Обычный медведь, слегка волшебный, конечно. Но ходил он как человек.
Глава 25
Муромцев вышел в коридор, еле сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в голове. Пульсирующие волны накатывали одна за другой, и Роман потянулся в карман за порошком, который ему выписал в больнице лечащий врач.
– Роман Мирославович! – услышал он за спиной.
Повернувшись, он увидел Рафикова. Сделав над собой усилие, Роман улыбнулся.
– Вам нехорошо? – участливо спросил Рафиков. – Пройдемте в бильярдную! Там сейчас никого нет и там вполне удобные кресла.
У Муромцева не было ни сил, ни желания сопротивляться, и он покорно поплелся за Рафиковым в дальний конец коридора, сжимая в кармане бумажный пакетик.
В бильярдной действительно было тихо, там царил полумрак. В центре комнаты стояли два стола для русского бильярда, а в углах было несколько кресел огромных размеров, в которые и сели сыщики.
