Я начал внимательно рассматривать в каретное окошко ту улицу, по которой мы проезжали. Было довольно темно, и я плохо ориентировался на местности. Но мне удалось-таки определить, что мы свернули куда-то в район Екатерининского канала.
Экипаж бывшего капитана Валежникова остановился ко всеобщему удивлению возле какого-то грязного четырехэтажного дома. Я велел нашему кучеру проехать немного вперед и придержать лошадей.
Егор послушно выполнил мое приказание, и тогда мы с Кинрю смогли спокойно наблюдать в окошко кареты, как сам Валежников покинул свой экипаж, а затем из него вышла Елизавета Артемьевна, которой он подал руку в перчатке.
– Разве это Сергеевская улица? – громко удивилась она. Княгине было известно, что на ней обычно селились военные.
– Обстоятельства, сударыня, обстоятельства, – быстро проговорил Валежников, незаметно подталкивая ее к покосившемуся крыльцу.
Их голоса были отчетливо слышны в воцарившейся здесь мертвенной тишине. Княгиня, теперь уже без маски на лице, начала затравленно озираться по сторонам. Какие-то мрачные предчувствия зародились в ее душе. Она, кажется, стала смутно догадываться об истинной цели своего путешествия, предпринятого вместе с Валежниковым. Елизавета Артемьевна, к ужасу своему, осознала сейчас, что о нежной страсти речи не шло…
– Поторапливайтесь! – велел ей Валежников.
Как только они скрылись в подъезде, мы с Кинрю тут же выбрались из кареты и поспешили за ними.
Японец ступал бесшумно, словно дикая кошка. Я старался во всем следовать его примеру, чтобы не позволить Валежникову заметить нас, прежде чем надо было.
Темная лестница какими-то зигзагами вела на чердак выше четвертого этажа.
– Зачем вы меня сюда привели? – нервически удивилась Елизавета Артемьевна. Ее голос дрожал. Он отчетливо доносился до нас с Кинрю в пугающей тишине.
– Не вы ли просили меня о свидании? – в свою очередь удивился Валежников.
– Да, но не в таком же ужасном месте…
Мы с Кинрю старались подниматься быстрее. У меня не осталось сомнений, что «Чайльд Гарольд» и княгиню Данилину не помилует.
– Чего здесь ужасного? С чего вы взяли? – отозвался Валежников. – Это все ваши болезненные фантазии, – апатично промолвил он. В это время послышалось, как ключ повернулся в замочной скважине. – Идемте же! – приказал «Чайльд Гарольд» княгине.
Дверь со скрипом открылась, а потом с каким-то звоном захлопнулась.
– И что же мы будем делать теперь? – напряженно осведомился Кинрю. – Ждать, пока эта легкомысленная особа выйдет из комнаты? Если она вообще из нее выйдет… живой!
– Будем действовать сообразно тому, как сложатся обстоятельства, – проговорил я в ответ.
В ту же секунду послышался сдавленный крик. Мы с японцем бросились бежать по узкому длинному коридору к единственной низенькой двери, из-за которой теперь доносились какие-то странные звуки и шум борьбы.
Я толкнул дверь локтем, но она оказалась заперта.
– Помогите! – снова вскрикнула женщина.
– Заткнись! – в ответ крикнул Валежников. В этот момент что-то с грохотом рухнуло на пол. Я с ужасом подумал о том, что это могло быть безжизненным телом юной княгини Лизы.
Вряд ли такая сцена могла привлечь обитателей этого грязного дома. Кинрю попытался открыть дверь своей спицей, которая нередко служила ему добрую службу. Однако замок оказался чересчур крепким!
– Что же делать? – простонал я, в то время, как в комнате снова послышался шум. Княгиня Елизавета отчаянно сражалась за свою жизнь. Вряд ли ее кавалер ожидал от Данилиной подобной прыти…
Валежников не рискнул воспользоваться пистолетом, и теперь должен был сожалеть о своей ошибке, оказавшейся немногим позже для него роковой.
Я увидел булыжник, валявшийся неподалеку, схватил его в руки и принялся выбивать им дверные петли. Через несколько секунд на одной половинке двери они подались, я потянул их и вынул.
– Кто там, черт побери?! – воскликнул из-за двери бывший военный.
В то же мгновение Кинрю навалился на дверь, и она обрушилась прямо в пыльную комнату, освещенную единственной свечей в закопченном медном шандале. Мы с моим Золотым драконом тут же ворвались в комнату, где вот-вот должно было совершиться ужасное злодеяние.
Княгиня Елизавета обессиленная лежала на грязном полу. Ее бархатная тальма валялась подле нее. Волосы выбились из-под помятой бархатной шляпки. Белое платье Елизаветы Артемьевны, в шлейфе которого княгиня запуталась, было перевито алыми лентами крови. Одною рукою Данилина держалась за рану в боку. Лицо женщины было бледно, глаза закрыты, но она все еще дышала. Валежников снова занес над ней руку с ножом.
– Оставьте немедленно эту женщину! – воскликнул я.
Валежников бросил ошеломленный взгляд в нашу сторону. Мне хватило мгновения, чтобы выстрелить. Несчастный «Чайльд Гарольд» упал возле своей жертвы.
– Будьте вы прокляты, – прохрипел он окровавленными губами. – Но письма вы все равно не получите… – Сардоническая улыбка легла на уста Валежникова, и он уставился в потолок остекленевшими, а прежде такими бархатными глазами. Бархатная черная маска выпала из его плаща, простреленная насквозь.
– Он мертв, – констатировал Золотой дракон.
– Елизавета Артемьевна, как вы? – Я подбежал к несчастной женщине, истекающей кровью. Она оказалась в сознании.
– Кажется, умираю, – чуть слышно отозвалась Данилина. Она чуть-чуть приподнялась, и я подложил ей под голову тальму.
– Ваша рана не смертельна, – авторитетно заметил Кинрю. Он снял с себя рубашку, разорвал ее и помог мне остановить княгине кровотечение.
– Вы должны увезти меня отсюда, – прошептала Данилина. – Пока об этом скандале не стало известно, – она перевела свой взгляд на дверь, вышибленную нашими с японцем усилиями. Но в коридоре по-прежнему никого не было. Жильцы этого дома, судя по всему, имели привычку не волноваться «по пустякам». Или, что было вернее, предпочитали не иметь никаких дел с полицией.
– Мы должны обыскать эту комнату, – проговорил я в ответ, озираясь по сторонам. Но в комнате почти не было никакой обстановки. Два обшарпанных стула и стол – вот и вся мебель!
Кинрю тем временем обшаривал карманы покойного байроновского героя. Потом он тщательнейшим образом осмотрел подкладку его плаща.
– Ничего, – разочарованно выдохнул мой самурай.
– Чертовщина какая-то, – отозвался я. – Неужели он все-таки успел переправить письмо по назначению?!
– Похоже на то, – отозвался японец.
– Отвезите меня домой, – умоляюще прошептала Елизавета Артемьевна. Ее лицо было мокрым от слез.
– Вам очень больно? – посочувствовал я.
– Если бы вы только знали, как больно!
Я взял ее на руки и понес прочь из этого мрачного дома.
* * *
Каково было удивление Миры, когда она увидела, как мы с Кинрю внесли в гостиную какую-то незнакомую женщину.
– Что это значит?! – всполошилась моя индианка. На какую-то долю секунды Мире показалось, что княгиня мертва. – Кто это? – осведомилась она. – Что происходит?
– Она ранена, и ей срочно нужно оказать какую-то помощь! Княгиня к утру должна сама вернуться домой, – отозвался я. – На тебя вся надежда!
– Да она же в почти бессознательном состоянии! – всплеснула руками моя индианка.
Я поведал Мире все печальные обстоятельства. Она внимательно выслушала меня и отправилась в свою комнату демонов за могущественными талисманами, травами для отвара и книгами с древними заклинаниями. Розовое кружево ее нового французского пеньюара облаком исчезло за деревянной дверью.
Через некоторое время Елизавета Артемьевна снова пришла в себя.
– Это какой-то ужасный сон! Кошмар! – проговорила она, отпивая из серебряной чаши и опасливо поглядывая на индианку, которая ей ее поднесла. – Я никогда бы не подумала, что Алексис способен… – Ее речь прерывалась рыданиями. – Нет, я знала, что он не любил Ольгу, я пыталась ее отговорить от поездки, но мне до последнего не хотелось верить в то, что он послужил причиной случившейся с ней трагедии!
– Вы провожали ее на корабль! Не так ли? – произнес я в ответ.
– Да, Яков Андреевич, я вам уже говорила, – устало отозвалась больная.
Тем временем Мира отправилась за своими платьями, чтобы подобрать что-нибудь более или менее подходящее для княгини.
– Она вам рассказывала что-нибудь о письме? – вкрадчиво поинтересовался я.
– Нет, – Елизавета Артемьевна в ответ отрицательно покачала головой. – Она только намекала, что в Кале у нее какая-то важная миссия! Она всегда говорила об этом таким интригующим тоном… А что за письмо вы имеете в виду? – Неожиданно оживилась Данилина.
– Это не имеет никакого значения, – улыбнулся я, – если вам о нем ничего неизвестно!
– Я действительно ничего не знаю, – развела руками княгиня. – Поверьте! Рада бы вам помочь, да нечем! Я ведь перед вами в неоплатном долгу, – вздохнула она. – Теперь, если что… Смело обращайтесь ко мне!
