Бой был закончен, но с Азазелло, по-прежнему, было плохо. Его уже не корчило, он лежал на спине, имея облик иудея, и медленно покрывался восковой бледностью. Грудь его подрагивала, а дыхание было сиплым и надсадным, будто ему не хватало воздуха.
Фагот поднял тело товарища на руки и беспомощно осматривался по сторонам. Кот, по приобретенной уже привычке, кинулся было собирать трофейное имущество, но вовремя опомнился. Вид Азазелло не предвещал ничего хорошего, а помощи ждать было неоткуда. Такая ситуация у них возникла впервые.
- Сейчас к, не до конца разгромленному, врагу придет подмога, - голова Бегемота включилась в привычный поиск возможных вариантов, - ну, не сейчас - так несколько позже. К враждебности постороннего мира добавилась неожиданная проблема - Азазелло, став чужаком, превратился в обузу. Нашей энергетической ауре, несомненно, почему-то не хватает силы справиться с возникшими трудностями. Похоже, в игру включились какие-то иные могущественные силы. Что делать?
Он еще раз окинул взглядом горизонт. Чайки вновь замельтешили над водой, громкими криками выражая свое возмущение произошедшей по вине пришельцев заминкой в поисках пищи.
- Галера. Нам нужно захватить галеру, - кот даже заурчал от простоты, пришедшей на ум мысли, не оценивая еще степени сложности ее воплощения в жизнь.
- Галеру ..., - эхом отозвался Фагот, пришедший к этой идее, почти одновременно с Бегемотом. И сразу конкретизировал ее, - императорскую галеру, военная будет нам сейчас не по зубам.
Он забросил тело бывшего Азазелло, через круп лошади центуриона, возле ее шеи и проворно запрыгнул в седло, смешно дернув при этом своими длинными нескладными ногами. Тычка в шею оказалось достаточно, чтобы умное животное с места взяло в карьер.
Кот на другую свободную лошадь сесть не осмелился, памятуя о реакции на его прыжок и последовавшее мощное взбрыкивание. Он бежал рядом ходкой спортивной рысью, заставляя испуганное животное мчаться еще быстрее. Под мышкой у него был узелок с провизией, которую он все-таки успел прихватить на всякий случай.
Сражение за плавсредство оказалось еще короче. Кто в Риме осмелится напасть на императорскую галеру?
Поэтому ее охранял лишь один весьма престарелый легионер, с лицом полностью изборожденным, то ли шрамами, то ли морщинами, а, скорее, тем и другим вперемешку. Его слезящиеся выцветшие глаза лишь удивленно и с опаской пялились на возникших на причале незнакомцев, один из которых был в седле и вооружен двумя мечами. Единственное вооружение - гаста с проржавевшим наконечником казалась рядом со стражем чужеродным предметом.
Он лишь проводил ее взглядом, когда длинная нога хмурого и злого долговязого верзилы непринужденно столкнула ее в воду, и гаста, медленно раскачиваясь, пошла ко дну. И сделал вид, что утратил всякий интерес к происходящему.
Тем более, не оказала сопротивления команда галеры, капитан которой, кстати, отсутствовал. Покуситься на имущество императора могли только люди, безнадежно тронувшиеся рассудком. Связываться с такими сумасшедшими и кормить потом на илистом дне Тибра раков? Все равно злоумышленникам в империи никуда не скрыться. Всюду войска и шпионы императора и его наместников. А, уж какие муки они претерпят и какая казнь им предстоит - решать императору. Скорее всего, с них живьем сдерут кожу, а затем посадят на кол или распнут на кресте.
Поэтому умелая команда расторопно исполнила команду Фагота поднять паруса и двигаться в верховья Тибра. Погони пока не было, никто не обратил пристального внимания на отбытие императорской галеры, так как это было обычным явлением. Лишь капитан военной галеры сопровождения озадаченно почесал в затылке, провожая ее взглядом, но последовать следом не решился - соответствующей команды не поступало. Да и кортеж императора к причалу не прибывал, значит, судно отбыло по каким-то иным надобностям.
Азазелло положили на императорское ложе в роскошно отделанной, с богатым убранством каюте. Судороги начались вновь. Бегемот попытался дать ему выпить немного вина для подкрепления сил, но оно струйками стекало по подбородку, не попадая в плотно закрытый рот.
- Кажется, мне надо проститься с вами, мои верные товарищи, - едва слышно просипел лежащий.
Крупные капли пота стекали по его, вновь ненадолго проступившему, уродливому лицу. Ужасные корчи сотрясали некогда могучее и бессильное, сейчас, тело.
- Держись, дружище! Еще рано нам по здешним обычаям класть тебе за щеку медную монету и отдавать перевозчику Харону, для сопровождения через подземные воды Стикса в царство мертвых, - Фагот попытался ободряюще улыбнуться и скрыть все нарастающую тревогу.
Впервые в истории, их совместных усилий не хватало, чтобы преодолеть непонятную и, оттого непривычно страшившую, напасть.
Дело было совсем плохо. Азазелло дышал уже все реже и прерывистей, а пот перестал течь. Похоже, каким-то образом в процесс перевоплощения вмешались иудейские боги.
- А, не попросить ли нам помощи у мессира? - спохватился Бегемот.
- Верно! - обрадовано подтвердил Фагот.
- Мессир!!! - посланный ими, неведомый людям, сгусток энергии, вознесся ввысь.
- Мессир!!!
- Он нас не слышит, - печально констатировал кот, но вдруг встрепенулся и выдал новое предложение, - надо, чтобы к нам присоединился и Азазелло.
- Азазелло! - Фагот обеспокоено вглядывался в лицо старого товарища, покрывавшееся смертельной белизной, - Азазелло! - он потряс его за плечо, - воззови к мессиру! Ну, попытайся сделать последнее усилие....
И помертвевшие губы лежащего чуть дрогнули, - мессир ..., - почти беззвучно прошептал он.
Мессир!!! - дружно подхватили, не оставившие последней надежды друзья.
И сигнал о помощи был услышан.
Тело Азазелло резко дернулось и даже подпрыгнуло вверх, медленно обретая могучие формы своего подлинного обладателя. Лицо приняло знакомый уродливый облик и порозовело. А, увидев знакомый, уже вновь воинственно торчащий клык, Фагот с Бегемотом переглянулись, стараясь, как обычно, скрыть эмоции, но затем не выдержали и крепко обнялись, мощно хлопая друг друга по плечам и спине.
Галера по-прежнему держала курс на восток.
В то же самое время, когда несчастный Азазелло прощался с жизнью, первосвященник Иосиф Каиафа, находясь дома, истово молился своим богам. С ним происходило нечто непонятное, страшное и невероятное.
Казалось, все его тело, включая голову, мнут чьи-то жадные мощные руки, пытаясь вывернуть всю плоть наизнанку. Это были жуткие ощущения. Он почувствовал какое-то шевеление вверху головы, будто его безжалостно расчесывали громадным бронзовым гребнем, обдирая кожу. Ермолка упала на пол.
В смятении Каиафа вырвал рукой клок волос и, поднеся к глазам, с ужасом заметил в своей руке чужие рыжие щетинистые пряди. Окладистая черная борода, напротив, внезапно исчезла, уступив свое место какой-то жиденькой короткой поросли. В довершение всему, перепуганный первосвященник явственно ощутил, что изо рта у него растет инородное тело. Скосив глаза, он увидел громадный желтый клык, оттопыривший верхнюю губу и хищно загибавшийся вниз. Плечи его вдруг раздались широко в стороны, разрывая тонкую ткань туники и натягивая до предела просторную ризу.
Вначале Каиафа подумал, что видит кошмарный сон - в последнее время, в связи с последовавшими событиями ему являлись нереальные мглистые видения. Он с силой похлопал себя по щекам, но мучительные свершения продолжались. Такое с ним было впервые, и в голову пульсирующей болью проникла мысль о серьезном постигшем его недуге, вызвавшем явление, подобно миражу в пустыне.
- Чем я прогневил всемогущих богов, - впадая в панику, думал он, - все мои действия были направлены лишь на благо нашего древнего и многострадального народа. Боги не могут не понимать этого.
Каиафа рухнул на колени и простер руки к небесам.
- Великий Яхве! Помоги мне и спаси от коварной болезни и наваждения!
Трудно стало дышать. Казалось, чья-то исполинская костлявая рука сдавила грудь, а другая схватила за горло и начала медленно сжиматься. Тело его охватила вибрирующая дрожь. Все члены стали леденеть и костенеть....
- О, всемогущий Яхве!!! - Каиафа вложил в свой возглас остатки душевных сил и всю веру, - верни же мне мой облик и мои силы....
И немощь стала неторопливо отступать, зловещие невидимые руки разжались, стали возвращаться обратно свои родные черты лица и своя фигура.
- Ты услышал меня ... Прости мне все мои сомнения и совершенные прегрешения, - первосвященник в экстазе воздел руки кверху.
Глава девятнадцатая
1.16. Иуда Искариот. Каждому делу - свое время.
