— Мертвый судья…
— Его брат-близнец, — поправил их судья Ди, — господин Ван Юань-де, старший советник Счетной Палаты. — Затем обратился к Вану: — Эта родинка, должно быть, много облегчала вашу жизнь, сударь, не говоря уж о том, как помогала она вашим родителям?
— Именно так, — ответил Ван. — В остальном мы были похожи, как два боба в одном стручке. Когда мы повзрослели, это уже не имело столь большого значения, тем более что мой бедный брат всегда служил в провинции, в то время как я оставался в Счетной Палате. На самом же деле мало кто знал, что мы — близнецы. Но речь не об этом. Я пришел поблагодарить вас, судья, за ваше блестящее расследование убийства моего брата и за то, что вы снабдили меня сведениями, в которых я нуждаюсь, чтобы очиститься от ложного обвинения, которое человек, убивший моего брата, возвел на меня в столице. Переодевшись монахом, я присутствовал в храме сегодня вечером и должен признать, что вы блистательно распутали этот сложный клубок, в то время как мое собственное расследование не продвинулось далее подозрений.
— Как я понимаю, — с нетерпеньем спросил судья Ди, — хозяин Ку занимает весьма высокое положенье в столице?
Ван покачал головой.
— Нет, — ответил он. — Этот довольно молодой человек, но давно погрязший в разврате, состоит в должности младшего письмоводителя Столичного Суда. Зовут его Хо, и он — племянник Хо Квана, старшего делопроизводителя Казначейства.
Судья побледнел.
— Письмоводитель Хо? — воскликнул он. — Это один из моих друзей!
Ван пожал плечами.
— Людям свойственно ошибаться в самых близких друзьях. Молодой Хо — одаренный человек. Следуя должным путем, он наверняка достиг бы верхних ступеней служебной лестницы. Но он решил, что можно найти более короткий путь к богатству и власти, совершая подлог за подлогом, а поняв, что попался, без угрызений совести пошел на подлое убийство. Он занимал место, которое было весьма удобным для исполнения его злодейских замыслов. Через своего дядю он знал все о делах Казначейства, а как письмоводитель Суда имел доступ ко всем документам в оном. Именно он стоял во главе заговора.
Судья Ди потер глаза ладонями. Теперь он понял, почему Хо шесть дней тому назад при прощанье в «Павильоне Радости и Печали» так настаивал на том, чтобы он, судья Ди, отказался от места в Пенлее. Он вспомнил мольбу, которую заметил тогда в глазах Хо. По крайней мере дружеские чувства того были не совсем притворны. И вот теперь именно он, судья Ди, привел Хо к полному краху. Восторг, охвативший его при успешном завершении дела, от этой мысли совершенно пропал. И он спросил у Вана поблекшим голосом:
— Как вы впервые вышли на этот заговор?
— Небо наградило меня необычной способностью к вычислениям, — ответил тот. — Именно этому дару я обязан моим быстрым продвижением по службе в Палате. С месяц тому назад я начал замечать некие несообразности в отчетах о ценах на золото, регулярно составляемых нашей Палатой. Я заподозрил, что дешевое золото незаконно поступает в страну, и начал частное расследование этого дела, однако, к сожалению, мой подчиненный, должно быть, был соглядатаем Хо. А поскольку Хо знал, что мой брат занимает должность судьи здесь, в Пенлее, откуда и поступало контрабандное золото, он сделал совершенно ошибочный вывод, что над разоблачением его мошенничества мой брат и я работаем вместе. На самом деле брат лишь однажды написал мне о своих неясных подозрениях, что Пенлей стал средоточьем контрабандных сделок, и я никак не связал эти смутные сведения с манипуляциями на столичном рынке золота. Но Хо совершил ошибку, свойственную многим преступникам, он слишком поспешил с выводами, решив, что разоблачен, и слишком поспешно стал действовать. Он приказал Ку убрать моего брата и заказал убийство моего подчиненного. Затем, украв тридцать слитков золота из Казначейства, подстроил все так, чтобы его дядя обвинил меня в этих преступлениях. Я успел бежать прежде, чем меня взяли, и прибыл в Пенлей, надев личину По Кая, с целью найти доказательства злого умысла Хо и таким образом отомстить за брата и одновременно очиститься от ложного обвинения.
Он внимательно взглянул на судью и продолжил:
— Ваше прибытие сюда поставило меня в затруднительное положение. Я хотел работать заодно с вами, но не мог открыть вам, кто я такой, поскольку вы, разумеется, обязаны были бы немедленно взять меня под стражу и препроводить в столицу. Однако стороной я делал все, что было в моих силах. Я сошелся к вашими двумя помощниками и привел их к плавучим веселым домам, дабы натолкнуть их на Ким Сона и кореянку, которых я держал под подозрением. В этом я неплохо преуспел. — Он кинул на Цзяо Дая быстрый взгляд. Здоровяк поспешил спрятать лицо в пиале. — Я попытался также обратить их внимание на буддийскую братию, но в этом успех мне не сопутствовал. У меня было подозрение, что монахи интересуются золотом и занимаются контрабандой, однако напасть на след я никак не мог. Я долго следил за Храмом Белого Облака — барки служили мне прекрасным наблюдательным постом. И когда я заметил, что сборщик Цу-хэй тайком покинул храм, я последовал за ним, но, к сожалению, он умер прежде, чем я смог выяснить, что он собирается делать в заброшенном храме.
Он вздохнул и после недолгой паузы продолжил:
— Видимо, я слишком спешил с расспросами, и Ким Сон насторожился. Вот почему он не был против моей поездки на джонку, решив заодно покончить и со мною также. — Повернувшись к Ма Жуну, он сказал: — Во время стычки на барке они совершили ошибку, сосредоточив все внимание на вас. Меня в расчет не взяли, оставив меня на закуску. Однако ножом я владею неплохо и всадил его в спину тому, кто обхватил вас, когда все это началось.
— Премного вам благодарен — пособили в самое время! — откликнулся Ма Жун.
— Поняв из последних слов Ким Сона, — продолжил Ван, — что мои подозрения о контрабанде золота верны, я взял челнок и поспешил назад, чтобы успеть прибрать мою шкатулку прежде, чем сообщники Ким Сона украдут ее из моей комнаты в доме Е Пена — в шкатулке среди прочего были записи о том, как Хо состряпал дело против меня, и о его мошенничестве. Поскольку они подозревали По Кая, я решил сменить эту личину на личину странствующего монаха.
— Уж коль скоро мы вылакали столько вина вместе, — прорычал Ма Жун, — могли бы хоть парой слов намекнуть, бросая нас на той джонке.
— Пары слов не хватило бы, — сухо ответил ему Ван и, обратившись к судье Ди, сказал: — Эти двое — в деле полезны, только несколько неотесанны. Они у вас на постоянной службе?
— Разумеется, — ответил судья.
Ма Жун просиял. Толкнув Цзяо Дая в бок, он шепнул:
— Топать отмороженными ногами туда-сюда по северной границе не придется, брат!
— Я выбрал личину По Кая, — продолжил Ван, — зная, что, изобразив из себя распутного поэта и ярого буддиста, я рано или поздно выйду на тех людей, с которыми был связан мой брат. А как чудаковатый пьяница смогу бродить по городу в любое время дня и ночи, не вызывая подозрений.
— И вправду, это был хороший выбор, — сказал судья Ди. — Я немедля составлю обвинительное заключение против Хо и с отрядом армейской стражи отправлю в столицу. Поскольку убийство судьи — преступление против государства, я имею право адресовать донесение непосредственно Председателю Столичного Суда в обход окружного и провинциального начальства. Он тут же возьмет Хо под стражу. Завтра я допрошу Ку, Цао, Хой-пена и монахов, вовлеченных в заговор, и как можно скорее пошлю полное донесение об этом деле. Но дабы соблюсти законность, сударь, я вынужден задержать вас здесь, в управе, впредь до официального уведомления о том, что обвинения против вас сняты. Это даст мне возможность воспользоваться вашими советами по вопросам купли-продажи и прочим тонкостям золотого рынка, а также о возможности упрощения земельных налогов в моем уезде. Я просмотрел документы, и меня поразило, что налоговое бремя мелких землевладельцев неправомочно завышено.
— Весь к вашим услугам, — поклонился Ван. — Между прочим, как вы вычислили меня? Я полагал, что мне придется объяснять вам, кто я такой.
— Встретив вас в доме вашего брата, — ответил судья Ди, — я заподозрил, что вы убийца, который задумал под видом привидения убитого им человека беспрепятственно изъять опасные для себя бумаги покойного судьи. Столь сильно было это подозрение, что той же ночью я тайно посетил Храм Белого Облака, чтобы взглянуть на труп вашего брата. И обнаружил столь совершенное сходство с вами, какового невозможно достигнуть никакими средствами. Таким образом, я пришел к убеждению, что я действительно встретился с призраком убитого судьи.
Он взглянул на Вана и продолжил:
— И только сегодня вечером меня осенило. Это случилось во время представления бродячего театра о братьях-близнецах, из которых один отличался от другого только отсутствием указательного пальца на руке. Это заронило во мне сомнение в существовании призрака, и я подумал: если у покойного есть брат-близнец, то он без труда может изобразить из себя привидение брата, при необходимости, например, приклеив или нарисовав себе родинку на щеке. К тому же Тан сообщил мне, что единственный родственник покойного, его брат, никак не откликается на письма, посланные судом. По Кай — единственный человек, годившийся на эту роль: он прибыл сюда сразу после убийства судьи и как-то причастен к этому делу, кроме того, показания госпожи Цао и приказчика, человека весьма наблюдательного, заставили меня заподозрить, что По Кай не тот, за кого себя выдает.
