Таким размышлением я придавалась, пока Петр, по моему поручению отправился разыскивать господина Позднякова, который наверняка уже прибыл сюда, после разговора со своими агентами. Они должны были ему сообщить и где искать меня. Я сидела в кабинете и, сжав кулаки, пыталась успокоиться и ничем не выдать своего внутреннего состояния раньше времени.
В дверь постучали. Я откликнулась, прежде чем успела подумать, что это, может быть, Серж. А он сейчас был последним человеком, которого я хотела бы видеть. Я была еще не готова к встрече с ним, поскольку прибывала в сильно ажитации и могла не сдержаться. Вся эта история была, помимо всего прочего, весьма оскорбительной и для меня.
Однако это был Сергей Анатольевич. Он вошел, приблизился к моему креслу и опустился на колено передо мной. Я замерла, не зная, чего ожидать от этого монстра – афериста, похитителя детей, шантажиста и вдобавок, убийцы. И все же, как он был красив!
– Отчего вы так бледны, Катенька? – нежно спросил он. – Вы чем-то расстроены? Кто вас обидел?
Слезы выступили у меня на глазах, я смотрела на него и не верила, что он – главный злодей. Мне хотелось броситься к нему на шею и разрыдаться, высказать ему все свои подозрения, выплакаться и услышать от него неоспоримое опровержение. Но я молчала, продолжая смотреть ему в глаза.
– Отчего же вы молчите, милая? У вас слезы и вы так странно смотрите на меня? Чем заслужил я вашу немилость?
Я продолжала молчать, но не смогла больше выносить этот участливо-нежный взгляд его необыкновенных глубоких очей и закрыла глаза. Слезы потекли по моим щекам. Серж осторожно коснулся моих мокрых щек подушечками пальцев, приблизился ко мне, взял мои руки в свои и, целуя их, начал жарко шептать:
– Катя, Катенька, милая, поедемте со мной! Мне нужно уехать! Нынче же, но Катя… Без вас я не смогу теперь и жить! Поедемте со мной, я вас умоляю! Вы не представляете, что делаете со мной! Я никогда не встречал такой женщины! Катя, едемте со мной! Оставьте этот ваш пресный город, едемте в Париж, в Вену, в Венецию! Я подарю вам весь мир! Только будьте со мной!
Я слушала, и в моей груди поначалу боролись два, вполне понятных любой женщине, чувства. Но чем дальше, тем слабее становилось одно, и сильнее – другое. Под конец этой пламенной речи я, как это ни странно, совершенно успокоилась. Если и был у него способ охладить мои чувства, то он им верно воспользовался. Сергей Александрович все еще продолжал расписывать мне красоты мира и прелести моего с ним проживания, а я уже с вполне холодной головой, думала о том, что надо соглашаться. Он не должен меня подозревать. А если он говорит, что едет нынче же, значит, деньги уже у него где-нибудь припрятаны. Нельзя возбуждать в нем никаких подозрений, нельзя его спугнуть, такого можно взять только с поличным, иначе ему достанет и ума, и актерских способностей на то, чтобы вновь выйти сухим, но маленький Ника, если он еще жив, должен вернуться к своим родителям! А потому я, понимая, что с минуты на минуту сюда может войти Петр Анатольевич, решила соглашаться:
– Я согласна! – твердо сказала я, однако, избегая смотреть ему в глаза. – Но отчего же такая спешка? Отчего нынче же?
– Ах, – воскликнул он, – я объясню вам это, но позже! Это не так важно. Но Катя, вы, правда, согласны? – Я кивнула. – Правда? Катя! Вы делаете меня самым счастливым человеком на земле! – воскликнул Лопатин. Он порывисто встал и поднял меня. Я посмотрела ему в глаза – в них действительно сияла искренняя радость. Я этого не ожидала, растерялась и, должно быть, только поэтому потеряла голову на несколько мгновений…
В дверь постучали. Мы оба вздрогнули, отпрянули друг от друга и покраснели.
– Войдите! – полузадушенным голосом крикнула я.
В дверях показался Петр Анатольевич и господин Поздняков. По выражению их лиц, я поняла, что Петр уже обо всем успел рассказать Михаилу Дмитриевичу. К тому же, едва глянув на наше смущение, Петр как-то нахохлился, и я поняла, что нужно успеть предупредить сцену.
– Господин Лопатин, – сказала я. – Проводите меня, я хочу освежиться, – и выразительно посмотрела на Михаила Дмитриевича.
– С удовольствием, – сказал Серж и предложил мне руку.
Петр смотрел на меня с немым укором.
– Господа, – весело проговорила я. – Если вас не затруднит, дождитесь меня здесь, я скоро, – и мы удалились.
Едва только мы покинули кабинет и оказались в пустом коридоре, Серж остановился, нахмурился и обеспокоенно спросил:
– А в чем там дело? Господин Поздняков и этот, молодой человек, репортер, кажется… Отчего у них были такие лица?
– А разве вы не знаете? – шутливо переспросила я. – О нас с вами болтает уже весь город. И поэтому они, застав нас вместе… – я не стала продолжать.
– Да! Теперь я понимаю, – он просветлел лицом. – Но вы ведь согласились ехать со мной? Верно? Я не ослышался?
– Нет, – улыбнулась я.
– Тогда вот что, – он снова взял мои руки, поцеловал их, – Катенька, езжайте домой и ждите меня там. Я приеду… – он достал часы и посмотрел на них, – в восемь часов. Вы будете готовы к тому времени? У вас в запасе два с половиной часа… Вы будете меня ждать?
– Конечно, Серж, буду… – я не лгала.
В этот момент в коридоре появился князь, и мы принуждены были расстаться. Я пообещала, что поеду домой сразу, только попрощаюсь с князем. А Серж, простившись тут же, удалился, послав мне напоследок такой горячий взгляд, что у меня невольно закружилась голова.
Дождавшись, когда он скроется из поля моего зрения, я сообщила князю, что в кабинете меня ждет Поздняков и Вольский и просила предоставить этот кабинет нам еще на несколько минут. Князь благосклонно улыбнулся, разрешил и не приминул намекнуть на мои с Лопатиным отношения. Похоже, что действительно весь город о нас судачит!
Вернувшись к моим друзьям, я наскоро объяснила им ситуацию.
– За ним нужно следить! – заявил Петр, заметно злясь.
– Вы правы, Петр Анатольевич, – согласилась я.
– Екатерина Алексеевна, но мне понадобится время, чтобы собрать людей, – возразил Михаил Дмитриевич.
– Так и собирайте, а пока мы с Петром Анатольевичем последим. Нам не привыкать. Не так ли, кузен? – улыбнулась я и Петр, мой верный паж, улыбнулся в ответ.
* * *
Мы решились ехать на возке Петра. Естественно, что наш путь лежал к дому Лопатина, который он снимал по улице Камышинской. Приблизившись к дому, мы увидели интересную картину, которая заставила нас порадоваться тому, что мы не задержались и выехали почти сразу же, следом за Лопатиным. У дома, в сгущающихся сумерках, стоял лопатинский возок с чемоданами. Петр велел своему кучеру Антону ехать дальше и остановиться в таком месте, чтобы было видно этот возок. Антон, отличавшийся не меньшей сообразительность, чем мой Степан, и не менее преданный хозяину, выполнил приказание блестяще. Он выбрал тупичок в конце улицы, остановившись в котором, напротив двух деревянных домов с высокими заборами, мы могли преспокойно обозревать всю Камышинскую, не привлекая к себе излишнего внимания.
Спустя совсем короткое время из дома вышел и сам Лопатин, но один, и, как я не надеялась, ребенка при нем не оказалось. Однако мы решили следовать далее. Лопатин поехал не в сторону моего дома, как, например, можно было бы предположить, хотя и время, назначенное им же самим, еще не наступило, а в другую сторону. Проехав мимо нас, он свернул на улицу Садовую. Петр приказал ехать следом, но на таком расстоянии, чтобы не возбуждать подозрений. Антон поотстал, но так, что лопатинский возок все время темнел где-то впереди, и потерять его из виду можно было бы не бояться.
Улицы были полны догуливающего народа. Мы ехали, и я знала, что Петра опять начали грызть сомнения насчет моих отношений с господином Лопатиным. Однако, на мой взгляд, сам акт того, что я сейчас здесь, в этом возке, а не у себя дома, за сбором дорожных чемоданов, говорил достаточно, поэтому я решила более не объясняться. Мне и так было не по себе из-за всей этой истории, и я очень стыдилась своей слабости, которую проявила к этому монструозному созданию с такой красивой наружностью. Тем временем, наш возок свернул.
Петр выглянул на улицу и сообщил, что мы на Большой Сергиевской и направляемся, по всей видимости, в сторону Кладбищенского оврага. Оврагов с таким названием в нашем городе было два, и располагались они рядом, друг против друга, но я не стала уточнять, к какому именно мы сейчас приблизились. Я молчала, поскольку нервы мои были на таком пределе, что мне временами казалось, что они не выдержат и я просто потеряю сознание.
Лопатинский возок остановился около одного деревянного двухэтажного дома. Антон тут же осадил лошадей и свернул в какую-то подворотню, которых здесь было немало. Это место около Первого Кладбищенского, да и Второго, оврагов, было одно из беднейших мест в городе, само уже название говорило о многом и дано было от старого кладбища, расположенного между этими двумя оврагами, в которых ютились нищие. А тем временем, Лопатин вошел в дом и нужно было решать, что делать дальше. Ждать? Но сколько? И как господин Поздняков узнает, что мы здесь? Действовать? Но как?
