– Довольно! – Марья Антоновна махнула рукой. – Главное, что он мертв, – с ненавистью проговорила она.
Тогда я понял, что моя аудиенция с императорской фавориткой закончена.
* * *
Когда я вернулся домой, меня уже ждал Кутузов. В этот раз он тоже не воспользовался потайной дверью, ведущей в мой кабинет, а обосновался у камина в гостиной. В тот момент, когда я вошел, Иван Сергеевич зачарованными глазами смотрел на многорукого бога Шиву. Он перевел взгляд на меня, услышав шаги. Когда наши взгляды встретились, мне показалось, что потекли объемные, звенящие, наполненные каким-то тайным смыслом минуты.
Наконец, мой наставник прервал затянувшееся молчание.
– Чем вы меня порадуете, Яков Андреевич? – зловеще осведомился он. – Что с письмом?
В это мгновение в комнате появилась Мира. На ней было длинное, новомодное золотистое платье с лентой на талии. Я с невольной грустью подумал, что античная мода проходит…
– Яков, ты… – она запнулась на полуслове, едва заметив Кутузова.
– Мира, пойди проведай Кинрю, – попросил я ее. Мне не хотелось, чтобы она присутствовала при нашем разговоре, который, как я предполагал, должен был оказаться тяжелым.
Индианка послушно громко хлопнула дверью.
– Итак, – Иван Сергеевич снова попытался загипнотизировать меня своим немигающим взглядом. – Как ваши успехи? Вам удалось, наконец, разыскать письмо? Я слышал, что убит человек Аракчеева… Это ваших рук дело? – Кутузов привычно забарабанил по столу пальцем, на котором красовался тяжелый чугунный перстень с Адамовой головой.
– Письмо до сих пор в руках наших противников, – ответил я. – Но…
– Я не хочу слышать никаких оправданий, – перебил меня Иван Сергеевич. – Вы хотя бы понимаете, чем все это может закончиться?!
– Я прошу вас, выслушайте меня!
– Ну, хорошо… – сдался, наконец, Кутузов. Его палец перестал выбивать барабанную дробь.
Тогда я рассказал ему о том, что и почему приключилось с Валежниковым.
– И что же вы собираетесь делать теперь, милостивый государь? – сурово поинтересовался Кутузов. – Насколько я понимаю, вы потеряли последнюю ниточку…
– Нет, – возразил я ему. – Еще не все потеряно! Я должен встретиться с самим Нессельроде! Письмо наверняка уже в министерстве, и если оно обнаружится…
– То не сносить головы ни министру, ни Балашову, ни вам и не мне! Разразится скандал! Император окажется в затруднительном положении… – закончил за меня Иван Сергеевич. – А Аракчеев станет первым лицом в государстве!
– Фактически он и так первое лицо в государстве, – развел я руками.
– Ну, это вы преувеличиваете, Яков Андреевич, – усмехнулся Кутузов. – Впрочем, не станем терять драгоценного времени! Дорога каждая минута! Я постараюсь устроить вам встречу с министром, – добавился Иван Сергеевич, надевая блестящий цилиндр на голову. – Я извещу вас завтра же утром!
– Зачем он приходил? – хмуро спросила Мира, свернувшись, словно котенок, клубочком на оттоманке. – Что будет, если ты не найдешь это проклятое письмо?
– Я бы предпочел об этом не думать, – ответил я немного уклончиво. Мне и в самом деле не хотелось допускать даже мысли о том, что случиться в том случае, если письмо будет обнаружено в министерстве и это дело получит огласку.
На пороге появился мой Золотой дракон. Он обвел внимательным взглядом гостиную.
– Что здесь произошло? – поинтересовался японец. – Я слышал разговоры в людской…
– И о чем же говорят мои люди? – осведомился я с искренним интересом.
– О том, что важный господин приходил, и что госпожа, – Юкио кивнул на Миру, – выбежала в слезах из гостиной. – Неужели Кутузов приезжал?! – догадался он.
– С каких это пор ты у нас ясновидящий? – отозвался я.
В ответ на мои слова Мира хмыкнула, а потом залилась серебряным смехом.
* * *
На следующее утро посыльный принес письмо от Кутузова. Я с трепетом распечатал конверт и пробежал по листу бумаги глазами. Буквы поплыли передо мной.
– Что там? – со страхом осведомилась Мира. – О чем он пишет? – Она отложила в сторону сколок для кружев.
«Милостивый государь! – прочитал я вслух. – Господин, о котором мы говорили, наотрез отказался от встречи с вами! Он на все закрывает глаза и не верит ни единому вашему слову… Я не в силах ничего изменить! Так что теперь, Яков Андреевич, вы можете полагаться исключительно на себя!»
Я перестал читать, и письмо Кутузова выпало у меня из рук. Говоря откровенно, в этот момент я потерял почву у себя под ногами.
– И что же теперь? – спросила Мира дрогнувшим голосом.
– Теперь остается мне самому обыскать в министерстве кабинет Нессельроде, – ответил я, стараясь сохранить хоть каплю самообладания.
– Только как это сделать? – спросил Кинрю, неожиданно появившийся в комнате. – У вас есть какие-то идеи на этот счет?
– Да, – я кивнул. – У Эраста Ларина в этом министерстве, кажется, служит брат…
– И вы полагаете, что он согласится оказать вам помощь в столь деликатном предприятии? – засомневался японец. – Мне думается…
– Да, ты, разумеется, прав, Кинрю, – перебил я его. – Нам придется нелегко, – в этот момент мне вспомнилось лицо Алексея Андреевича Аракчеева из моего сна, его мутные кантовские глаза и зловещий смех, – но у меня не остается другого выхода! У меня не осталось ни одной ниточки, ни одного намека, ни одного помощника в этом деле…
– А мы? – в один голос отозвались индианка с японцем. – Или вы нам больше не доверяете? – поинтересовался мой ангел – хранитель.
– Увы, дорогой Кинрю, но не в твоей компетенции устроить мне встречу с графом Нессельроде, возглавляющем Министерство иностранных дел Российской империи!
– Зато в моей компетенции не позволить вам встретиться с вашей возлюбленной… – Кинрю имел в виду смерть, которую мне полагалось любить так же, как и всякому другому масону.
* * *
Эраста Андреевича моя идея не особенно вдохновила. Однако он обещал подумать над ней. Поручик Ларин господина Аракчеева почему-то терпеть не мог, и это обстоятельство играло мне на руку.
– Но что я скажу Георгию? – спросил он после затянувшейся паузы. – Вы ищите какое-то важное государственное письмо, но…
– Совсем не обязательно сообщать об этом вашему брату, – ответил я. – Попросите только его велеть привратнику впустить меня в воскресенье в правительственное здание. Причину можно придумать, – протянул я. – Ну, к примеру, скажите ему, что я забыл на приеме у министра какие-то документы…
– Привратника можно подкупить, – воспрял духом Эраст Андреевич. – Брат рассказывал, что он на руку не чист!
– Это нам только к стати, – ответил я. – Так вы согласны?
– Да, – поручик Ларин кивнул.
* * *
Сначала все пошло на удивление гладко. Брат Эраста Андреевича согласился нам помогать. Он заплатил привратнику, и тот впустил нас.
– Господа, только умоляю вас, не проговоритесь Карлу Васильевичу, – причитал он, отпирая двери. – Не дай бог прознает! Что тогда делать прикажете?
– Не беспокойтесь, – ответил я. – Никто ничего не узнает, а Карл Васильевич – в первую очередь! – В мои планы не входило оповещать Нессельроде о том, что я обыскал его кабинет.
– Мне ничего не остается, как полагаться на ваше слово, – старичок даже прослезился, подыскивая в своей связке ключи от нужной нам двери. – А я еще, как на грех, потерял перчатки! – жалился он. – А это ведь, говорят, к бесчестью!
Наконец мы с Кинрю оказались в кабинете Карла Васильевича. Это была просторная комната, большую часть которой занимал стол, покрытый синей скатертью с золотой бахромой. Чуть поодаль от окна стоял большой шкаф с ящиками, где, как я полагал, и хранились папки с важными документами.
– Ящики заперты на ключ, – сообщил мне Эраст Андреевич, который сегодня явился в штатском.
– Ничего, – отозвался я, – мне кажется, что для Кинрю это не составит большой проблемы!
Я сам видел, как мой японец прихватил с собой свое тайное оружие – заветное боевое кольцо со спицей.
– Это уж точно, – подтвердил Золотой дракон. Он прямиком отправился к ящикам.
Поручик Ларин нервно поглядывал на часы, золотая цепочка которых все время выглядывала у него из-под фрака.
– Если нас здесь застукают… – протянул он с невольным ужасом в голосе.
– Не застукают, – перебил я его.
Кинрю к этому времени удалось вскрыть первый ящик в шкафу. Он старался действовать филиграннее ювелира. Никто не должен был заметить потом, что мы здесь побывали. Однако ящик оказался почти пустым. Здесь лежала только пара бюваров с маловажными документами.
Остальные ящики тоже не оправдали наших надежд. Письма мы так и не обнаружили.
Неожиданно дверь распахнулась. На пороге стоял привратник, на лице которого застыло выражение ужаса.
– Карл Васильевич приехали, – задыхаясь выдавил он. – Карета уже у входа! Что делать? Что делать? – причитал старичок. Его лоб покрылся испариной, руки дрожали, а рот скривился. Казалось, что он вот-вот разрыдается.
