вы не осилите. Это первое что смутило меня. Второе – это надпись вырезанная ножом на лбу убитого. Зачем Вам это делать? Что за театральность? Что должно двигать человеком, который идет на такой шаг? Это не злоба и не садизм – это направленное действие, указывающее на путь, кто это сделал, и опять–таки на вас. Ну и третье – это найденный у вас череп с веночком, это уж совершенно невозможно связать с Вами. Даже если взять, что я к вам испытывал бы не приязнь, представить Вас с черепом, в руках бегущим по церковному двору, чтобы привезти его с собой и украсить им Вашу комнату, я бы не смог. Исходя из этого Лев Петрович, я ни для протокола, думаю, что кто–то намеренно пытается, чтобы следствие подумало, что именно вы и есть тот преступник–сатанист. Мы должны быть уверенны, что преступник точно понимает, что Вас подозревают. Этот некто следит за вашими передвижениями, он следит за вами, причем следит давно и очень скрытно.
– Что же делать Дмитрий Иванович? – спросил генерал. Он был сейчас растерян и беспомощен как дитя.
– А делать мы станем вот что. Мы Вас официально обвиним в подозрении о причастности к убийству Бруслова и очень подробно в газетах опишем, как нашли у вас пропавший череп. Попробуем изобразить из вас члена некой масонской организации со всеми ужасами в этом жанре. Вашей репутации будет нанесен огромный удар, но это мы поправим после раскрытия преступления. Это я вам обещаю. Главная задача, чтобы тот, кто ставил для вас капкан, понял, что вы в него попали. Второе – мне понятно, что все эти события имеют один корень – это клады Ипатова. Часть клада нашел Бруслов – он мертв и полагаю что его клад уже у убийцы, а Ваш клад Лев Петрович у Вас. И значить Вы, – он замолчал.
– Что я? – настороженно спросил Одинцов.
– Вы следующая жертва, Лев Петрович. Только убить вас просто, мало, нужно знать, где Вы держите ваш тайник. А уж потом вас убьют, причем сделают это наверняка под видом самоубийства, на которое Вы пошли, не совладав с муками совести. Вы не должны говорить никому, где вы храните сокровища. Запомните, даже мне. Пока об этом знаете только Вы – Вы живете!
Следователь присел.
– Итак, Вы под следствием, но будете находиться под домашним арестом в связи с вашим состоянием здоровья. Возле вашего дома будет постоянно дежурить городовой. Это для проформы, так положено. Внутри же я посажу двух моих людей, отменных волкодавов для тайной охраны.
– А зачем для тайной охраны? – спросил Одинцов. Архипов закурил:
– Потому что Вас попытаются убедить в том, чтобы вы сказали, где ваш тайник. Поэтому я вас и не прячу в тюрьму, там вас не достать, а здесь можно. Вы служите приманкой, господин Одинцов. Это ваша единственная возможность найти истинного убийцу и обелить свое имя. Я кроме прочего попробую найти единственного нашего свидетеля юродивого Гришку, так Вы его назвали?
– Да, так!
– Если, Лев Петрович он сможет опознать вас и подтвердит Ваши слова о тайнике на кладбище, это будет уже часть Вашего алиби. Но я больше надеюсь, что он сможет помочь нам и в поимке убийцы.
Архипов встал: – Итак, времени мало, дел много!
Уходя, следователь посмотрел на Одинцова:
– А Вы Лев Петрович должны подумать, как череп мог оказаться у Вас на шкафу? Это вопрос важный! Кто–то Вам его принес.
Одинцов пожал плечами:
– Так у меня никого не было дома, только вот Вы заходили –…сказав это Одинцов запнулся. Следователь улыбнулся.
– Надеюсь, меня вы не подозреваете Лев Петрович?
– Да Бог с вами, что вы Дмитрий Иванович. Так сказал.
– Ладно. Будем действовать.
Архипов ушел. Одинцов зашел в пустую гостиную. Он был очень утомлен всеми событиями. Присел в кресло. Степан, кряхтя, убирался и ворчал. Лев Петрович продумывал все то, что сказал следователь. Все было ясно и толково. Вот что значить профессионал! Но как действительно это череп мог попасть в его кабинет. Он начал вспоминать, кто приходил в его дом. Тем более это было не сложно, так как посетителей было мало. Действительно только следователь заходил за глобусом для сына. Генерал встал с кресла. Только сейчас просьба следователя одолжить глобус у мало знакомого ему Одинцова вызвала у него недоумение.
– Да нет! Не может быть! – говорил Лев Петрович сам себе, направляясь в кабинет. Глобус стоял на месте. Он взял его в руки, внутри раздался звук катающегося предмета. Он присмотрелся и увидел, что глобус состоит из двух полушарий скрепленных между собой. Он надавил и они раскрылись. Когда он снял верхнее, он с ужасом увидел что внутри лежал старый человеческий зуб и серая выцветшая ленточка.
33
Блаженный Гришка сидел на газоне возле фонтана, что у ресторации Грудберга. Публика вокруг была самая почтенная, но на присутствие Гришки никто не жаловался. Вел он себя всегда тихо, смирно, послушно, он гладил водичку, собирал палочки и был к окружающим добр и благодушен. Он всегда улыбался той улыбкой, которую нормальные люди и называют блаженной. Он радовался причем искренне, как, только может радоваться дитя всему что, вокруг него. Наблюдать за ним было умилительно. Когда солнце стало припекать, он побрел к себе «домой». Домом Гришке было кладбище, там его кормили монахи, он им помогал, носил мусор, чистил могилы. Спал зимой в подвале часовни, а летом где придется. Но чаще в местах, которые он облюбовал, по только ему, известным причинам.
Подойдя к воротам, он увидел котенка сел на мостовую рядом и стал лизать себе руку, подражая ему. Люди вокруг улыбались, кто–то жалел горемыку и давал баранку, хлебушек, пятачек. А сегодня ему дали пряник медовый, он обожал сладости, а тут огромный пряник дал какой–то дяденька.
– Ты Гриша? – спросил он.
– Я. Я Гриша, – облизывая руку, сказал блаженный.
–На–ка вот тебе пряник Гриша, – сказал дядя и показал сахарную корочку. Гришка встал на коленки и, вытаращив глаза, пополз к этому чуду сахарному. Глазурь переливалась на солнышке. Он взял пряник и откусил огромный кусок. Засмеялся с полным ртом и откусил, еще не прожевав прежнее. Дяденька улыбался.
– Не спеши. Не отберут. Кушай!
И Гришка, улыбаясь, ел пряник, смотрел на небо, на людей, на мир Божий вокруг. Жить было замечательно! Архипов нашел его после двух часов поиска. Пряник посоветовал ему купить дворник с кладбища, который сказал, что больно сладкое любит Гришка. Когда пряник был съеден он, даже не глянув на Архипова,
