— Чо-та долгонько выгуливались, мужички! — сгорая от любопытства, бросил Филипп. — Ну, как, вволю насекретничались? Мишка, — толкнул глухого пасынка, — иди пока, иди!
— А он у тебя, чо, по губам разбират? — спросил Ленков.
— Хто ево знат… Лучше пущай там потрется, эдак спокойней.
— Филя, куда с грузом навострился-то? — Бизин потрогал край мешка на телеге. Так и есть, овес!
— Иван Манзуров, тутошний, песчанский, приходил, сговорились, покупат всю партию. В смысле, на мену, продуктишками.
— Это хорошо. Потом через лавку в монету оборотим.
— Так это… — замялся Филя, но себя пересилил. — Ты, Андреич, вроде ба тута и никаким боком…
— Э-э, Филя, — укоризненно произнес Бизин и повернулся к Косте. — Вот как, Константин! А я тебе уж было отрекомендовал Филю…
— А чо, чо? — забеспокоился Цупко, перебегая глазами от старого к молодому, который, к удовольствию Алексея Андреевича, с ходу ему подыграл:
— Да… Для сурьезного дела, Филя, на тебя явно расчету лучше не ставить!
— Это почаму же?!
— К друзьям-товарищам отношение куркульское, на себя гребешь…
— Дык… Энто тока курица от себя! — неуверенно засмеялся Цупко. — Но с дружками я завсегда! Можа, ты, Андреич, и прав, через лавку ловчее выйдет…
— Так это тот овес, что третьего дни? — нахмурился Ленков. — А ты ж мне вечор пел, что у тебя фараоны все сгребли! Может, и лошадки так же?! В одиночку мошну набиваешь, за общий счет?
— Ты чо, Костя, не сумлевайся, я ж как на духу!
— Тут, Константин, он не врет, — вмешался Бизин. — Овес сыскари не нашли, при мне было.
— Но, а я чо говорю! — окрысился Цупко. — И не боись, твоя бы доля не ушла!
— А я и не боюсь! — громко засмеялся Костя, хлопнул себя по пояснице. — Мы с моим корешем-«наганом» насчет дербанки сильно справедливые, а кто оттырку устраивает, так тому и в лоб плюнем!
— Дербанка, как я понимаю, это дележка, а оттырка — утаить? Так, да? — уточнил, хитро прищурившись, Бизин.
— Ну, ты, Андреич, скоро почище каторжного уркагана блатную музыку разведешь! — польстил Филя. — Голова!
— О, это я понял! — продолжал смеяться Костя, подморгнув Бизину серьезным глазом.
— Ты, Филя, сведи на той неделе, лучше в пятницу, Костю ко мне, как мы с ним договорились, — сказал Бизин. — А сам ко мне завтра загляни, когда продукты в лавочку привезешь. Но, однако, пора и честь знать. Загостился я у тебя, Филя. Спасибочки за встречу и угощение!.. Не беспокойся, до тракта дойду, а там уеду. Хоть воздухом надышусь после темницы всласть!
Но идти до тракта оказалось ни к чему. На постоялый двор к Спешиловой завернули соседи по Новым местам, возвращавшиеся в Чигу из Атамановской станицы, где гуляли у родни на свадьбе.
С Бизиным пристроился и Ленков. Понятно, что прежний разговор в дороге они не вели, слушали рассказы погулявших на свадьбе попутчиков: раскрасневшейся от наливки толстой голосистой бабы и еле живого от самогона мужика, умудрявшегося тем не менее править лошадью.
На окраине города, у первых домов, Ленков многозначительно распрощался с Бизиным, крепко пожав руку. Из чего Алексей Андреевич сделал вывод, что его семена брошены в добрую почву.
Назавтра, уже после обеда, наконец-таки приперся угрюмый Цупко. Сообщил, что привез и отдал в лавку Фроське три добрых шмата сала, флягу со сметаной, два мешка картохи.
— Садись, Филя, чаю выпьем, — пригласил к столу Алексей Андреевич.
Неспешный откровенный разговор тек часа три.
Бизин так объяснил Филиппу свой замысел по расширению разбойного промысла через Костю и его ребят. Он, Бизин, обеспечивает наводку на стоящую добычу, обмозговывает наиболее удачный способ совершения дела. Филиппу же следует проторить хорошие пути для бесперебойного сбыта добычи, а также для получения точных сведений о намерениях милиции насчет облав, других операций.
Старый купец без труда убедил Цупко, что ставку на Костю он сделал в их, его и Филиппа, интересах, потому как и с него, старика, и с Фили в налетах и грабежах польза небольшая, непосредственно «гоп-стоп» прекрасно обделает и Костя, но, управляя им умело, навар можно получать куда солиднее. Да и не спалишься, если голова работает. Вот и надо им быть для Кости этой головой, что поможет хорошо старость обеспечить Костиными руками.
Бизин умел убеждать. Даже в том, что черное — это белое. Цупко восхищенно взирал на старого хитреца и с полным доверием, безоговорочно принимал его старшинство и все доводы. И даже сам вызвался быть при Ленкове навроде охраны и тени. Для солидности и антуражу. Потому как любой атаман вызывает впечатление и свитой тоже. А уж для свиты Филя-Кабан был в самый раз — своей огромностью и сумрачной внешностью кандальника.
Перемену в отношениях с Филей почувствовал и Ленков. Когда в пятницу Цупко проводил Костю до флигеля Бизина, на обговоренную встречу, то у дома сказал, зорко оглядываясь по сторонам:
— Ежели что, Костя, я здесь, на атасе, сколько надо!
— Ну-ну, — хмыкнул довольный Ленков и шагнул в калитку.
Алексей Андреевич с улыбкой встретил гостя:
— Рад видеть в добром здравии!
— Здорово, Ляксей Андреич! — Костя прошел в комнату, огляделся. — Скромно живешь… И икон не держишь?
— А на кой ляд они мне, старому грешнику!
— И то верно.
— Стол, Костя, у меня немудреный, но откушай, не побрезгуй.
— А я парень не гордый, иной раз и пусты щи хлебал!
— Так это не достоинство, беда это.
— Ничо, пережили!
— Но больше охоты поститься нет? Так, Костя?
— Так-то оно так, но как угадаешь!
— А на что нам головы даны, смекалка да ум? — тоненько засмеялся Бизин. — Ну, обдумал мое предложение?
— Поглядим, как дело сладится, как фарт пойдет…
— Вот и ладненько, Костя! Давай-ка, выпьем за удачу! Чтоб крепко эту птицу в руках держать!
— Ну, давай, Андреич!
Они выпили по полной рюмке анисовой водки, которой Бизин себя баловал после бани или по какому-то знаменательному поводу. Костя громко и довольно крякнул: водочка не шла ни в какое сравнение с китайской «ханькой». Не обращая внимания на предусмотрительно положенные перед ним столовые приборы, рукой полез в чашку с капустой, захватил щепоть и бросил в рот.
— Хороша, зараза! — жуя, похвалил водку. — Так чо, Андреич, насчет списочка обещанного?
— Тут вот он, списочек, — легонько постучал себя по лбу старый купец.
— Никак забоялся, что бумажку заберу, а тебя, старого, прихлопну?! — засмеялся Ленков так, что капуста изо рта полетела. — Зря! У меня слово — кремень! И уговор завсегда был дороже денег! Зря, дядя!
— Да ни к чему тебе сейчас этот список, Костя. Осторожность потеряешь! Парочку адресов назову, расскажу, на что рассчитывать, но проверить надо прежде, мало ль что сменилось. Тут, Костя, как на фронте или в партизанах: поначалу разведка должна пройти, обсмотреть, что да как, потом надо подход и отход продумать, а не на рожон переть. Вот, гляди, что, например, можно использовать. Возьмем, к примеру, китайцев. Ихние лавочки наиболее безопасно бомбить, а золотишко всегда водится. Почему безопаснее? Так их нынешняя власть особо не жалует, вот и пользуйся! Или вот такой ход. Когда у нас народ ставни закрывает?..
На следующей неделе, во вторник 20 сентября, газета «Жизнь», никакой партии не принадлежащая и печатающая в основном новости бульварные, с ужасом сообщила: «ДЕРЗКОЕ ОГРАБЛЕНИЕ!!! Гр-ка Виттенберг, проживающая по Зейской ул., в д. Шергова заявила, что 18 сего сентября в 9 часов вечера, когда прислуга Наталия Снигова вышла во двор, ее, Снигову, захватили неизвестные вооруженные злоумышленники в числе 7-ми, трое из них задержали Снигову во дворе, а четверо вооруженных револьверами, бомбами и кинжалами ворвались в квартиру Виттенберг, произвели обыск под угрозой оружия, забрали золотые, серебряные вещи, ношеное шитье, отрез сукна, кусок ситца всего на сумму 520 рублей серебром, а так же 370 рублей золотом».
И, как будто для того, чтобы обыватель прочувствовал величину ущерба до конца, рядом, несколько выше, повторно перепечатано объявление о денежном курсе, установленном постановлением Правительства ДВР на основании закона от 16 мая 1921 года: в Чите с 28 июля, а в остальных местах с 1 августа: «За один золотой рубль 3 рубля мелким разменным серебром… За 1000 рублей Буферных денежных знаков по-прежнему 05 копеек разменным серебром».
За газетой «Жизнь» Бизин с завидной пунктуальностью ходил к соседу из дома напротив. Сосед работал в типографии, приносил домой ворох ежедневных изданий, в очередной раз нудно разъяснял любопытному старикану тонкости типографского труда: набора и верстки газетных полос, манипулируя перед почтительным, как ему казалось, благоговеющим от его учености слушателем такими мудреными словами, как тангер, метранпаж, цицеро, боргес, петит, гранки, гарт, нонпарель и тэ нэ. После очередного экскурса в мир печатных таинств милостиво, но на время, выдавал свежие газеты, пачкающие руки черной краской и резко пахнущие керосином. Бизин аккуратно сворачивал выданные газеты в трубочку и, рассыпаясь в благодарностях, отбывал домой для вечернего чтения. И поэтому был в курсе почти всех новостей Дэвээрии.
