* * *
Чемоданы ожидали у портье. Половой доставил их в номер, получил причитаемое и пожелал приятного отдыха. Лебедев, не раздеваясь, плюхнулся на диванчик. Мебель нервно охнула. Он достал жестянку «Ландринъ», хрустнул леденцами и спросил:
— Как рассчитываете ловить убийцу?
Коля небрежно снял пальто, прошелся по мягкому ворсу цветастого ковра, приятно утопая каблуками, словно в густом лугу, и принял гордую осанку:
— Надо дать жару…
— Я вам такого жару дам, что вмиг дурь вылетит… — сказал Лебедев, хрустя так, будто перемалывал Колины косточки. — Чтоб думать забыли про «жар». Ни капли шампанского. Не вздумайте баловаться сигарами, у вас и без них вид глупейший… То есть барышням нравится…
— Но почему?..
— Без почему. Или даете самое твердое и безупречное слово выполнять все, что я говорю, или немедленно отправляетесь домой. Это не шутки и не забава. Вам убийцу надо на себя вытянуть. Голова должна быть ясной и чистой, у вас и так нервы будут на пределе. Я жду…
У него были планы на ловлю, теперь от них ничего не осталось. Да, что же так не везет гениальным сыщикам. Что за жизнь у них такая тяжелая.
— Даю, — обреченно сказал Коля.
— Вы кто будете? — спросил Аполлон Григорьевич, словно они только что познакомились.
— Как кто… — Коля замешкался. — Ну, богатый господин, князь или граф…
— Графа с князем сразу в помойку. Посмотрите на себя: у вас же пять поколений мещанских родственников на лбу нарисованы.
— Тогда наследник… Какой-нибудь богатый.
— Какой именно? Конкретно, биография, подробности.
— Купец, может быть… — сказал Коля и вдруг загорелся: — А давайте буду наследником золотых рудников в Манчжурии!
Лебедев брезгливо поморщился:
— Классику цитируете. Опять за Ванзаровым повторяете. Ладно, это может быть. Скажем, приехали из Иркутска прожигать жизнь…
— А можно еще и брильянтовые рудники? — с тихой надеждой спросил Коля. Он так много читал про алмазные копи и отважных искателей брильянтов, что грех было терять шанс к ним прикоснуться.
— Золотых шахт достаточно, — сказал Лебедев строго. — Как держать себя будете?
— Как-нибудь вот так… — Коля изобразил обнаглевшего мальчишку, хватившего бокал шампанского, отчего ставшего развязным и глупым.
Аполлон Григорьевич с досады швырнул горсть леденцов. Конфетки, что попали на паркет, запрыгали с веселым звоном. Но криминалисту было невесело.
— Вам надо стать не зазнавшимся гимназистом, которому отец выдал сотню на разгул и первую проститутку. Вы еще застесняйтесь мне тут!.. Повадка должна быть, повадка!
— Как это? — растерянно спросил Николя. Он воображал, что наследник золотых рудников должен быть веселым и бесшабашным. Столько денег в кармане, чего же не веселиться.
— Поймите, коллега, вам надо роль сыграть, точно и без помарок. Сразу. Второго спектакля не будет. Что понять надо? Понять надо главное: для вас все окружающие — мусор, песок, который сыпется у вас между пальцев. Все купить можете, ни в чем отказу нет. Вам ли опускаться до всякого сброда? Да вы их с потрохами купите. У каждого на лбу своя цена нарисована. Словно в лавку приходите, где все выложено. Бери, что хочешь — женщин, друзей. Вот что вложить надо!
Как видно, театр потерял в Лебедеве гениального режиссера. Давно кипело и вот теперь вырвалось. Или долгое общение с актрисой каким-то необыкновенным образом проникло ему в кровь. Словно театральный яд и зараза просочились в крепкий рациональный ум из болтовни Антонины. Кто его знает…
— Ничего не просить, все сами принесут, и еще на полусогнутых, — продолжал он. — Вы — хозяин жизни, и держите ее за горло. В каждом движении, во всей походке, в каждом взгляде должно быть презрение к жалким людишкам. Правильно дышать — лениво и медленно. Правильно двигаться. Одной половиной головы стать обнаглевшим негодяем, а другой — запоминать и анализировать. Сможете?
Коля сидел пораженный открывшейся бездной. Как ее перепрыгнуть? Хватит ли сил? Он стал думать и примерять на себя. Одежка была не по росту. И нет такого портного, чтобы подогнал уверенность духа и нужные мысли. Что остается? Самому справляться. И отступить — совсем позор.
— Я постараюсь, — сказал он.
Ответ Лебедеву понравился. Кажется, мальчишку проняло до печенок, взялся за голову, может, и получится. Хотя кто его знает, как там сложится. Эх, ему бы пойти. Да нельзя. Тут же прилетят дружки, каждая собака знает. Только на мальчишку надежда.
— Запомните главное: ваша задача понять, кто перед вами. Там народ веселый, могут запросто к столу подойти знакомиться. Постарайтесь мужчин не задевать отказом, как-нибудь вывернитесь, но особое внимание к барышням.
— Это ясно…
— Что вам ясно, коллега! — вскричал Лебедев. — Вам ничего не ясно. Вам здесь, на ковре, все ясно. А там… Вы для местных девиц как кусок торта с кремом. Каждая будет мечтать откусить. У вас глаза разбегутся. Надо, чтобы среди всего этого сора нашли единственный, наш брильянт.
— Как же… — проговорил Коля и запнулся.
— Вот! Начинаете думать. Это полезно. Все девицы будут предлагать себя, как товар разной степени ценности. И лишь одна будет на вас охотиться. Как почувствуете себя кроликом перед удавом — это она.
— Почему именно она?
— Больно рисковая жулябия.[7] Сама подъедет.
— Буду знать, — очень серьезно сказал Коля и невольно представил эту страшную и коварную женщину, не женщину — кобру прямо-таки.
Жалко честного и старательного мальчишку, который взвалил дело не по силам. Лебедев прекрасно видел, что никакие прически, костюмы и кольца не сделают из бывшего гимназиста сибирского миллионщика. Дух не тот, оборот не тот, все не то. Одна надежда, что барышня, заметив фальшь, решит, что мальчик слишком легкая добыча, растерялся в столице и сам идет в руки. Только на такой выверт можно рассчитывать. Подсунуть хищнику такую очевидную наживку, что ему захочется ее проглотить одним махом. Только на это весь расчет. Только «наживка» знать об этом не должна. Ему и так несладко.
— Времени у вас, коллега, до восьми вечера, — сказал Лебедев, поднимаясь. — Заеду в четверть девятого. Обдумайте, примерьте на себя, попробуйте хоть перед зеркалом наиграть. Сильно не старайтесь, все равно не получится. Главное, точно определить ее, единственную и неповторимую. И главное: полное спокойствие. Если что, я буду через дорогу.
Аполлон Григорьевич поскорее вышел. Чтобы окончательно не запутаться в нехороших предчувствиях.
Оставшись один, Коля первым делом осмотрел новые драгоценности. Но, устыдившись мальчишества, взялся за размышления. Надо было найти зацепку, за которую вытянет из себя наследника золотых рудников. Искать надо глубоко, в бездонных недрах характера. Актерам на это порой не хватает месяцев. У Николя времени до вечера. На то он чиновник полиции, великий сыщик, чтобы справляться с любыми трудностями.
* * *
Визит полиции нервирует обслугу. А частые визиты выводят из равновесия. Ну как тут зарабатывать на хлеб, когда являются господа чиновники? Вроде бы вопросы задают о пустяках. Но кто знает, что у них на уме. Может, это хитрая проверка. А на самом деле подкапываются, чтобы схватить за руку и засадить за решетку. От таких мыслей натруженные ладони начинали нервно потеть и холодеть.
Коридорный Мамаев спрятал руку за спину. Новый визит полиции был ему, прямо сказать, поперек горла. Они-с, конечно, даром предвидения не обладают и не могут знать, что в пиджаке коридорного кое-какие бумажки из чужого кошелька. Но ведь страху не прикажешь. А вдруг уже донесли? И этот, с воронеными усами, так смотрит, будто все ему известно. Только держись, чтобы сдуру не покаяться в грехах!
Мамаев, как мог искренне, улыбнулся неприятному гостю и спросил «чего изволите». Гость изволили получить сведения о даме. Описал ее как даму обширных форм, роста чуть ниже среднего, строгого, но мягкого выражения лица, возраста ближе к сорока. Скорее всего, прогуливалась по коридору мимо номера. Могла дать на чай, чтобы про ее визит забыли, особенно вчера утром.
Если бы дама совершила столь благородный поступок, Мамаев бы от всей души ее забыл. Как назло, никого похожего, особенно вчера рано утром, на глаза ему не попадалось. Тогда юноша шевельнул усами и пожелал узнать: как часто в номере бывал господин высокого роста, армейской выправки и скрытных манер. Быть может, тоже угощал рубликом за забывчивость. Скажем, не появлялся ли он, совсем случайно, тоже рано, тоже утром и опять-таки вчера.
И этого ценного господина Мамаев не замечал. Про себя же подумал: надо быть внимательней с постояльцами. Это сколько же протекло мимо пальцев! Он ощутил приятную тяжесть монет и невольно потер вспотевшие ладони.
Между тем господин полицейский о чем-то задумался. Коридорный не хотел мешать такому занятию и спросил позволения удалиться.
