при домовладении.
Прочитав протоколы допросов членов семьи Майеров, Хью обратил внимание на то, что ни мать, ни его дочь Миранда ничего не знали о предполагаемых врагах и ненавистниках Якоба Майера. Они отзывались о покойном как о жизнерадостном, полном энергии добряке. По свидетельству коллег Якоба по «Пивной империи Майера» он не слишком любил заниматься деловыми вопросами, предпочитая игру в гольф, светские мероприятия и, разумеется, дамское общество. Но ни о каких неудовлетворённых любовницах, внебрачных детях, оскорблённых рогоносцах следствию не было известно. Переписка Якоба и его деловые бумаги были в порядке, об угрозах Якобу никто и слыхом не слыхивал, в скандалах при жизни покойный замечен также не был. Единственной наследницей Якоба Майера по его завещанию, найденному в сейфе кабинета компании «Пивная империя Майера» являлась Юджина.
Хью снова сделал пометку в записной книжке. «Надо бы поговорить с Гленом Куком, моим нотариусом, подумал Хью Барбер, — а то мои познания в области наследственного права слишком поверхностны. Но раз смерть Якоба Майера была на руку его младшей дочери, можно ли предположить, что у Юджины восьми лет от роду возник коварный план корыстного убийства отца? Но какое это имело отношение к исчезновению девочки? По-видимому, никакого. Меня наняли не расследовать смерть Якоба Майера, а найти пропавшую девицу». Хью вздохнул и вычеркнул имя Глена Кука из планов.
При полицейском расследовании Юджину Майер допросить не удалось По мнению психиатра Бреццеля Х.-М., имевшемуся в деле, девочка была не доступна контакту. Заключительное постановление судьи в материалах полицейского отчёта гласило, что данный случай гибели Якоба Майера в особняке «Синий вереск» следует отнести к поджогу с целью убийства, а виновной в котором следует признать малолетнюю Юджину Майер, которая подлежала освобождению от уголовной ответственности в силу возраста. Также суд определил девочку на принудительное лечение в психиатрической клинике Антверпена последующим наблюдением до совершеннолетия.
Захлопнув отчёт, Хью потянулся. На его недовольном лице появилась гримаса усталости. В голове не укладывалось, что маленький ребёнок способен на хладнокровное убийство. Факты, однако, упрямая вещь, повторил Хью. Разумеется, начинать поиски следовало с консультации лечащего врача психиатрической клиники Антверпена. Остальные вопросы в записной книжке Барбера могли и подождать.
Второй отчёт от 28 апреля 1975 года был также не слишком толстым, и на его изучение ушло не более получаса. Как и полагалось при поиске Юджины были задействованы силы местной полиции и добровольцев. Согласно первому протоколу осмотра места происшествия, на берегу реки Шельда, в том же районе Хобокен, где и жила Юджина, была найдена детская туфелька 32 размера, которую опознала служанка Бо Олливен как принадлежавшую Юю Майер. Больше следов обнаружено не было, не считая размазанных и нечётких следов на глинистом берегу и двух нитевидных волокон, которые как потом подтвердилось, совпадают с волокнами ткани пижамных брюк Юю Майер. Были обнаружены и иные волокна тканей, следы шин нескольких автомобилей, окурки сигарет и экскременты животных. Но учитывая многолюдность данного места, указанные следы не были отнесены к имеющим значение для дела.
Из второго протокола осмотра места происшествия следовало, что на участке прибрежной местности в 2,5 км вниз по реке Шельде была обнаружена мокрая, испачканные глиной и водорослями пижамные брюки девочки. Детектив Барбер заметил протоколы допросов слуг, членов семьи, псиаиатров, подруг. Ничего интересного Хью Барбер не почерпнул, но список лиц, с которыми следовало потолковать — составил. Детектив был полон надежд на быстрое распутывание клубка и приступил к планированию операции.
Сначала следовало встретиться с психиатром Бреццелем Х.-М., который, судя по количеству составленных им документов, больше других врачей общался с Юджиной. В текстах упоминался также Губерт Зильберштейн, но встречу с ним Барбер решил отставить «на потом». Бреццель был нужен для того, чтобы выяснить степень психопатии юной Майер и составить некий прогноз её поведения в будущем. Барбер не был трусом, и даже к осмотрительным людям он себя явно не причислял, но считал, что осторожность не помешает, поскольку не имел никакого опыта общения с опасными психопатами женского пола. К слову, и с женщинами вообще он общался крайне мало. Люсьен Мерье, с которой он расстался три месяца назад, была не в счёт.
Дальше, обрисовав примерный портрет Юю Майер, Барбер решил поговорить с её друзьями — Константом Смолландом и девушками — Трулте Яхимсон и Зельден Лиденбранд, поименованными в дневниках «рыжей» и «дурой». Возможно, им известно что-то о поведении Юю перед исчезновением, её намерениях. Не исключено, что девчонки скандалили с ней или, наоборот, помогали сбежать и имитировать самоубийство. Маловероятно, но не исключено.
Затем следовало встретиться с самой Лилиан Майер, чтобы добыть у неё ещё какие-либо сведения об образе жизни Юю, её так называемых социальных связях.
На эту предварительную подготовку не должно уйти больше трёх дней, решил для себя Хью Барбер. Зачем затягивать расследование?
Изучение буклета дало одну важную деталь: адрес выставочного центра в Мюнхене. Туда и надо было отправиться в первую очередь. В буклете не говорилось о национальной принадлежности художников, но вероятнее всего, почти все они были немцами или просто жили в Германии. По крайней мере, о международном характере выставки не было сказано ни слова. А на месте вполне могли рассказать что-то о Борисе Казарине и его натурщице или даже дать их адреса, что было бы идеально для быстрого расследования.
Итак, Борис Казарин — это одна из важных ниточек, возможно, единственная, но ехать сразу в Мюнхен Хью не решился. Это означало полную неготовность к встрече с Юю в реальной жизни. Три дня не могли быть признаны заказчиком контракта номер сорок семь неоправданной задержкой, и потому Хью решил себе позволить покопаться в истории девушки в Антверпене.
Молодой детектив, недолго поразмышляв о легенде, решил избрать уже привычный для себя образ — корреспондента газеты. К примеру, он пишет очерк о жизни концерна или о детской преступности или о художниках современности. Связи Свена Свенсона и покойного отца Хью Барбера — Ганса в ряде крупных СМИ неизменно выручали Хью. И поэтому он, не теряя времени, позвонил в редакцию «Юнге Вельт» с просьбой о продлении ему служебного удостоверения и попросил секретаря детективного агентства «Барбер, Свенсон и сыновья» подготовить ему сведения обо всех работавших за последнее время штатных сотрудниках «Юнге Вельта» — круг публикаций, возраст, семейное положение и описание внешности.
Возвращаясь мыслями к Борису Казарину, Хью Барбер решил
