— Этот человек никогда не вызывал у меня доверия, — угрюмо ответил учитель. — И, подозреваю, Лодовико вряд ли будет удивлен его коварством.
Далее я поделилась с мастером планами моего отца по собственному спасению и спасению летательной машины.
— Герцог требует, чтобы он построил целый флот таких машин, с помощью которых сам он намерен покорить соседние провинции. Отец считает, что Никодемо следует остановить. Он даже готов пожертвовать своей жизнью, лишь бы не допустить применения летательной машины в военных целях.
Последние слова я буквально выдавила из себя, но Леонардо ободряюще кивнул.
— Синьор Анджело совершенно правильно поступил, выдавая себя за Леонардо Флорентинца, иначе мы с тобой теперь оплакивали бы его кончину. Но боюсь, ему вряд ли удастся бежать из замка при помощи моей машины.
— Что вы хотите этим сказать? — встала я на защиту отца. — У него немалый опыт. Вот увидите, он сумеет доделать машину и у него хватит ума, чтобы управлять ею.
Леонардо улыбнулся моим словам.
— Приятно слышать, что ты защищаешь отца, но, по правде говоря, он не нуждается в этом.
В следующее мгновение его лицо сделалось серьезным.
— Я согласен с тобой, мой мальчик: твой отец — достойный человек и большой мастер своего дела, обладающий немалыми талантами. Но дело в другом: машину я сделал под самого себя, в расчете на человека моего роста и веса. Синьор Анджело чуть ниже меня и плотнее телосложением. Разница, может, и не слишком велика, однако может иметь решающее значение.
Отрезвленная и порядком расстроенная его словами, я торопливо закончила мое повествование рассказом о засаде на обратной дороге в Милан. Храбрость Ребекки, а также наши приключения в замке Понтальба вызвали искреннюю похвалу мастера.
— Доблестная женщина, несмотря на все ее недостатки. Я знаю немногих женщин, — равно как и мужчин, — которые способны на подобное мужество, — похвалил прачку Леонардо, однако тотчас нахмурился. — Давай, за неимением иных предположений, временно исходить из того, что две прачки с одним и тем же именем — всего лишь совпадение, не более того. Но не будем торопиться с выводами, пока доподлинно не узнаем всех фактов.
Я согласно кивнула.
— Произошло так много всего, и многое остается для меня непонятным, — призналась я. — Мы так до сих пор и не выяснили, кто убил нашего Константина, и я не представляю себе, где искать ответ на этот вопрос.
— Думаю, эта история прояснится после того, как мы расставим все по своим местам, — загадочно ответил мне Леонардо. — Не забывай, что нам еще предстоит разыскать юного пажа, который в ту ночь разбудил Тито и якобы передал требование показать машину. И еще загадочная фигура в плаще, — неизвестно, мужчина или женщина, — о которой ты мне рассказывал. Этот незнакомец (или незнакомка) следил за тобой с того дня, как в Милан приехал твой отец.
Я закрыла лицо руками и простонала.
— О небо, да это же настоящая паутина секретов! Что же будет, если мы, наконец, узнаем правду?
— Правда имеет немало обличий, и зачастую требуется время, чтобы понять, которое из них истинное.
Внезапно Леонардо встал и знакомым жестом нетерпеливо щелкнул пальцами.
— Ты хорошо все рассказал, мой мальчик. И теперь наверняка сгораешь от нетерпения, желая узнать, что произошло здесь за время твоего отсутствия.
Мы вернулись к главной мастерской, и я увидела, что мои товарищи укладывают на повозку нечто такое, что, — насколько я могла судить, — было военными машинами Леонардо. Раньше я пребывала в уверенности, что они существуют лишь на бумаге, в рисунках и чертежах, и вряд ли когда-то увидят свет. И, тем не менее, оружие приняло осязаемые формы. Небольшая катапульта была ловко заряжена метательными снарядами. Несколько моих товарищей катили три передвижных пушки, причем, ствол каждой из них при желании можно было легко снять с колес. Затем я увидела нечто совсем странное, что-то среднее между щитом-тараном на колесах и лестницей, причем эта чудо-машина была способна прикрыть сразу пять-шесть человек.
Какое-то время я удивленно разглядывала эти диковины, затем до меня дошло.
— Мастер! — в изумлении воскликнула я. — Неужели мы собираемся на войну?
— Можно сказать и так, — ответил он и, указав на мастерскую, продолжил: — Как только я прочитал твое письмо, то сразу же поговорил с капитаном герцогской стражи. Увы, он уверил меня в том, что образно говоря, у него связаны руки, и он вынужден бездействовать. Не играло роли даже то, что, совершив кражу летательной машины, Никодемо нарушил союзнические обязательства. Капитан не может отправить своих солдат в Понтальбу прежде, чем Лодовико объявит, что Милан вступает в войну с этим герцогством. Вот я и решил: коль уж я не могу получить в свое распоряжение профессиональных солдат, мне ничто не помешает создать собственную армию.
С этими словами Леонардо указал на натянутые на рамы огромные холсты, которые я уже видела в мастерской. Паоло и Томмазо раскрашивали каждый по холсту. Подойдя ближе, я увидела, что они рисуют на них фигуры вооруженных людей в человеческий рост.
— Они уже закончили рисовать и создали небольшой отряд, — сказал Леонардо, указывая на выставленные на просушку картины.
— Как видишь, я решил пустить в ход декорации, которые когда-то нарисовал для устройства праздников, — пояснил мастер и указал на разрисованные театральные задники, изображавшие деревья, кусты и повозки. — Примерно через час мы погрузим все это на повозки и отправимся, куда следует.
— Так мы собираемся напасть на Понтальбу с армией нарисованных солдат? — удивилась я.
Леонардо отрицательно покачал головой.
— Нет, нам достаточно изобразить подобие осады. С расстояния будет казаться, будто мы собрали всю армию Милана и готовимся к штурму. Я собираюсь подойти со своей «армией» к замку герцога Никодемо, выдать себя за капитана стражи нашего славного Моро и вступить в переговоры с требованием вернуть главного миланского инженера.
— Но неужели такой план сработает?
— Как знать, может, и сработает, мой мальчик. Я уже отправил срочное послание герцогу Лодовико, в котором объяснил все, что случилось, и попросил разрешения отправить армию в Понтальбу. Но если герцог проявит нерешительность, — или же его армия — недостаточное проворство, — я не стану ждать его ответа. Увидев мое мнимое войско, Никодемо решит, что армия Лодовико превосходит его собственную, и, возможно, откажется от боя и напрасного кровопролития. Если же нет, то мы постараемся как можно дольше его отвлекать, чтобы успело подойти наше подкрепление. Я отлично понимаю, что наша хитрость может быть раскрыта, но в любом случае мы выиграем время.
Он замолчал, так и не сказав, что случится, если герцог Никодемо узнает, что его дурачил художник с горсткой учеников. И все же, было несложно догадаться о том, что же осталось недосказанным, а также представить себе последствия возможной неудачи. Впрочем, бездействие в равной степени опасно, причем не только для моего отца и юной герцогини, но и для всего Милана.
Не теряя времени даром, я взялась помогать товарищам загружать на повозки наши припасы. В работу включился и Тито. Когда последняя декорация была аккуратно уложена и вслед за «оружием» отправились кувшины с водой и еда, мы закрыли повозки холстиной и крепко привязали ее, после чего снова собрались в мастерской.
Леонардо вошел последним. На нем были черно-красные лосины и белая рубашка, поверх которой он натянул колет из плотной черной кожи. На одном бедре на перевязи у него висел меч, на другом — длинный кинжал. Подмышкой Леонардо держал шлем. Теперь он скорее выглядел как закаленный в боях воин, а не как великий художник. Он жестом позвал нас подойти к нему ближе.
— Мы отправляемся на дело величайшей важности от имени герцога Миланского, — начал он с серьезностью церковного епископа. — Вы уже дали мне слово хранить в строгой тайне все наши приготовления. Ваша задача состоит в том, чтобы отвлечь внимание защитников Понтальбы и создать у них впечатление, будто вы — часть большой армии, собравшейся взять штурмом замок герцога Никодемо. А теперь я попрошу вас принести клятву верности.
Мастер замолчал, но тотчас же был вынужден поднять руку, дабы успокоить пылкие восклицания моих товарищей.
— Во-первых, я хочу напомнить вам, что все следует воспринимать как маскарад, — продолжил он. — Вы будете вести себя, как на празднике. Вам не придется участвовать в сражении, вы лишь придадите дух достоверности той роли, которую сыграю я. Это не значит, однако, что ваше участие будет незначительным, как и не обещает оно вам полной безопасности. Случиться может всякое, так что прошу вас проявлять осторожность.
Ропот, который только что умолк, вновь прокатился по мастерской. Несколько моих товарищей неуверенно переглянулись, кое-кто даже заметно побледнел. Леонардо подождал короткое время, после чего снова поднял руку.
