Дальше шли молча. Каждый думал о своем. А в голове Андре крутился только один вопрос, что было бы если бы первое дежурство выпало ему? Впрочем, угрюмое молчание продолжалось лишь до утра, когда путники решили, что торопиться некуда. Отпуск все-таки. Они вновь разбили лагерь и развели костер.
– Ваше благородие, как вы это золото домой-то отвезете? До конца войны, я думаю, такие грузы незаметно не протащишь. – Пафнутий мешал похлебку и поглядывал на капитана, тот сидел у костра и в очередной раз чинил бинокль.
– После войны попробую, а пока продам поместья, заводы, вообще все, что досталось по наследству. Деньги, полученные с этого отправлю вдове, вместо золота. Денег ей там на всю жизнь хватит, а после войны вывезу это золото, посчитаю, если ошибся добавлю. – Андре удрученно вздохнул, бинокль снова развалился и никак не желал собираться обратно.
– Ясно, только куда вы матушку-то денете? Она ведь не захочет уехать из родного дому?
– Никуда, пусть живет в родном доме во Франции.
– Я не могу только одного понять. За что столько золота отвалили? – Пафнутий даже мешать забыл, настолько захватил его собственный вопрос.
– Не могу сказать точно. Мне кажется дело далеко не в крепости и даже не в войне. Витает последнее время в России всякая зараза – социалисты, анархисты и прочая погань. Кто-то же платит им, я искренне не верю, что там все идейные и на самообеспечении. – Андре, наконец, починил бинокль и убрал его в футляр.
– Не понял, это что значит? Всем этим бездельникам, которые только царя хулить да горлопанить могут, кто-то платит? Так за что же, ваше благородие? – Капитан забрал у горе-повара ложку и стал мешать сам.
– Много за что. За теракты, за беспорядки, теперь, наверняка будут агитировать много активнее, главное, чтобы эта зараза не просочилась в армию. Не может быть солдат социалистом или анархистом, и армия не может быть социалистической или коммунистической. Не приведи господь, если так получится, тогда можно бросать ружья и по домам идти. – Пафнутий задумчиво смотрел в костер.
– Так, а чего они хотят, ваше благородие?
– Порушить самодержавие, да развалить империю, больше ничего и не хотят. Быть может еще денег легких да власти. Власть народу, вот скажи, ну как в России может народ править? – капитан попробовал варево на вкус, поморщился и продолжил помешивать.
– Что значит власть народу? – Пафнутий похоже не понимал самой идеи.
– Да кто же знает. Собрания собирать и балаболить, вот и вся власть. Система, при которой решения принимаются коллективно, голосом большинства. Глупость, как мне кажется, в таком случае власти нет ни у кого, либо она у кого-то есть, а остальные для видимости.
– Бросьте, ваше благородие, глупости. Кому это надо все? Лучше есть давайте, ничего они не смогут поменять. Куда этой голи супротив царя? – Пафнутий каким-то шестым чувством определил, что похлебка готова. Достал ложку и придвинулся поближе к котелку.
– Боюсь, что смогут. Если уже в головах полковников такие мысли поселяются, то что-то смогут.
Друзья сытно поели, после чего решили выспаться. Теперь на часах первым стоял Андре. В назначенное время он разбудил Пафнутия, тот хотел что-то сказать, но потом просто кивнул и привалился к старой сосне, у которой все дежурство провел и капитан. Андре завернулся в шинель и провалился в сон.
К своим позициям они вышли ночью, как и планировали. Перешли через линию фронта и аккуратно вышли на свой же патруль. Те были извещены о разведчиках, возвращающихся с задания, потому никаких проблем не возникло. Капитан узнал, что его ждет с докладом комендант крепости и не теряя ни минуты отправился в Осовец. Старик последовал за своим командиром.
Крепость их встретила привычным шумом работ. Пожалуй, за время войны построено было больше чем за всю историю ее существования. Внешний вид изменился до неузнаваемости. Выросли оборонительные укрепления, возникли новые линии коммуникации, взамен разрушенных выстроились новые хозяйственные здания. Но никто не отменял и прискорбных картин. Обрушенный капонир, воронки от снарядов, огромный скол на бронированном колпаке, закрывавшем наблюдательный пост.
На следующий день они привели себя в порядок, подновили форму. Пафнутий решил сходить на рынок, а Андре отправился докладывать о результатах разведки. Хотя по существу доложить было нечего, основная цели – понять, что за приготовления ведут немцы, оставалась невыполненной.
Знакомым маршрутом прошел он к кабинету коменданта, часовой у двери покосился на него и потерял всякий интерес.
– Как у него настроение сегодня? – Солдат кивнул, что, видимо, говорило о хорошем расположении духа хозяина крепости.
Андре вошел, закрыл за собой дверь. Встретился глазами с комендантом, который сидел за столом и что-то писал. Несколько секунд он не понимал, что происходит, наконец его осенило. Капитан вышел за дверь и постучал, проклиная себя за забывчивость.
– Войдите!
– Господин… – Его перебили.
– Садитесь, я хочу знать, что вам удалось увидеть, услышать и понять. – Андре сел напротив командира и закурил. Потом опомнился и виновато посмотрел на коменданта, тот махнул рукой.
– Я не могу вам сказать того, что вы хотите услышать. Мне не удалось выбить из кого-либо информацию о приготовлениях. Могу только делиться собственными выводами и наблюдениями. – Комендант откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на собеседника.
– Я выслушаю их, не смотря ни на что вы зарекомендовали себя как весьма умный молодой человек. Любые сведения могут оказаться ценными.
– Мне кажется, что это оружие, совершенно новое, не известное нам оружие. Они обращаются с ним очень бережно, понимаете, вряд ли что-то опасное применят для обороны. Тем более, что это что-то очень сложное. Монтаж ведется под надзором специалистов. Учитывая, что подготовительные работы ведутся на огромной площади, боюсь нас ждет что-то очень страшное. Сложно даже предположить, что это может быть. Возможно какого-то рода артиллерия.
– Страшное? – Комендант тоже закурил и прикрыл глаза.
– Разрушительное и страшное. Немцы по-другому и не умеют, в большинстве своем, все, за что этот народ берется оказывается либо пивом, либо оружием. – Капитан посмотрел на командира, тот приоткрыл один глаз и удивленно посмотрел на Андре.
– Вернитесь к теме. Согласен, скорее всего это оружие, было бы глупо полагать иначе, учитывая, что наступательные действия предпринимают они. Вопрос в том выдержим ли мы этот удар?
– Да. – Теперь комендант открыл второй глаз и внимательно вгляделся в лицо Андре
– Это юношеский максимализм?
– Да. Могу сказать, что не выдержим и что? Крепость улетит отсюда? Враг передумает?
– Что с вами сегодня? Вы просто сыплете искрометными и удивительно утонченными шутками. Возьмите себя в руки, вспомните где вы, господин капитан. – комендант раздраженно затушил папиросу.
– Виноват. На самом деле злюсь, господин комендант, на разведку. Почему ничего не знаем об этом? Неужели так хорошо охраняется секрет? Я даже не представляю, какие последствия может вызвать применение этого оружия. Сколько еще человек погибнет.
– Капитан, стране нужны герои, но женщины рожают дураков. Так у русских говорится? Ничего не изменится, даже если мы узнаем, что это за оружие. Я так думаю. Драться будем все равно. – Андре посмотрел на командира, тот был поляком, потому вряд ли знал, что на самом деле звучит этот фразеологизм иначе, к тому-же в культурном обществе его вообще лучше не применять.
– Боюсь, что не совсем так говорят. Полагаю, будем готовиться к худшему?
– Именно, к несчастью я даже знаю к чему именно. Разведка докладывает о возможном штурме с применение отравляющих веществ. Нужно ли вам говорить, что мы не имеем индивидуальных средств защиты? Все что мы можем сейчас это готовиться к худшему и мочиться на тряпочки.
– Это зачем?
– Если дышать через нее, вероятность погибнуть от газа несколько уменьшается. – Комендант тяжело вздохнул
– Подозреваю у нас нет внятной информации ни о поражающих факторах, ни о методах защиты?
– Именно. Надеюсь вы понимаете, что солдаты не должны ничего знать, пока доложите, что еще вам удалось узнать во время рейда. Для начала прорисуйте на карте маршрут.
Четыре часа капитан рассказывал о том, что удалось узнать, увидеть, услышать и даже почувствовать. Коменданта интересовала каждая деталь. Его дотошный допрос порядком утомил капитана, потому, когда он покинул кабинет, он чувствовал себя выжатым, но довольным. Так или иначе все меры будут предприняты, а дальше будь, что будет. Не для того ли нужна армия, чтобы грудью встретить любого врага и любую опасность. Даже если не представляешь, что это такое.
