Глава VI
Проклятие и забвение
Леберехт был в высшей степени изумлен, когда на следующее утро, явившись в библиотеку бенедиктинцев, встретил там человека, который был ему дорог, но которого он давно не видел, — брата Лютгера.
Для Лютгера эта встреча была столь же нечаянной. Роясь в куче развернутых карт, книг и рукописей, он словно шел по следу важной тайны, тайны вроде пропавшего ковчега, о местонахождении которого постоянно появлялись самые неожиданные намеки в разных сомнительных трудах.
— Что-то редко вы показываетесь в последнее время, брат Лютгер! — приветливо заметил Леберехт. — Я ранил вас каким-то словом или оскорбил своим поведением? Дайте мне знать, чтобы я мог просить о прощении!
Лютгер успокаивающе поднял руку и, не отвлекаясь от своей работы, ответил:
— Вовсе нет, друг мой. Это я должен просить прощения за то, что с некоторых пор так мало беспокоился о тебе! Здесь нет никакого умысла. Аббат Люций доверил мне особое поручение, которое требует серьезной подготовки и лишает возможности проводить с тобой дальнейшие занятия. Но, как я слышал, ты нашел замену в брате Эммераме. А он, как известно, самый умный среди нас.
— Но вы обижены, верно? — Леберехт подошел к карте, чтобы узнать, на какую часть суши направлен интерес Лютгера.
— Непорочная Дева! Да нет же, с чего мне обижаться? Мы ведь старые друзья!
— Но в чем тогда причина вашей молчаливости и скрытности?
На картах были обозначены владения архиепископа Зальцбургского; на широком, неоднократно сложенном листе Леберехт различил Венецианскую республику, а на длинном листе, обрамленном завитками, — Неаполитанское королевство.
— Можно подумать, что вы собираетесь отправиться в дальнюю поездку!
Лютгер повернулся к Леберехту и ответил:
— То, что я тебе сейчас скажу, останется между нами, ведь дальняя поездка будет тем опаснее, чем больше людей знают о ней. Конгрегация моего ордена посылает меня с тайной миссией в Монтекассино, в Кампанью, где тысячу лет назад святой Бенедикт основал монастырь.
— Так вот для чего столько карт! А тайная цель? Позвольте угадать! Если она тайная, то речь может идти только о ценностях. Перевозка золота?
— Не золота, но кое-чего столь же драгоценного! Больше я ничего не могу сказать об этом.
Леберехт хлопнул себя ладонью по лбу.
— Если монах вроде вас едет из одного монастыря в другой, а его багаж на вес золота, то ему предстоит доставить… реликвию!
Монах удивился:
— Откуда ты знаешь?
— Брат Эммерам рассказывал мне о той скорби, которая охватила его, когда брат Мельхиор, упокой Господи его душу, открыл золотую коробочку, находившуюся в алтарной доске вашей монастырской церкви. В ней хранился волосок из бороды святого Бенедикта Нурсийского, но брат Мельхиор ничего там не обнаружил, кроме мушиного помета, хотя эта реликвия, по достоверным источникам, раньше принадлежала святому императору Генриху.
— Ну, если ты настолько хорошо осведомлен, то мне, пожалуй, не нужно делать тайны из своей миссии. Все именно так, как ты предполагаешь. Я отправляюсь в Италию, чтобы совершить обмен реликвиями…
— Натуральный обмен?
— Можешь назвать это и так, если желаешь. Но лучше, когда два монастыря обмениваются своими реликвиями между собой, чем когда они обращаются к одному из торговцев реликвиями, которые сотнями бродят по Европе и предлагают по самым высоким ценам разные части тела вперемешку с коровьими костями или сушеными свиными потрохами.
Леберехт рассмеялся. Он так зашелся смехом, что подавился и, кашляя, заметил:
— Ваша вера в значение реликвий, сдается мне, весьма умеренна!
Лютгер прижал палец к губам, призывая к сдержанности.
— Если святые реликвии пробуждают у людей благочестивые чувства, — поучительно произнес он, — то против этого нечего возразить. Сомнительной я считаю лишь ту одержимость, с какой во многих местах эксплуатируется культ реликвий. Предприимчивые дельцы и поныне продают капли пота Господа нашего Иисуса, пролитые им на Масличной горе, или крошки трапезы с Тайной вечери, или осколки ребра Адама, из которого Творец создал Еву.
Он кивнул Леберехту, чтобы тот подошел поближе, и продолжил, понизив голос:
— Наше аббатство находится в сложном положении: освящение храма по церковным законам считается недействительным, ведь в алтарь не вставлена частица бренной оболочки покровителя нашего ордена. Слава Богу, об этом узнали только аббат, я, грешный, да брат Эммерам. Знал еще брат Мельхиор, но тот умер. А теперь знаешь об этом и ты, мой друг.
Этот перечень прозвучал для ушей Леберехта странно, но любопытство пересилило, и он осведомился:
— И теперь вы должны раздобыть в Италии реликвию святого Бенедикта?
— Он покоится в аббатстве Монтекассино, и нам обещан мизинец его левой ноги.
— Немало. — Леберехт с трудом скрыл насмешку и вполне серьёзно спросил: — А что вы можете предложить взамен?
Лютгер смутился, начал судорожно рыться в картах, лежащих перед ним, словно искал там ответ. Но внезапно остановился и сказал:
— Ты видел статую Мадонны с младенцем у левого бокового алтаря, работу неизвестного мастера позапрошлого столетия В основании этой статуи, в обрамлении драгоценных камней, можно видеть реликвию.
— Кусочек сморщенной кожи. Мне всегда как-то не по себе когда я смотрю на нее.
— Эта реликвия считается кусочком крайней плоти Господ нашего, когда на восьмой день своей земной жизни он был обрезан в Древнем Риме…
— O, sanctum praeputium! — вырвалось у Леберехта, и, густо покраснев, он добавил: — Простите глупое замечание, но мне трудно оставаться при этом серьезным. Ведь есть добрая дюжин церквей и монастырей, которые славятся тем, что обладают святой крайней плотью. Тысячи беременных женщин совершают паломничество в Гильдесгейм, Брюгге, Антверпен и Метц, поскольку им обещают сильнейшее действие кусочка святой крайне плоти. Только вот у кого хранится тот единственно истинный кусочек крайней плоти нашего Господа, если уже святая Екатерин Сиенская, святость которой выше всяких сомнений, носила praeputium Иисуса как невидимое кольцо у себя на пальце?
Черный монах согласно кивнул.
— Я даже не могу упрекнуть тебя за такие слова. Если бы хоть половина всех демонстрируемых реликвий была подлинна: тогда praeputium нашего Спасителя должна иметь необычайную длину. К тому же каждый отдельный экземпляр представлял б собой серьезную теологическую проблему. По этой причине аббат Люций и готов расстаться с этим кусочком.
— Теологическая проблема?
— Конечно, ведь согласно учению нашей Церкви Иисус Христос вознесся на небеса душой и телом… — с серьезным лице начал Лютгер.
— Понимаю, — прервал его Леберехт, — это приводит благочестивых христиан в сильное смущение. Если верить учению Святой Матери Церкви, то крайняя плоть нашего Господа Иисуса должна попасть на небеса, отдельно или несколькими частями. Во всяком случае ни один кусочек praeputium не должен был остаться на земле. Но с другой стороны, каждый, кто усомнится в подлинности этого кусочка крайней плоти, согрешит против веры.
Лютгер предостерегающе поднял палец.
— Ты можешь так думать, но не высказывать этого, — заметил он.
— Простите. — Леберехт склонил голову. — У меня не было намерения обидеть вас.
— Об обиде не может быть и речи, — возразил монах. — Хочу лишь предостеречь тебя, что, делая подобные заявления, ты навлекаешь на себя обвинение в ереси, а что это означает, объяснять не надо.
— О нет, нет, нет! — в сердцах воскликнул Леберехт. — Но вы же мой друг, и я могу говорить то, что думаю.
Монах протянул юноше руку и улыбнулся.
Пока Лютгер возился со своими картами, обозначая на широкой, свернутой в трубку полоске бумаги маршрут путешествия и делая важные пометки, Леберехт направился к третьей полке. Повернув ее вокруг оси, как он часто делал в последние недели, юноша начал исследовать запретный внутренний стеллаж в поисках книги, которая столь много значила для архиепископа.
Чтобы найти в этой библиотеке определенную книгу, нужно было приложить довольно большие усилия: поиски в запретной части полок напоминали поиски иголки в стоге сена, поскольку ни одна из книг не имела подписи на корешке, дающей указание на ее содержание и автора. Единственным отправным пунктом, которым располагал Леберехт, были малый формат искомой книги и то, что ее содержание касалось астрономии, — это соответствовало расположению книги в верхних рядах под сводами. Леберехт подставил лестницу и вскарабкался наверх, мимо книг по географии и геометрии, к трудам, посвященным светилам.
— Снизу, словно из земной юдоли, донесся голос Лютгера:
— Что ты ищешь в поднебесье, друг мой?
