— Спокойно, сударь, — сказал юноша. — Стойте тихо, и с вами ничего плохого не случится.
— Э-э, позвольте, господа, что за шутки! — раздался возмущенный крик.
Маса обернулся и увидел, что точно таким же манером к поручням пристегнуты еще трое мужчин, очевидно случайных посетителей. Все остальные купальщики — шестеро молодых людей, включая носатого главаря, — быстро выбрались из бассейна.
В ту же секунду, из двери, ведущей в раздевальню, выбежали еще двое, совершенно одетые, и у каждого в руках еще целый ворох одежды.
Голые разбойники стали быстро одеваться, не обращая внимания на возмущенные крики прикованных.
Маса дернул цепь, но она держала крепко. Это были самые настоящие ручные кандалы, в которые заковывают арестованных преступников, как он только раньше не догадался. Разбойники пришли раньше, прицепили оковы одним концом к поручню, второй спустили под воду и стали ждать условленного часа. Коварная, нечестная уловка лишила Масу возможности выполнить свой долг. Сейчас бандиты ворвутся в одну из дверей, увидят, что там никого нет и станут проверять остальные, а предупредить господина нет никакой возможности.
Кричать нет смысла. Во-первых, в сияющей зале любой вопль рассыпется бесполезным эхом, сольется с плеском воды и гулкими голосами купальщиков. Конечно, Маса умел кричать очень-очень громко, и, может быть, господин через запертую дверь услышит его голос, но господин не станет скрываться бегством, а наоборот поспешит на помощь. Вот чего ни в коем случае допускать было нельзя.
Вывод?
Дождаться, пока разбойники вломятся в одну из дверей, и тогда уж орать во все легкие.
Тем временем бандиты оделись и в руках у них откуда ни возьмись появились револьверы. Восемь человек с револьверами — это слишком много, подумал Маса. Если бы без револьверов, с ножами, то ничего. Вдвоем можно бы справиться. А так совсем нехорошо: господин один, их восемь, и еще револьверы.
Главный якудза взвел курок и сказал:
— Пожарский ловок. Не мямлить, сразу огонь. Емеля, Гвоздь, вы — дверь.
Двое самых больших разбойников бросились вверх по мраморным ступенькам, остальные держались чуть позади.
Дают первым двоим место для разбега, чтоб вышибить дверь, догадался Маса. Интересно, куда они свернут — налево, к первым трем кабинетам, или направо?
Свернули направо. Значит, в четвертый.
Но бандиты, предназначенные на роль тарана, прошли мимо, даже не взглянув на четвертую дверь. Не остановились и подле пятой.
Маса, хоть и стоял по грудь в горячей воде, от ужаса стал совсем холодный.
— Данна-а-а-а! Ки-о цукэ-э-э!!![6]
* * *
Эраст Петрович прибыл к парадному входу в Петросовские ровно в десять.
— Вас уже ждут в шестом-с, — с поклоном доложил служитель. — В остальные пять еще никто не пожаловал.
— Пожалуют, — ответил статский советник. — П-попозже.
Прошел широким коридором, поднялся в бельэтаж, снова коридор, поворот. Справа располагался вход в дамскую половину, слева начинались отдельные кабинеты, за ними служебная лестница. Прежде чем войти в номер, Фандорин еще раз осмотрел локацию и остался удовлетворен. Если придется быстро ретироваться, очень удобно: один прикрывает огнем, второй добегает до угла. Потом наоборот. Перебежки короткие, риск попасть под пулю минимальный. Да и вряд ли дойдет до пальбы.
— Много ли об это время посетительниц в д-дамском? — все же спросил он на всякий случай у сопровождающего.
Тот улыбнулся почтительнейшим образом, с самым легким намеком на игривость:
— Пока много, но новых уже не будет-с. Для слабого полу поздновато-с.
— Тут у них и вход, и выход? — встревожился Фандорин.
— Никак нет-с. Выход с другой стороны. Нарочно устроен. Женщина, ваша милость, не обожает, когда ее после бани наблюдают, с полотенцем на волосах-с. Чем через парадное идти, предпочитают юрк в саночки и адью.
Эраст Петрович дал человеку монетку и вошел в кабинет.
— Как молодой повеса ждет свиданья, так я весь день минуты ждал, когда чего-то там подвал мой тайный! — жизнерадостно приветствовал его голый Пожарский, сидевший в кресле с сигарой в зубах.
Перед князем на столике стояла бутылка «Каше блан», бокалы, ваза с фруктами, лежала раскрытая газета.
— Шампанское? — чуть поднял брови Фандорин. — Имеется п-повод для веселья?
— У меня — да, — загадочно ответил Глеб Георгиевич. — Но по порядку, не будем забегать вперед. Раздевайтесь, окунитесь (он показал на маленький бассейн в полу), а после потолкуем. У вас-то как, добыча есть?
Эраст Петрович взглянул на запертую дверь, что вела в общую залу, и уклончиво произнес:
— Скоро б-будет.
Пожарский с любопытством взглянул на него и обмотал бутылку салфеткой.
— Ну что вы стоите, как покупатель на невольничьем рынке. Раздевайтесь.
Раздеваться в намерения Эраста Петровича не входило, поскольку план предусматривал вероятность поспешной ретирады, однако разгуливать в одежде перед совершенно голым человеком было глупо и неприлично. Вдруг уловка и вовсе не сработает? Так и стоять в пиджаке? К счастью, удобный и простой спортивный костюм позволял одеться в считанные секунды — в конце концов, нижним трико, жилетом и манжетами с воротничком можно было и пренебречь.
— Вы что, стесняетесь? — засмеялся князь. — Как это на вас похоже.
Статский советник скинул одежду и положил ее на диван, как бы случайно пристроив сверху оба револьвера и стилет.
Пожарский присвистнул:
— Серьезный арсенал. Я с уважением отношусь к предусмотрительности. Сам таков. Покажете потом ваши игрушки? А я вам покажу свои. Но сначала дело. Ныряйте, ныряйте. Одно другому не мешает.
Эраст Петрович еще раз мельком оглянулся на дверь и спрыгнул в бассейн, но плескаться в теплой воде не стал — сразу же и вылез.
— Вы истинный Антиной, — князь оценивающе рассматривал фандоринское телосложение. — Диковинная у нас обстановка для оперативного совещания. К делу?
— К делу.
Статский советник сел в кресло и тоже закурил, но мышцы ног держал в напряжении, готовый вскочить, как только Маса постучит в дверь.
— Что Диана? — с не вполне понятной веселостью улыбнулся Пожарский. — Призналась в грехах?
Интонация вопроса показалась Фандорину странной, и ответил он не сразу.
— Д-давайте я сообщу вам о своих выводах несколько позже. У меня есть серьезные основания надеяться, что г-главный виновник обнаружится уже сегодня.
Но ожидаемого эффекта эти слова на собеседника не произвели.
— А я знаю, как найти нашу неуловимую БГ, — парировал князь. — И очень скоро всю ее зацапаю.
Эраст Петрович почувствовал, что бледнеет. Если Пожарский говорил правду, значит, он сумел найти еще более действенный и короткий путь к решению сложной задачи.
Поборов уязвленное самолюбие, Фандорин сказал:
— П-поздравляю, это большой успех. Но каким же…
Договорить не пришлось, потому что в этот миг из-за двери донесся крик. Слов разобрать было невозможно, но вне всякого сомнения кричал Маса. Это могло означать только одно: план нарушен, и нарушен каким-то чрезвычайно неприятным образом.
Эраст Петрович вскочил на ноги, чтобы броситься к одежде, однако тут раздался оглушительный треск, и дверь, что вела в бассейную, слетела от мощного удара с петель.
В кабинет с разбега влетели двое мужчин, за ними лезли еще — целая орава. Фандорину не нужно было производить хронометраж, чтобы понять: ни до одежды, ни до оружия добраться он не успеет. Оставалось лишь надеяться, что хватит времени выскочить в коридор.
Пожарский выхватил из-под газеты маленький двухствольный пистолетик и два раза выстрелил. Самый первый из нападающих всплеснул руками, пробежал по инерции еще несколько шагов и рухнул лицом в бассейн, а князь отшвырнул разряженное оружие и с поразительным проворством метнулся следом за Фандориным.
В дверь они влетели одновременно, столкнувшись голыми плечами. На голову Эрасту Петровичу посыпалась труха — это в косяк ударила пуля, и в следующее мгновение оба руководителя сыска вывалились в коридор. Пожарский, не оборачиваясь, припустил направо. Бежать в том же направлении не имело смысла: первоначальная диспозиция с поочередными перебежками под прикрытием дружественного огня утрачивала всякий резон за неимением оружия.
Статский советник бросился налево, к служебной лестнице, хоть и не имел представления, куда она ведет.
Когда схватился рукой за перила, от стены брызнуло каменной крошкой. Фандорин коротко оглянулся, увидел, что за ним побежали трое, и рванулся вверх — успел заметить, что внизу решетка.
Огромными прыжками, через три ступеньки, преодолел пролет — дверь с висячим замком. Еще два пролета — опять замок.
Внизу грохотали торопливые шаги.
