Корзун через Джорджоне обещал сообщить им все координаты Даниэля.
– Он что, хотел, чтобы вы убили мальчишку и так решили проблему с наследством? – напрямик спросил генерал.
– Ну, не то чтобы хотел, – пробурчал Фигур. – Он просто предложил вариант решения проблемы. Правда, был и другой вариант. За небольшие дополнительные деньги он готов был был сам заняться этим Даниэлем.
Генерал некоторое время молчал, потом посмотрел на Фигурина. И какой же вариант они выбрали?
– Да никакой, – отвечал Фигурин хмуро. – Я вообще-то устранять никого не хотел, я ведь не папаша покойный и не Павел Юрьевич Корзун. Я бы недвижимость эту и так отдал, под честное слово.
– Ну, имея дело с такими людьми, это было бы глупо, – заметил Сергей Сергеевич.
– Дядя то же самое сказал, – кивнул Фигурин.
– Какой еще дядя? – удивился генерал.
– Двоюродный. Который Дмитрий Георгиевич.
Сергей Сергеевич понимающе кивнул: тоже, значит, наследник. Фигурин поморщился: да какой он наследник, седьмая вода на киселе. Бывший силовик, работал у отца начальником службы безопасности.
– Силовик? – заинтересовался Воронцов. – А где служил, кем работал?
– Да пес его знает, кем. То ли прокурор, то ли адвокат – силовик, короче.
Тут генералу стало совершенно ясно, что представление о силовиках у Александра Петровича – самое приблизительное.
Так или иначе, дядя сказал, что у Корзуна рожа треснет, если ему такую недвижимость подарить. Обещал сам с ним разобраться. Ну, а Фигурин-младший возражать не стал – дело-то семейное, пусть в семье и решится…
Глава двенадцатая
Бегство
Пеллегрини сверкал глазами и азартно стучал вилкой по столику, лысина его под ласковым летним солнцем источала сияние, как нимбы древних святых. Вся полицейская компания во главе с Иришкой сидела на летней веранде с видом на ближайшую гору и обедала. Угощала, само собой, Иришка, потому что Волин жил на одних командировочных, а синьор комиссарио платить за обед отказался наотрез.
– Вы гости, я хозяин, – восклицал он, – с какой стати я должен платить за еду? Это моя родина, я уже потратился, организовав вам теплый прием…
– Серджио, не обижайся, но ты – настоящий итальянец, – холодно заметил старший следователь.
– Да, я настоящий итальянец, и я не буду платить за то, что мне и так принадлежит по праву! – горячился Пеллегрини. – Это моя земля, и ты должен, как это говорится… уважать мою субъектность и мою самоидентификацию – вот!
Беспредметные споры быстро прервала Иришка, сказав, что с удовольствием угостит их обоих, да и сама что-нибудь съест за компанию. Совринтенденте при этих словах пришел в совершеннейший восторг.
– Диви́на! – закричал он. – Божественная! Несравненная! Ты останешься в веках как покровительница голодных стражей порядка, тебя будут звать санта Ириния!
И добавил, сурово глядя на Волина.
– Вот как должна вести себя настоящая женщина – учись, Арресто!
Волин хотел было осведомиться, зачем ему учиться быть настоящей женщиной, но спор их прервал звонок от генерала Воронцова. Старший следователь взял телефон и отошел в сторону, чтобы поговорить спокойно.
Воспользовавшись паузой, совринтенденте стал обхаживать Иришку.
– Нини, ты самая щедрая фемина, которую я когда-либо видел, – говорил он, сияя черным южным глазом. – Зачем тебе этот малахольный русский, бросай его!
– Затем, Серджио, что я его люблю, – улыбаясь, отвечала мадемуазель ажан. Ее смешил не в меру темпераментный Пеллегрини.
Услышав такое, совринтенденте воздел к небу руки. Она любит! Вы слышали, синьоры, она его любит. И это, по ее мнению, повод, чтобы отталкивать его, Пеллегрини?!
– Ты разлюбишь его после первой же ночи со мной, – кричал комиссарио шепотом, косясь на стоящего в десяти шагах старшего следователя. – Нини, тебе предлагает руку и секс настоящий итальянский жеребец! Скажи, у тебя был когда-нибудь итальянский мужчина, но не все эти дольче и габбаны – а настоящий мужик, жеребец?
– Бог миловал, – отвечала Иришка, смеясь.
– Бог? – закричал Серджио. – При чем тут Бог? Не сваливай на Бога свои проблемы на любовном фронте, неудачница. Нет, Бог тут ни при чем, во всем виноват твой ангел-хранитель, все претензии к нему. Впрочем, черт с ним, с ангелом, я не о том сейчас говорю. Я говорю про итальянских жеребцов, настоящих мужчин! Санта Пуденциана, что это за парни! Это пыл, это страсть, это нежность и сила в одном флаконе. О, я обожаю итальянских мужчин!
Тут он спохватился и решил на всякий случай уточнить.
– Не в том смысле, конечно, люблю, как это сейчас принято, а в таком… гетеросексуальном. Они мне как братья, эти итальянские жеребцы, потому что я сам тоже итальянский жеребец, и ты узнаешь мне цену сразу, как только согласишься разделить со мной постель.
Слушая Пеллегрини, Иришка от души хохотала. Впрочем, это совершенно не смущало страстного совринтенденте. Неизвестно, чего бы еще он наговорил, но в этот момент к ним вернулся Волин.
– Над чем вы так веселитесь? – спросил он хмуро, садясь за стол. – Что тут у вас за цирк с конями?
Иришка отвечала, что цирк у них не с конями, а с жеребцами. Впрочем, это не важно, она потом все расскажет Оресту. Что за новости у генерала?
– Новости серьезные и неожиданные, – отвечал старший следователь и в двух словах пересказал разговор с Воронцовым.
Выслушав рассказ Волина, Пеллегрини ужасно возбудился.
– О, этот Корзун, – закричал он, – это великий человек, я зауважал его еще больше, хоть он и дал себя убить! Какой размах, какая выдумка! И в финале – тридцать миллионов в виде недвижимости.
Волин, хмурясь, отвечал, что тридцать миллионов – это только надводная часть айсберга. Очевидно, что Фигурин – не единственный клиент фирмы «Венере стар», ставший объектом шантажа. Видимо, Корзун при помощи Тоцци поставил дело на поток. Они подкладывали девушек под разных богатых людей. После этого девушки либо сами беременели, либо каким-то образом сохраняли генетический материал, которым оплодотворяли суррогатных матерей. Дождавшись, когда незадачливый папаша отправлялся в мир иной, Корзун предъявлял незаконнорожденного наследника и требовал для него свою долю. Правда, не в его интересах было слишком уж светиться и светить сам проект, и поэтому он соглашался на компромиссный, хотя все равно очень выгодный вариант тихого улаживания наследственного спора.
– Долгоиграющий проект, – заметила Иришка. – Корзун, в конце концов, мог и не дожить до массового падежа богатых родителей. Сколько пришлось бы ждать? Двадцать, тридцать, сорок лет?
– Во-первых, настоящий охотник умеет ждать, особенно если впереди маячит большая добыча, – отвечал старший следователь. – Во-вторых, богатых папаш можно и поторопить.
– Гениально! – воскликнул Пеллегрини. – Он забирал генетический материал, а потом подкупал кого-нибудь из окружения и травил богатеньких родителей, чтобы они поскорее отправились к праотцам.
