Симон стряхнул пыль и осколки со скамьи и сел напротив настоятеля. Дождь, стучавший в окна, теперь лишь накрапывал едва слышно.
– Ну, хорошо, – нерешительно начал лекарь, обращаясь к Рамбеку. – Теперь мы знаем, что это вы похитили облатки. Но я по-прежнему не пойму, чего вы этим добивались. И главное – как все это связано с вашим братом?
– Я, кажется, догадываюсь, – пробормотал Куизль. – Но лучше будет, если их преподобие сам все объяснит.
Настоятель выпрямился на стуле и взглянул на каждого из них по очереди; во взгляде его на краткий миг проступило прежнее высокомерие.
– Назовите мне хоть одну причину, почему я должен это делать, – огрызнулся он. – Виргилиус – мой брат, хорошо. То, что я скрывал это, не является преступлением. А что касается пропавших облаток… – Он выдержал грозную паузу. – Кому, интересно, поверят больше? Приблудному цирюльнику, бесчестному палачу и его столь же бесчестной дочери – или все-таки почтенному настоятелю монастыря? Тем более что виновный уже найден… Так почему бы мне сей же час не крикнуть стражников?
– Потому что тогда никто не поможет вам разыскать брата, – бесстрастно ответил Якоб.
Настоятель не ответил. Тогда Куизль подался вперед, с прищуром взглянул на брата Мауруса и настолько понизил голос, что Симон с Магдаленой едва могли расслышать его:
– Вы же поэтому сюда пришли, не так ли? Потому что надеялись отыскать брата, который находится в руках настоящего колдуна?
Куизль снова выпрямился и попыхтел трубкой. Затем губы его растянулись в широкой ухмылке, и он продолжил:
– Но поверьте, если кто и сможет разыскать Виргилиуса, так это только я. Жизнь вашего брата в обмен на жизнь Непомука. По-моему, сделка вполне честная.
* * *Ведьмак наблюдал из своего укрытия за группой людей, что сидела вокруг светильника в мастерской часовщика. Глаза его пылали ненавистью.
Он увидел в неверном свете, как чертов палач заговорил с настоятелем, и Маурус Рамбек сдался под его нажимом. Колдун зашипел, точно змея, и закатил при этом глаза. А он-то считал настоятеля гордецом; но, по всей видимости, эта шайка все же нагнала на него страху.
Ведьмак подслушал весь разговор. Этот палач и его шайка действительно оказались умнее, чем он предполагал вначале. Но были недостаточно умны, чтобы сравниться с ним: никто не мог с ним сравниться. Проблема его состояла скорее в том, что ему достался подручный, который неспособен исполнить даже простейшие поручения! Эта палачка уже в третий раз ускользнула от них. Но теперь выяснилось, что самую большую опасность представляла не она и не этот изнеженный цирюльник, а палач.
Ведьмак облизнул пересохшие губы. Давно надо было устранить этого Куизля. Но палач был опасен; мешка извести оказалось бы недостаточно, а вступать в открытое противостояние слишком рискованно. Дьявол их забери, вся эта семейка свалилась на него сущим проклятием!
Колдун вдруг ухмыльнулся; он едва сдержался, чтобы не хохотнуть, настолько хорошей оказалась идея. Верно, была еще одна возможность. И как только он раньше о ней не подумал! Тогда все препятствия устранились бы сами собой. Нужно немедленно дать соответствующие наставления.
А до тех пор надо подождать.
Незримый в своем укрытии, словно тень, ведьмак снова прислушался к разговору в мастерской.
* * *Некоторое время Маурус Рамбек сидел совершенно неподвижно. Дождь тонкими струйками стекал по окнам, колокола зазвонили полночь. И лишь когда затих последний удар, настоятель снова повернулся к палачу.
– Вы собираетесь разыскать моего брата? – спросил он с сомнением. – Вы, безродный палач из Шонгау?
– Может, он и безродный, зато человека умнее и сильнее, чем он, в целом Пфаффенвинкеле не сыскать, – возразила Магдалена. – Если бы вы знали, сколько ему всего довелось пережить, то не умничали бы так.
Настоятель примирительно поднял руки и тонко улыбнулся.
– Простите, юная госпожа, я вовсе не собирался оскорблять вашего отца. – Он смиренно пожал плечами. – Да и к чему это вообще! Непохоже, чтобы у меня сейчас было из кого выбирать соратников. И без того, наверное, брат Иеремия в скором времени займет мое место.
– Если вы ждете от нас помощи, то для начала расскажите нам все. – Симон наклонился на своем расшатанном стуле. – Признайтесь же наконец, что стало с вашим братом!
– Как уже сказал ваш тесть, его похитили. – Маурус Рамбек закрыл лицо руками и всхлипнул. – Теперь он в руках у какого-то сумасшедшего. Я должен был отдать ему облатки, иначе он грозился убить Виргилиуса!
– Хотите сказать, вы украли облатки лишь затем, чтобы спасти своего брата? – спросила Магдалена с сочувствием.
Настоятель кивнул и потер красные от усталости глаза.
– Этот… этот колдун, или как там его еще называют… Он знал, что в сокровищницу могу входить только я или двое других хранителей. Поэтому он похитил моего брата и прислал письмо. Вместе с этим вот.
Брат Маурус вынул из-за пазухи небольшой сверток и осторожно его развернул. Увидев его содержимое, Симон невольно отшатнулся: на грязной тряпке лежал уже почернелый палец, с которого свисали несколько сухожилий. На палец надето было серебряное кольцо, украшенное гравировкой. Только теперь лекарь заметил, что точно такое же кольцо носил настоятель.
– Это фамильное кольцо с нашим гербом, – прошептал настоятель. – Мы принадлежим к старинному роду, и после нас он угаснет.
Он с отчаянием взглянул на Симона:
– Понимаете? Этот сумасшедший ни перед чем не остановится! Сначала он убил послушника Келестина, потому что тот, видимо, знал слишком много, потом Виталиса, когда бедняга пытался защитить своего учителя. Я должен был отдать ему облатки!
– А откуда колдуну знать, что вы дали ему настоящие облатки? – удивленно спросил Симон. – Вы же могли подсунуть ему совершенно другие, и…
– Для того и нужна дароносица, как ты не допрешь, дурья твоя башка? – Куизль сердито засопел и поднял глаза к потолку; крокодил все так же покачивался на сквозняке. – Настоятель должен был передать ему запечатанную дароносицу в качестве доказательства.
Брат Маурус кивнул.
– В понедельник, сразу после мессы, я принес дароносицу в эту мастерскую и поставил в камин. Так требовалось в письме. Тогда Виргилиуса освободили бы, а в камине стояла бы уже пустая дароносица.
Он тихо засмеялся.
– Никто бы и не заметил ничего! Я просто вложил бы в серебряные формы новые облатки и к празднику снова подложил бы их в сокровищницу. Тем же способом, каким я их выкрал.
– Но графу Вартенбергу, к сожалению, вздумалось на следующее утро помолиться в часовне, и все обнаружилось… – Симон потер озябшие руки. Он начал мерзнуть, и причиной тому был вовсе не промокший насквозь сюртук. Лекарь с отвращением поглядывал на черный безымянный палец, по-прежнему лежавший на коленях у настоятеля. – Этот полоумный, похоже, не сдержал своего обещания, – заключил наконец Фронвизер. – О вашем брате до сих пор ничего не известно.
– Он… он так и не появился. Как и дароносица, – ответил, запинаясь, настоятель. – Вчера ночью я хотел заглянуть сюда, поискать Виргилиуса, но услышал шум и испугался.
– Это всего-навсего был я, – проворчал палач. – Могли бы спокойно войти, сберегли бы нам всем кучу времени и сил.
– Вы? Но почему…
Настоятель растерялся на мгновение, а затем продолжил с грустью:
– Как бы то ни было, когда я получил это письмо, то подумал, что теперь все наладится. Но теперь все это кажется безнадежным. Дароносица и облатки как сквозь землю провалились, должность моя перейдет скоро к брату Иеремии, а брат, скорее всего, мертв!
Брат Маурус зарыдал от бессилия.
Магдалена осторожно погладила его по плечу, словно маленького ребенка.
– Вам нельзя сдаваться, – проговорила она. – Быть может, все еще обернется к лучшему. Мой отец уже немало людей спас от гибели.
– И стольким же снес голову на эшафоте, – отозвался палач. – Остается только надеяться, что вы сказали правду.
Рамбек поднял голову.
– Клянусь Девой Марией и всеми святыми, это правда. Ничего, кроме правды!
– Ну ладно. – Куизль встал и выбил трубку о стул. – Тогда за дело. Через три дня Праздник трех причастий. Если мы до тех пор не отыщем облатки, тут и без того настоящий ад разразится. И если мы за три дня не изловим настоящего колдуна, то Непомуку тоже не позавидуешь. Палач в Вайльхайме – тот еще ублюдок, он особо мешкать не будет.
– А мой брат? – с надеждой спросил настоятель.
Куизль подобрал почернелый палец с колен монаха и осмотрел его многоопытным взглядом.
– Ровный отрез, – проговорил он с одобрением. – Тому, кто так осторожничает, пленник должен еще пригодиться. Кто-то не желает, чтобы он истек кровью. Вполне возможно, что брат ваш еще жив, и, быть может, скоро мы получим очередной его кусочек.
