Вот Непомук и познакомился с мастером Гансом.
Пятница 18 июня 1666 года от Рождества Христова, раннее утро, в лесу Андекса
Едва лишь рассвело, Куизль и его спутники оставили позади всеобщую суету и шагали теперь вдоль монастырской стены, что тянулась к северо-востоку параллельно долине. Внуков палач по очереди нес на плечах, и малыши, покачиваясь, точно на корабле, глазели с высоты на луга и время от времени драли дедушку за волосы. Симон с Магдаленой шли впереди. При этом дочь палача постоянно озиралась с опаской по сторонам. Не так уж и просто в столь многолюдном месте, как Андекс, найти укромный уголок, чтобы поговорить.
– Я, как только узнала, что где-то разгуливает этот полоумный, ни на минуту успокоиться не могу, – призналась она со вздохом. – Не лучше было бы поговорить где-нибудь в церкви или трактире? Там нас хотя бы никто не тронет.
– Чтобы любой желающий мог нас подслушать? – Симон покачал головой. – До тех пор, пока мы не знаем, кто стоит за всеми этими событиями, чем меньше людей будет знать о наших действиях, тем лучше. Я уже никому в этом монастыре не верю. Все эти монахи – сборище лжецов и интриганов.
Дальше двигались молча. Несмотря на раннее утро, навстречу им вдоль обветшалой стены шли многочисленные паломники, которые умывали глаза в целебном источнике возле часовни Святой Елизаветы. Ручей якобы помогал от слепоты и прочих глазных болезней. Симон чувствовал, что и его глазам немного прохладной воды пошло бы на пользу. Он до поздней ночи листал Андексскую хронику, но и там не нашел ничего, что подсказало бы им, кто мог стоять за похищением Виргилиуса.
Наконец справа в стене показалась ржавая решетка. Симон из любопытства толкнул калитку, и та со скрипом отворилась. За ней длинными рядами тянулись обветшалые, покосившиеся кресты над увитыми плющом могильными холмиками.
– Монастырское кладбище, – пробормотал лекарь. – Чудесно. Надеюсь, здесь нам никто не помешает.
И действительно, на поросшей травой, маками и полевыми цветами площадке никого не оказалось. На надгробиях сидели несколько диких голубей, и дети радостно за ними погнались. Посередине стоял заброшенный колодец, на краю которого грелись под солнцем ящерицы. Царившее здесь умиротворение после суматошной толкотни паломников казалось невероятным.
Куизль направился к каменной скамье неподалеку от монастырской стены и достал трубку. Вытряхивая пепел из трубки, он подозвал к себе Симона и Магдалену и сказал:
– Среди покойников говорить безопаснее всего. Давайте теперь поразмыслим, как можно помочь настоятелю и Непомуку.
Симон сел рядом с тестем, а Магдалена устроилась на поваленном надгробии, откуда могла приглядывать за детьми.
– Мы по-прежнему не знаем, что этот сумасшедший собрался делать с облатками, – начал Фронвизер. – Пока все указывает на то, что он хочет нагнать страху на обитателей монастыря. Ужасные убийства, пропавший автомат, а теперь еще и украденные облатки… – Лекарь вздохнул. – Одно ясно: если святыня не найдется до воскресенья, паломники переполошатся и решат, что это недобрый знак. Не исключено даже, что начнется паника.
– Ну, теперь у них, по крайней мере, есть Непомук, – пробормотал палач. – Из него как можно скорее выбьют признание и казнят, чтобы забыть об этом деле.
Магдалена со злостью бросила камень в стену.
– При этом ясно же, что Непомук не мог украсть облатки! – возмутилась она. – Ведь он в это время уже сидел в подвале!
Куизль хмыкнул и принялся неторопливо набивать трубку.
– Ну, так он вылетел из подвала. До этого нет никому дела, можете мне поверить. Главное, что у них есть козел отпущения, чтобы успокоить людей.
– Раз уж это не Непомук, то кто, спрашивается? – Симон стал по пальцам перечислять подозреваемых. – В первую очередь, конечно, приор. Он все-таки хочет стать настоятелем, а после всего, что случилось, наверное, скоро займет место Рамбека.
Магдалена вскинула брови.
– Вот уж не знаю… Столько хлопот, лишь бы опорочить нынешнего настоятеля?
– Позволь мне хотя бы высказаться. – Симон продолжил загибать пальцы. – Итак, приор. Далее – старый библиотекарь. Когда мы встретились в библиотеке, он вел себя довольно необычно; ему явно было не по душе, что я там находился. Кроме того, он член монастырского совета, то есть находится в кругу тех, кому известны все тайны монастыря.
– Так же как и келарь с наставником! – простонала Магдалена. – Подозреваемых все больше и больше… – Она взглянула на колокольню, там как раз отзвонили следующий час. – Одно я знаю точно: с колокольни меня столкнул не настоятель. Вчера меня сбила с толку его ряса. То был молодой человек. Молодой и подвижный.
– Тогда, может быть, наставник? Совсем все перепуталось… – Лекарь устало потер виски. – А может, это вообще кто-то другой и мы смотрим вовсе не туда… Проклятие!
– А в этой книге нет ничего такого, что нам помогло бы? – спросила Магдалена. – Ты полночи над ней корпел, пока я Пауля три раза укачивала!
Симон проигнорировал скрытый упрек.
– Андексская хроника написана старинным наречием, ее чтение занимает время, – пояснил он. – Пока я лишь узнал, что когда-то здесь стояла крепость графов Андексских и Меранских, которую позднее разрушили Виттельсбахи. С тех пор их династия управляет Баварией, и Андексом в том числе. Потому-то граф Вартенберг и хранит третий ключ от сокровищницы.
– Подожди-ка! – воскликнула Магдалена. – А может, это Виттельсбахи решили прибрать облатки к рукам? Им наверняка не по душе то, что реликвии до сих пор хранятся в монастыре, хотя они уже не одну сотню лет правят на этих землях.
– Виттельсбахи и вправду постоянно пытаются забрать облатки в Мюнхен, – задумчиво ответил Симон. – Лет двести назад их даже продержали какое-то время в герцогской часовне. Каждую неделю к ним приходило по шестьдесят тысяч паломников, и деньги в казну рекой текли. Но чтобы граф похищал облатки?.. – Лекарь склонил голову. – Не знаю. Даже если и так, то он кого-нибудь нанял бы. И что делать с ними в Мюнхене, если их все равно не покажешь народу – ведь они будут считаться украденными.
– Я просто предположила, – надулась Магдалена. – Может, ты что-нибудь получше придумаешь.
– Проклятие, так мы ничего не добьемся! – вмешался Куизль, который до сих пор молча набивал трубку. – Мы топчемся на месте, как холоп ночью в нужнике… Вот что мы сделаем. – Палач показал на Симона: – Ты выяснишь побольше об этих графах. Возможно, Магдалена выдала не такую уж и дурную мысль, как может показаться поначалу. А я, с благословения Божия, снова влезу в эту вонючую рясу и осмотрюсь в монастыре.
– А я? – с любопытством спросила Магдалена.
– А ты займешься наконец своими засранцами. – Палач запыхтел трубкой и встал. – Самое время поучить их послушанию, – пробормотал он и показал на детей. – Они, как я посмотрю, сейчас покойника раскопают.
И верно, мальчики заняты были тем, что рыли руками землю на свежей могиле. Маленький Петер уже выкопал порядочной глубины ямку.
– Нет! – крикнула Магдалена и устремилась к напуганным детям.
Они даже не поняли, в чем провинились, а мама уже спешно оттаскивала их от могилы.
– С ума сошли? – напустилась она на них. – Что, если кто-нибудь из монахов увидит, как вы раскапываете их собрата…
Она резко замолчала, прочитав имя на деревянном кресте, воткнутом в рыхлую землю.
Requiescat in pace, Filius Vitalis
14.9.1648 – 15.6.1666
Это была могила юного Виталиса.
– Вы только посмотрите, – прошептала она. – Похоже, беднягу похоронили в большой спешке. И с погребением особо не церемонились.
Рядом находилась еще одна свежая могила. Магдалена не удивилась тому, что в ней, согласно надписи на кресте, покоился послушник Келестин, подручный аптекаря. Она подозвала отца и Симона, и все трое молча уставились на надгробия.
– Проклятие! – прошипел Фронвизер. – Должно быть, их похоронили вчера второпях. А я хотел еще раз посмотреть на их раны и это странное свечение… Не исключено, что в первый раз я что-нибудь и упустил.
Магдалена наградила детей подзатыльниками и погналась за ними, когда они вскарабкались на очередной могильный холм.
– Это наверняка приор! – крикнула она на бегу. – Он не хочет, чтобы мы и дальше разнюхивали. Но об этом пусть даже не думает.
– Во всяком случае, теперь, чтобы разнюхать хоть что-то, придется вам копнуть поглубже, – проворчал Куизль и окинул взором кладбище. – И вообще, здесь в последнее время подозрительно много людей мрет. Я вот насчитал уже шесть… нет, семь свежих могил.
– Это, видимо, проклятая лихорадка, – пожал плечами Симон. – Только вчера у меня на руках два паломника умерли. Их, похоже, хоронят как можно скорее, чтобы не возбуждать беспокойство.
– А с этой тогда что?
Куизль прошел еще несколько метров и остановился перед свежей могилой. Земля на ней была черная и влажная.
