– Да глупость какая, нашли о чем жалеть, сударыня! – ободрял ее Морозявкин. – Небось когда пиратский капитан потерял голову вы вовсе не убивались, а голова поважнее тряпок…
– Надеюсь ему не было больно, – озабоченно проговорила Лизонька. – Я так аккуратно чикнула…
– Туда нехристю и дорога! А сапоги надо делать не из крокодила заморского, непотребного, а из кожи нашей, православной животинки – быка там или козла…
– Кстати о быках – сударыня, перед нами город, полный быков и тореадоров, и моя душа жаждет устроить корриду, но нам надо самим как-то устроиться поначалу. Не осталось ли у нас по крайней мере немного средств? Вольдемар? – граф решил взять быка за рога.
– Откуда? Я все проел и пропил за успех нашей экспедиции еще в Венеции… – отбил атаку приятеля Морозявкин.
– Сударыня, а у вас? Этот голодранец как всегда без гроша…
– Что бы вы без меня делали, пропойцы! – Лесистратова извлекла откуда-то из-под вороха нижних юбок маленький кошелек. – Но учтите – на руки я не дам вам ничего, это последние. Только бы добраться до города…
Наняв кастильского возницу, приятели добрались до стен Старого города, и несмотря на свое не слишком веселое положение были поражены его красотой. Улица Каррер-Монткада с ее средневековой архитектурой, с крышами, закрывавшими небо, со страшным горгульями производила яркое, хотя и мрачное впечатление. Они прошлись по бульвару, разбитому на месте старого русла реки Кагалель, засыпанной еще в Средневековье, а также разрушенной стены, и полюбовались растущими там платанами.
Улица причудливо петляла от старого порта до площади Каталонии. Увидев изумительный Дворец Моха на одной стороне улицы и церковь Вифлеема – на другой, Морозявкин с графом стали даже чересчур преувеличенно цокать языками, расхваливая их.
– Ах, какое прекрасное барокко! – восхищался Морозявкин. – Всю жизнь мечтал увидеть такое!
– А какими превосходными рустированными камнями выложен церковный фасад! – поддержал его и граф, обычно равнодушный к архитектурным шедеврам. – Посмотрите, сударыня – прелесть, не правда ли?
Однако Лесистратова, привыкшая восхищаться теми достопримечательностями новых селений, которые попадались ей на глаза, громче всех, на этот раз была совершенно не в духе.
– А понимаете ли вы, господа, что мы остались без паспортов, без средств и следовательно без будущего? Я призываю вас осознать серьезность момента! Русский посланник далеко отсюда, в Мадриде, который пользуется славой самого грязного города Европы, к тому же нам туда не добраться задаром, православная церковь, где мы могли бы найти прибежище – там же…
– Ну бог дал день – даст и пищу! – ответил ей Вольдемар, всячески изображая оптимизм на своей неумытой физиономии. – В крайнем случае я стану гадать… или нищенствовать. И то и другое я умею совсем неплохо!
– А я нет, месье, и не собираюсь пробовать! – Лиза помрачнела. – И мне решительно не хочется мерзнуть ночью на тротуаре или идти на панель… я не уличная девка!
– Мы не сомневаемся в этом, мадемуазель! – ответил граф Г. галантно как всегда.
В это время окрестный воздух и их уши разрезал звонкий голос мальчишки, разносившего газеты и громко кричащего на кастильском диалекте:
– Коррида! Коррида! Сегодня днем на городской арене коррида! Спешите видеть!
– А и верно, господа! Коррида – старинная испанская забава, – объявил Морозявкин, – Быть в Кастилии и не взглянуть на бой благородных кабальеро с быками – все равно что побывать в России и не сходить в баню!
– Небось билеты весьма дороги, – пробормотала Лесистратова озабоченно. – А мешочек с золотыми всего один, и он не может варить деньги как волшебный горшок в немецкой сказке кашу!
– Ну что вы, ма шери, мы все понимаем! Там наверняка открытая арена, мы постоим где-нибудь в сторонке, где-нибудь да найдется местечко! Ну а потом уж отыщем какую-нибудь ночлежку, черт возьми.
– Вперед, господа! – подытожил замечания граф Г, и они отправились.
Поскольку красочная испанская весна уже вступила в свои права, сезон узаконенного убиения гордых быков был открыт. Поединки проходили весьма быстро, длясь немногим более четверти часа, однако оставляли в душах зрителей массу впечатлений. Испанские праздники были немыслимы без корриды, и даже попытки папы Пия V запретить это действо своим специальным эдиктом потерпели поражение. В XVII веке коррида стала уделом профессиональных тореро, и короли полагали, что это зрелище выработает в нации мужественных характер.
Открытую арену полили водой, потом под громкие звуки, музыкальные и не очень, под трубы, возвещавшие о начале нового этапа боя – очередной терции, под восторженный рев зрителей на арену выходили матадоры и их помощники, а затем появились быки.
Их выпускали по одному, и согласно традиции сначала животных ловко тыкали пиками конные пикадоры, норовившие попасть быку в загривок, а бандерильос выполняли подходы и вонзали в бычьи бока свои бандерильи, которые висели на нем гроздьями и бешено мотались, когда разъяренный бык демонстрировал свою ярость.
Затем в дело вступал сам матадор со своим разноцветным плащом-мулетой и шпагой, и пытался уколоть быка между ребер. И если бык не был уж совсем отъявленным разбойником, все заканчивалось скорой победой кастильского мужества над бычьей тупостью и яростью, к вящему удовольствию всех присутствующих.
Из экономии путешественники приобрели билеты на солнечную сторону, называемую «Sol», где места были дешевле, так что им приходилось подставлять щеки ярким и безжалостным лучам, чему мамзель Лесистратова была решительно не рада. Она боялась за свою нежную кожу, которую и так уже атаковала соленая морская вода. Поэтому когда в очередной заход бык, до того искалечивший двух доверчивых и заранее ослепленных заслонками лошадей пикадоров и вспоровший им брюхо несмотря на доспехи, обозлился окончательно и решил провернуть тот же фокус и с самим матадором, Лиза даже не повела головой в его сторону.
– Надо было все же не пожалеть монетку и раскошелиться на «Sombra» – теневую трибуну! У меня растрескается кожа, как же я буду исполнять свой долг, если потеряю привлекательность? – озаботилась она.
– О боже, смотрите туда! – вопил Вольдемар, увлеченно тряся графа Г. – У бедняги матадора разорван весь бок, кровь выливается толчками в такт биению сердца…. все, прекратилось… какой ужас!
– Тем более что, насколько я разбираю кастильский, у нас осталось еще много быков, а этот тореро был последним! Что же мы будем смотреть далее? – граф также остался в недоумении.
Тем временем неудачливого матадора унесли с арены, залитой кровью, быка пикадоры загнали за ворота, а на середину вышел разряженный как испанский петух глашатай и к удивлению публики объявил:
– Смелые кабальеро, кто хочет прославить своих дам? Горячая земля Кастилии любит героев! Кто решится сразиться с быком, убившим уже трех матадоров подряд? Да, да, это он, наш бычок Торо, шалунишка! Каждый раз он убивает кого-нибудь, а мы вытаскиваем из него бандерильи, лечим раны и ждем следующего смельчака, хотя другого давно бы уже пустили на мясо! Итак, кто сразится с ним? Награда – тысяча золотых эскудо!
– Граф, ваш выход! – Лизонька подтолкнула оробевшего графа Г., который казалось совершенно не жаждал такой чести. – Добудьте для нас монеты… и ухо, и хвост! Это выдают тем, кто побеждает красиво. Нужно позарез.
– Я вовсе не хочу, чтобы меня зарезали, да еще и грубыми бычьими рогами! – воспротивился граф Михайло, упираясь изо всех сил. – Он прикончил двоих, и я не желаю быть третьим!
– Бог любит троицу… – заметил и Морозявкин, впрочем несколько невпопад, – то есть я хотел сказать, что новичкам везет, ну это как на бегах!
– Не могу же я, дама, все время воевать за вас! – Лизонька укоризненно поглядела на него. – Да я бы и вышла на арену, если б женщин пускали!
После таких напутствий граф понял, что выход на бой с быком совершенно неизбежен. Он поднялся со своего места, замахал рукой и нехотя стал спускаться, протискиваясь мимо зрителей. По местной традиции матадор должен был посвятить свою возможную победу кому-нибудь из присутствующих дам, однако в этой победе граф сильно сомневался. Между тем ему уже вручили мулету, ярко-красный плащ на палке, и шпагу.
– Мы решили не мучить быка вновь пиками и бандерильями! – радостно объяснил графу служка. – Не беспокойтесь, о мужественный кабальеро, бык не будет вялым – он уже хорошо отдохнул!
Действительно, видно было как за дощатым забором бычок Торо уже бодро бил копытом и поводил в разные стороны налившимися кровью глазами, а с морды его клочьями свисала пена. Только что прикончив одного человека, он был не против нанизать на свои рога еще десяток, это чувствовалось сразу. Граф мысленно застонал, но разумеется никак не выказал своего настроения внешне.
– Зато вы можете посвятить свою первую победу не председателю корриды, а любой прекрасной даме, что украшает трибуны! Помните – прикончить беднягу Торо нужно быстро, иначе время кончится. Ну, вперед!
