— Хорошо придумали, так и сделаем.
Сочин вытащил из линейки огромный, в человеческий рост, холщовый мешок.
— У меня тоже идея. Как ударите, я убивцу мешок на голову накину.
— Молодец, солдат!
Воодушевленный похвалой, Сочин спрятал мешок за колесом, чтобы в темноте не рыться.
— По местам, — шепотом скомандовал доктор.
Начавшаяся гроза обрадовала Тоннера. В свете молний можно хоть что-то разглядеть. Ишь как засверкали! Загремел гром, полил дождь, и сразу стихло пение. Одно плохо: дорогу быстро развезет, бежать будет тяжело. Ничего, как-нибудь прорвемся.
Минуты тянулись как часы.
Снова прогремел гром. Киросиров вжался в сиденье — грозы он боялся. Еще раз сверкнуло, и следом громыхнуло. За природными ужасами и не заметил урядник, как в линейку кто-то сел и после очередного раската тихо сказал:
— Трогай, братец. Чего ждешь?
И позабыл Павсикакий про план! Да и не предупреждали его, что убийца голос подаст. Урядник растерялся.
— Трогай давай, — повторили сзади.
Сам не зная почему, Киросиров выхватил пистолет, повернулся и закричал:
— Руки вверх! — и только потом вспомнил, что надо было свистнуть.
— Я тебе, гнида, дам руки вверх, — ответил пассажир. Как на грех молнии прекратились, и лицо его разглядеть было невозможно. Голос вроде и знакомый… Поразмышлять уряднику не пришлось. Пассажир привстал и так въехал ему в челюсть, что Киросиров вылетел из линейки, в полете успев крикнуть:
— Помогите! Убивают! — Врезался головой в дерево и затих.
Тоннер при свете молний заметил убийцу, еще когда тот залезал в линейку. Несколько секунд он ждал свиста, но не дождался; решил, что гром мог его заглушить, и скомандовал: «Вперед!» Они с Сочиным побежали.
От крика урядника привязанные лошади рванули, и привставший убийца, не удержав равновесия, тоже вывалился из линейки. В темноте об него споткнулся Сочин. Бежавший сзади Тоннер тут же претворил в жизнь часть плана — подскочил и огрел негодяя рукояткой пистолета по голове.
Сочин вскочил сразу, схватил мешок и принялся натягивать на преступника.
— Постой! Лицо бы посмотреть, — попытался остановить смотрителя доктор.
— Да ни зги не видно. Лучше веревку в линейке найдите. Свяжем от греха подальше.
Так и сделали. Убийца, по-видимому, потерял сознание: тело его обмякло, он не сопротивлялся и ничего не говорил. Связав, подтащили к линейке и бросили внутрь.
Сверкнула молния.
— Надо Киросирова… — Закончить фразу Тоннер не успел. Сзади его крепко двинули по голове тяжелой дубиной, и он свалился прямо в линейку. Сочин успел повернуться — да и только! Нападавших было двое, дубинок тоже. Смотритель упал на землю. Его тоже закинули в линейку.
— Вы не промокли? А то я переживал! Какая буря разыгралась! — Угаров глянул в окно.
— Промок, а как же. Сухой нитки не было. Пришлось переодеваться. — Рухнов еще и пару рюмок водки с перцем выпил. Не хватало воспаление легких подхватить.
— Тоннер так и не вышел из дома?
— Вышел с час назад.
Денис вскочил с кровати, на которой разбирал документы Шулявского.
— Почему же вы за мной не пришли?
— Доктор был не один, а с урядником. Похоже, они сами на кого-то охотятся — пробирались тайком, в руках пистолеты.
— Ничего не понимаю, — развел руками Денис.
— Думаю, им что-то стало известно про преступника, и они отправились его ловить.
— А кого именно? — вырвался у Угарова глупый вопрос.
— Откуда я знаю… Кандидатов пруд пруди. Следом за ними целая делегация дом покинула, и все тайком.
— Делегация?
— Судите сами: Роос, генерал…
— Он же пьян был.
— Значит, протрезвел или умело пьяного изображал…
— Кто еще?
Михаил Ильич задумался. Упоминать ли Митю? Вдруг тот к Маше Растоцкой побежал? С Тучиным у красавицы какой-то разлад, может, юноша решил этим воспользоваться? Нет, пока говорить не стоит.
— Никодим, — после паузы продолжил Рухнов, — и, как ни прискорбно мне об этом говорить, ваш друг.
— Сашка?
— Я пытался его остановить, но он и слушать не стал.
Денис присел на кровать. Побег Тучина был для него как гром среди ясного неба.
— Куда же Николай смотрел!
— Да он еще за ужином носом клевал. Уснул, небось, бравый адъютант, а Тучин и ушел.
— Теперь никто в его невиновность не поверит.
— В бумагах разобрались? Нашли что-нибудь интересное?
— Нашел, — мрачно ответил Угаров. — Но какое это теперь имеет значение?
— Что вы крылья-то складываете? — подбодрил Рухнов. — Рассказывайте!
— Самые любопытные документы даже не пришлось переводить, они по-французски написаны. — Денис вытащил из тетрадки сложенный листок. — Справка из французской полиции. Элизабет Камбреме до 1814 года во Франции не проживала, сошла в Марселе с корабля «Святая Анна» вместе с мужем.
— А откуда прибыла?
— О том следующая справка. Корабль в том же году сгорел со всеми документами, так что о том, где пассажиры взошли на борт, ничего неизвестно. Маршрут корабля: Марсель-Нью-Йорк-Санкт-Петербург-Марсель, и еще два десятка промежуточных портов.
— Петербург?! — воскликнул Рухнов. Черт побери! Шальная догадка Угарова начала проясняться: — Стало быть, Шулявский подозревал, что Элизабет Камбреме и Катя Северская — одно лицо?
— Да, и думаю, он хотел этим ее шантажировать…
— Шантажировать? Эти справки — не доказательство.
— Верно, потому она и спустила собак, когда Шулявский приехал к ней в первый раз. Помните, об этом Мари упоминала?
— Помню, помню.
— Знаете, куда он потом отправился? Я и по записям проверил, и Кшиштоф подтвердил. В Н-ск. Посетил монастырь, где Катя погибла.
— И что он там обнаружил? — Рухнов стал кружить по комнате от возбуждения.
— Представляете, настоятельницей монастыря в 1813 году, когда якобы погибла Катя, была родная сестра Анны Михайловны.
— Митина мама?
Угаров расхохотался.
— Да нет, их три сестры было. Я думаю…
Договорить юноша не успел. В дверь постучали.
— Войдите, — пригласил Денис.
На пороге возник Гришка и очень невнятно спросил:
— Доктора Тоннера не видели?
— Ты что, снова пьян?
— Да, князя поминаю, царство ему небесное. Доктора Тоннера не видели?
— Нет, он… — Денис прикусил язык. — А зачем он тебе?
— Приехали исправники. Они на дороге нашли мертвого Киросирова. Доктора вызывают.
Рухнов с Угаровым оттолкнули Гришку и побежали вниз по лестнице. Лакей, постояв, вспомнил о существовании второго доктора и пошел за Глазьевым.
Оба исправника были немолоды, но годы преобразили их по-разному. Высокий сзади выглядел широкоплечим юнцом, а спереди арбузом свисал живот, да и немигающий взгляд глубоко посаженных глаз выдавал человека бывалого. Низенький, когда-то щуплый и юркий, разбух с годами во все стороны равномерно, оттого в туго застегнутом мундире напоминал монгольфьеров шар, готовый лопнуть. Оба стояли над бездыханным Киросировым, которого уложили на пол в трофейной.
— А зачем тебе доктор понадобился? — спросил глубоким басом высокий.
Толстый считался умным и любил щеголять где-то слышанными заграничными словами:
— Смерть констатировать.
По лестнице спустились Угаров с Рухновым. Гулкое эхо огромного дома многократно усилило их топот по коридору и лестнице. Юноша подскочил к Киросирову и приложил ухо к его груди.
— Жив урядник! — радостно сообщил Денис. — Дышит!
— Как так? — удивился исправник Степан и задал напарнику каверзный вопрос: — Ты же сказал, мертв?
— Тогда не дышал.
— Так не бывает, — протянул Степан, — чтоб не дышал, а потом задышал.
— Почему не бывает? — пожал плечами Порфирий. — Если я тебя двину сюда, — он указал на солнечное сплетение, — долго дышать не будешь…
Степан отодвинулся подальше и перекрестился:
— Слава Богу! Жив Павсикакий!
— Такого кабана хрен убьешь!
— Потише, дурак! Услышит Киросиров, век не расхлебаем.
Из анфилады вбежал Глазьев с коробкою лекарств в руках.
— Что? Киросирова убили?
— Нет, дышит, — успокоил его Рухнов.
Глазьев достал нашатырный спирт. От резкого запаха урядник сразу пришел в себя. Сел, помотал головой и тут же спросил:
— Убийцу поймали?
— Поймали, — радостно доложил Степан.
— Приведите! — Киросирова замутило, и он опять прилег на пол.
Вернулись исправники быстро, Глазьев только успел еще раз уряднику нашатыря сунуть и распухшую челюсть осмотреть. Через плечо Порфирия был перекинут Тоннер, Степан нес Сочина. Исправники кинули тела убийц в ноги начальнику, как воины бросают к ногам повелителя трофеи.
