Я протянул руку и потер между пальцами один листик. На вид это был молодой дубовый лист с блестящей, будто навощенной, поверхностью и темными прожилками, разбегающимися от черенка. Но на ощупь…
— Прямо как шелк! — восхитился я.
— Вот именно. — Император Алексей повел рукой вокруг себя. — Все эти деревья, трава и даже небо сделаны из шелка. Солнце здесь заменяют зеркала и светильники, если же ты сорвешь одно из этих яблок и попытаешься его надкусить, то сломаешь себе зубы. В отличие от моего царства здесь никогда не бывает ни осени, ни зимы.
— Этим временам года отведены другие залы? — подумал я вслух.
Алексей хрипло рассмеялся.
— Возможно, но я их пока не нашел. Я прожил во дворце пять лет, прежде чем обнаружил это помещение. Тогда-то я и поручил мастерам восстановить все это великолепие. — Он кашлянул. — Но я пригласил тебя сюда не для того, чтобы беседовать о моем саде, Деметрий. Как я уже сказал, я хочу отблагодарить тебя за то, что ты отвел топор предателя от моей шеи.
— Я сделал бы то же самое для любого человека.
— Не сомневаюсь. Однако не каждый человек может вознаградить тебя так, как я.
— Твой советник и так платит мне куда больше, чем я заслуживаю. Я всего лишь…
Алексей улыбнулся.
— Неважно, чего заслуживаешь ты, — мой советник платит тебе за то, чего стою я. А я плачу за то, что ценю сам. Я приказал своим секретарям выплатить тебе определенную сумму. Думаю, ты останешься доволен.
— Благодарю тебя, мой господин! Щедрые дары плывут из твоих рук, как вода из…
Император недовольно качнул головой.
— Мне не нужна твоя лесть. Пусть льстит тот, кто не способен ни на что иное. Хочешь доказать свою верность — докажи ее поступками.
— Да, мой господин.
— Крисафий сказал, что, по твоему мнению, меня пытались убить варвары. Те самые люди, которые стоят сейчас лагерем в Галате, едят мой хлеб и отказываются принимать моих послов.
— Есть очевидные причины думать так.
Император сорвал с ветки шелковый листик и смял его в руке.
— Мой брат Исаак считает, что мы должны немедленно уничтожить войско варваров, а выживших отправить в цепях по морю к их родным берегам. Кстати, у Исаака есть множество единомышленников как во дворце, так и в городе.
— Это будет нарушением законов Божьих, — возразил я, не зная, что еще тут сказать.
Алексей отбросил шелковый листик в сторону.
— Это будет нарушением законов здравого смысла. Варвары находятся здесь, потому что я сам попросил их прийти на помощь. И если они явились в количестве куда большем, чем я надеялся, и со своими собственными целями, они все равно нужны мне. Спасти наши восточные земли без их помощи мы не сможем.
— Многие считают, что варвары пришли не спасать эти земли, а захватить их для себя.
Мне трудно было поверить, что я пытаюсь обсуждать с императором вопросы столь важного значения, но вопреки всем ожиданиям он охотно откликнулся на мои слова:
— Разумеется, так оно и есть. Неужели они прошли полмира лишь для того, чтобы защищать мои интересы? Поэтому я и хочу, чтобы они уже сейчас поклялись вернуть то, что принадлежит мне по праву. Судьба прочих земель за нашими восточными границами меня не особенно интересует. Я предпочту иметь соседями христиан, а не турок и фатимидов.
— Мой господин, неужели ты настолько доверяешь этим варварам?
— Доверяю, пока они держат свои мечи подальше от меня. А они умеют ими пользоваться. Когда норманны вторглись в наши пределы, я двенадцать раз встречался с ними на поле боя и проиграл все битвы одну за другой. И тем не менее я прогнал их с наших земель. Почему? Потому что они не привыкли доверять друг другу! В этом смысле они куда слабее сарацин. Их объединяет ненависть к исмаилитам и разделяет жажда богатства и власти. Они получат золото и земли, а мы сохраним наши владения и будем сосуществовать рядом в некоторой зависимости друг от друга.
— И это получится?
Алексей фыркнул совсем уж не по-императорски.
— Поживем — увидим. Варваров могут вырезать турки, они могут перессориться прежде, чем дойдут до Никеи, их пресвитеры могут решить, что Господь ждет от них совершенно иных подвигов. Но ничего этого вообще не произойдет, если мне не удастся вынудить их военачальников дать мне клятву. — Император взял меня за руку. — И эта клятва станет надежной основой нашего союза. Если варвары все-таки убьют меня или будут замешаны в попытке сделать это, между нашими народами начнется большая война, и единственными победителями в ней будут турки!
На этом аудиенция завершилась. Я покинул сказочный сад вечной весны и вернулся в привычный мне мир, где все еще шел дождь.
Дождь лил почти две недели, и я постоянно ходил с мокрыми ногами. Я проводил много времени возле ворот, наблюдая за входившими в них варварами, желавшими посмотреть на наш город. Обычно они входили в городские ворота молча, некоторые же из них, желая скрыть волнение, начинали отпускать неуместные и оскорбительные шутки. Из-за этого дело порой едва не доходило до потасовок, но бдительные стражники тут же растаскивали задир. Судя по всему, они действовали согласно распоряжению императора. Впрочем, меня интересовал только Фома.
Первые два дня после его ухода я не мог думать ни о чем другом, хотя и понимал, что первые вести от него смогу получить лишь через несколько недель. Жизнь юноши была на моей совести, и мне ужасно хотелось расспросить о нем заезжих торговцев, имевших дело с франками, но я не осмеливался сделать это. По крайней мере, не приходило вестей о его смерти, и постепенно мои мысли обратились к более насущным заботам. Но этот груз постоянно лежал на моем сердце, и порой тревога за Фому вторгалась в мои сны.
Мне приходилось проводить немало времени и во дворце. Подобно бесплотному духу я бродил по его бесконечным коридорам, разговаривая с гвардейцами и слугами, выискивая любые признаки неполадок, — словом, весь обратившись в зрение и слух, как велел Крисафий. Этого было явно недостаточно за те деньги, что платил мне евнух, но все же я ощущал большое напряжение, ибо каждый час, проведенный мною во дворце, был наполнен ужасом, что вот сейчас явится раб и объявит, что император мертв. После аудиенции, данной мне императором в искусственном саду, я видел его только единожды, и то с большого расстояния: он восседал недвижной статуей в центре процессии, состоящей из монахов, охранников и знати. Он вновь стал казаться мне обитателем какого-то иного мира.
С братом же его я встретился примерно через неделю после означенной аудиенции. Утро того дня я провел на городских стенах и потому чувствовал себя слишком усталым для того, чтобы беседовать с высокомерными секретарями, которым все равно нечего было мне сообщить. Я решил немного отдохнуть и побродить по пустынным, безлюдным галереям. Однако стоило мне свернуть в одну из них, как я услышал звук голосов. Не веселый гомон придворных и не болтовню служанок, а приглушенный шепот людей, не желающих, чтобы их услышали. Голоса доносились из-за дверцы между колоннами, приоткрытой на маленькую щелочку, не позволяющую разглядеть тех, кто находился внутри.
Заслышав мои шаги, говорящие притихли. Быстро оглядев пустынную галерею, я подошел к дверце и открыл ее ударом ноги.
— Деметрий?
Севастократор повернул ко мне голову, и я упал на колени, но все же успел заметить второго человека, который отступил в дальний угол, когда Исаак шагнул вперед. Поначалу брат императора растерялся, но пока я оценивал обстановку, он сумел взять себя в руки.
— Вставай, — приказал он мне. — Что ты делаешь в этой части дворца?
— Я заблудился, — ответил я. — Услышал голоса и решил справиться о том, как мне отсюда выйти.
Исаак нахмурил брови.
— Граф Гуго, позволь представить тебе Деметрия Аскиата. Он помогает нам расстроить планы наших врагов.
Я низко поклонился. Похоже, граф Гуго совершенно забыл писца, сопровождавшего его в посольской поездке в становище варваров. Что до меня, так я и через несколько месяцев не сумел бы забыть щеголеватого франка, на которого чуть не помочились прямо в палатке командующего.
— Граф Гуго — один из немногих франков, понимающих, что христианам надлежит объединиться под знаменем Бога и поставленного Им на царство императора, — объяснил Исаак. — Он надеется воззвать к здравому смыслу своих соотечественников.
— Увы, пока без особого успеха, — мрачно произнес Гуго, поигрывая агатовой фибулой на мантии. — Некоторые из них весьма разумны, но беда в том, что они слишком внимательно прислушиваются к ядовитым речам этого щенка Балдуина.
Исаак испытующе посмотрел мне в глаза.
— Подобные заботы Деметрия не касаются. Если ты действительно искал выход отсюда, пройди через северные двери этого коридора и не сворачивай до тех пор, пока не окажешься возле церкви Святого Феодора. Дальше и сам найдешь дорогу.
