— А что вы делали в чулане? Миссис Каммингз не могла сказать ничего вразумительного на сей счет.
— Меня привез сюда лорд Фоули, мэм, — смущенно начал я, краснея под ее пристальным взглядом. — Он поручил мне просмотреть бумаги в библиотеке, эскизы, найденные возле тела вашего брата…
На лице мисс Аллен отразилось недоумение.
— Но, по-моему, он уже их забрал, разве нет?
Меня кольнула совесть за то, что я обманываю эту добрую женщину, но, загнанный в угол, я быстро придумал правдоподобный ответ.
— Лорд Фоули считает, что нескольких эскизов не хватает, мэм. Поэтому он попросил меня приехать. Один из ящиков в столе заклинило. Я подумал, что, возможно, эти эскизы как раз в нем.
К счастью, мое сомнительное объяснение, по-видимому, удовлетворило ее; как бы то ни было, имя Фоули я упомянул весьма кстати.
— Конечно, я сказала Фоули, что он может взять из библиотеки любые эскизы, какие пожелает. Элизабет и Роберта они не интересуют.
— Он не хотел бы присваивать то, что по праву принадлежит вам.
— Вероятно, мистер Хопсон, вы хотели сказать: то, что по праву принадлежит семье Монтфортов. Я здесь лишь смотрительница. Хотя, как вы сами могли убедиться, я очень ответственно исполняю свои обязанности.
— Понимаю, мэм. И, пользуясь случаем, разрешите поблагодарить вас за то, что вы позаботились о Партридже. Лорд Фоули сообщил мне, что это вы распорядились похоронить его на церковном кладбище в деревне, и я вам глубоко признателен.
Мисс Аллен едва заметно улыбнулась в ответ на мои слова благодарности.
— Позвольте спросить, вам удалось что-нибудь узнать об обстоятельствах гибели вашего друга?
Наверно, я все еще находился под впечатлением своей недавней находки и только поэтому ответил ей не раздумывая, даже поспешно:
— Да, мэм, у меня появились новые факты. Выяснилось, что Партридж считал себя сыном вашего брата. — Я помедлил секунду и, вопреки здравому смыслу, заставил себя добавить: — В Лондоне живет некая итальянская актриса, мадам Тренти. Она называет себя его матерью. Полагаю, вы с ней знакомы?
Едва эти слова сорвались с моего языка, я понял, что вышел за пределы дозволенного, и мои щеки зарделись от стыда.
Мисс Аллен, явно ошеломленная моим предположением, смешалась.
— Партридж был сыном моего брата? От итальянской актрисы? Мне про это ничего не известно. С актрисами я не знаюсь, мистер Хопсон. — В ее тоне появились крикливые нотки.
Несмотря на растерянность, я знал, что она лжет. Разве я не видел своими глазами письмо, написанное ее рукой, в гостиной мадам Тренти? И тут меня осенило. Вероятно, она прикидывается несведущей потому, что здесь Конни. Вполне естественно, что ей хотелось бы скрыть от слуг подробности интрижек ее брата. Какой же я дурак, что затронул эту тему в присутствии Конни. Надо срочно сменить тему. Если я упомяну про письмо, она еще больше смутится и больше не захочет разговаривать со мной. Отказавшись от дальнейших расспросов, я изобразил простодушное раскаяние.
— Прошу прощения за недоразумение, мэм. И за свое смелое предположение о том, что ваш брат являлся отцом незаконнорожденного ребенка… Ясно, что та женщина — лгунья, и мне не следовало ей верить.
Однако мисс Аллен и не думала прекращать разговор.
— Вы сказали, она «называет» себя матерью Партриджа? Значит, вы сомневаетесь в ее словах?
— У меня нет доказательств того, что она говорит правду. Партридж не знал, кто его родители, пока она ему не сказала.
— А сами вы что думаете, мистер Хопсон? — не унималась мисс Аллен.
— Я пока не знаю, что думать, мэм. В этом деле я тоже желал бы разобраться, поскольку, на мой взгляд, оно имеет отношение ко всему, что здесь произошло.
Мисс Аллен молча кивнула, глядя на стол, за которым Конни чистила перчатки. Та делала вид, что поглощена своим занятием, но, судя по ее медлительным движениям, внимательно следила за ходом беседы.
— Это деликатное дело, мистер Хопсон, и я бы не хотела, чтобы оно стало темой пересудов. Но вы правы, оно заслуживает нашего внимания. Ловатт, — внезапно обратилась мисс Аллен к Конни, — оставь нас.
Конни сделала реверанс и удалилась. Мисс Аллен стала в задумчивости вышагивать по комнате. Она взяла перчатки, оставленные Конни, и, похлопывая ими по ладони, заговорила, осторожно подбирая слова:
— Мне недавно стало известно то, что вас, наверно, заинтересует; возможно, это касается вашего друга. Разбирая бумаги брата, я нашла в его столе книгу с записью хозяйственных расходов. — Она пристально посмотрела мне в глаза. — Но, насколько я понимаю, вы уже знаете о ее существовании?
— В общем… да, — промямлил я, пытаясь подавить в себе чувство вины.
— И, чтобы вы не мучились с неподатливым ящиком, я скажу, что в нем лежит. Эскизов там нет. Одни только дневники, до которых вам нет дела. Надеюсь, вы поняли мой намек. — Она положила перчатки на стол и пытливо воззрилась на меня.
— Я действую по поручению лорда Фоули, мэм. Сам бы я ни за что не посмел залезть в стол, — возразил я.
Она отмахнулась от моих объяснений, как от пустяка.
— Пожалуй, прежде чем сообщить вам то, что я узнала о моем брате, мистер Хопсон, расскажу немного о себе. Тогда вы поймете, почему я столь хорошо осведомлена о положении дел в поместье.
Последние восемнадцать лет я исполняла обязанности экономки в доме моего брата. Я поселилась здесь после смерти его первой жены, матери Роберта; она умерла, когда Роберт был еще младенцем. Возможно, вас удивляет, почему я до сих пор живу у него, — спокойно продолжала она. — У меня нет выбора, так как я не имею других средств к существованию. Предложив мне должность экономки, брат таким образом позаботился обо мне. Он не выдворил меня даже после того, как женился на Элизабет, ведь он знал, что мне не на что жить. Правда, к тому времени я уже стала для Роберта второй матерью, а Элизабет была еще молода и не очень-то хотела заниматься хозяйством.
Я кивнул, жалея мисс Аллен. Будь Монтфорт воистину великодушным человеком, он назначил бы сестре содержание. Я не забыл, как грубо он разговаривал с ней во время праздничного ужина. Правда, напомнил я себе, он ни с кем не миндальничал, а ее, очевидно, такое положение дел устраивало. Но, в общем, хоть рассказ мисс Аллен и давал некоторое представление о порядках, царивших в Хорсхите, я не мог сообразить, какое отношение эти сведения могут иметь к теме нашей беседы.
Словно угадав мои мысли, мисс Аллен продолжала:
— Я рассказываю вам все это для того, чтобы вы поняли, почему я хорошо осведомлена о делах брата в течение последних восемнадцати лет, но мало что знаю о его юношеских похождениях. Как я уже говорила, разбирая бумаги брата, я просматривала и его расходные книги, и мне случилось заглянуть в журнал с записями за тот период, когда я еще не жила у него.
— И вы обнаружили что-то необычное? — Мне не терпелось вернуться к разговору о Партридже. В конце концов, меня интересовал он, а вовсе не ее договоренность с Монтфортом, ее привязанность к Роберту и неопытность Элизабет в хозяйственных делах.
— Да, записи о неких платежах.
— Что за платежи?
— Это были расходы на кормилицу.
— На кормилицу?
— Да. Но это была не та женщина, которую наняли для Роберта. Записи в книги гласят: «Кормилице Фиггинс (Хиндлсхэм)». Женщину, которая кормила Роберта, звали Мэй Блоксэм. Я помню ее; когда я поселилась у брата, она еще жила здесь. Признаюсь, я тогда не придала этому значения, но в связи с вашим сообщением вспомнила о тех записях.
— Простите, сударыня, я не совсем понимаю.
Мисс Аллен вновь взяла перчатки и принялась похлопывать ими по ладони, словно наслаждаясь их мягкостью.
— Понять меня несложно, мистер Хопсон. На основании того, что вы выяснили, я вполне допускаю, что у моего брата действительно был незаконнорожденный сын — ваш друг Партридж — от итальянской актрисы. Вы сомневаетесь в правдивости ее слов. В свете ваших изысканий возникает законный вопрос: зачем бы мой брат стал оплачивать кормилицу какого-то ребенка, если это не его ребенок?
Я все еще размышлял над тем, что поведала мне мисс Аллен, когда в комнату влетела Конни.
— Тебе письмо пришло с возчиком. И еще: Роберт Монтфорт требует, чтобы ты срочно явился к нему в библиотеку. Он страшно бранится и злой, как черт. Наверно, очень рассердился, когда ему сказали, что ты здесь.
— От кого?
— Письмо? А я почем знаю? Я не умею ни читать, ни писать, хотя Джон как-то пытался меня учить.
— Где оно?
— У миссис Каммингз, а она читать умеет. Если не поторопишься, она вскроет твое письмо и огласит его содержание на всю кухню. — Конни фыркнула от смеха, глядя, как я выскочил из комнаты.
Миссис Каммингз я застал у кухонных печей. Раскрасневшаяся от жара, она пекла хлеб.
