том конце ему не обрадовались и слушать историю про революционного деда не стали, отключились.
Вот если бы там заинтересованно удивились, как женщина из аптеки Пеля, возможно Саня бы и не решился. Но теперь захотелось увидеть Еву наперекор всему. Внезапное горячее желание, казалось сметет любую преграду. Тревожное недоумение от собственной отваги овладело им лишь на мгновение. Нет, он ее увидит, хотя бы потому, что так легче будет отрезать, забыть навсегда.
Субботняя площадь между метро Удельная и железнодорожным вокзалом напоминала восточный базар, вернее стихийный рынок. Еще и семи нет, а на асфальте уже раскинули клеенки продавцы редкостного хлама. Чего тут только не было! Половина выловлена из мусорных бочков на помойках, вторая половина из собственных шкафов и антресолей. Залежалое, немодное, обшарпанное, поношенное, устаревшее, короче барахолка на все времена.
Странное чувство ностальгии накрыло Саню. Еще сто лет назад здесь шумел сосновый лес, а деревянный вокзал с печными трубами на крыше и окнами под резными наличниками казался маленьким и уютным. Горластые паровозы усердно тянули за собой деревянные вагончики, пуская в небо клубы черного дыма. И были эти воспоминания милы сердцу до замирания, до восторга. Нагретая солнцем дорога, лето, нечаянная встреча… товарищ Ева. Сияющая и нежная в своем легком платье. Дачные ленивые денечки, впрочем ему тогда так и не пришлось насладиться загородным бездельем.
Теперь он шел по узкой дорожке вдоль такой же неширокой проезжей части, забитой авто. Справа все тянулся нескончаемый блошиный рынок. Продавцы выгружали из машин товары на цветастые клеенки и баннеры, скверно ругаясь за кусок еще не просохшей от недавнего ливня земли.
«Скворешня» стояла на месте. Только теперь через ее проходную и гусеница не проползет — автоматический шлагбаум, охрана при форме, рации, спецсредства. Да и куда ей деться — спятивших подвозили исправно. Проходя мимо, Саня заметил три скорых в очереди. Прошло сто лет, а народ по прежнему сходит с ума по разным причинам и поводам и останавливаться не собирается.
Зачем он сюда приехал? Ничего не осталась от прежнего дачного тихого места. Разве, что деревянная Пантелеймоновская церковь, да тенистый парк с могучими дубами и кленами, возможно помнящими их с Артюхиным разговор. Давно нет и того дома, где замышляли убийство царя, и всех тех кто замышлял. И только она жива. Он помнил то очарование: струящийся шелк волос, подсвеченный крымским солнцем, хвойный запах звенящего полдня, легкие нежные пальчики, сбрасывающие жучка с его щеки… Они лежали так близко, что он ощущал ее ровное дыхание… Легкий дым воспоминаний кружил голову, как когда-то шампанское. Зачем?
Сейчас он сядет в «Ласточку» и через каких-нибудь полчаса будет на месте. Желание увидеть и освободиться ужасное и безжалостное заставляло его лететь на встречу с прошлым, чтобы разобраться во всем и не пополнить список обитателей «Скворешни».
И все-таки железная дорога теперь не чета прежней царской. Разница настолько велика, что даже и сравнивать не приходится. За каких-то сто лет от черно — дымящего паровоза до скоростей Сапсана! Саня откинулся на сидение, вытянул ноги и прикрыл глаза, теперь ничуть не ностальгируя о прежних деревянных лавках и шумных пахучих попутчиках. По дороге он успел зарядить телефон, погуглить расположение нужного ему пансионата и даже посетить комфортный туалет, а не как прежде пускать из тамбура струю в поля.
Солнце, обозначенное на небе мутным пятном, вяло тащилось к зениту, уже не согревая и не радуя. Под ногами мотались опавшие листья, ветерок слегка шевелил кроны еще не облетевших кленов. Санек сверился с картой и двинул навстречу с неосуществленной мечтой. Каким будет их скорое свидание… Мучительным? Он старался об этом не думать.
Выбравшись на шоссе еще километра два шел по обочине попутно пиная шишки. Пейзаж заметно изменился: исполинские сосны, песчаные склоны и ветер пропитанный запахам гниющих водорослей не оставляли сомнений — рядом море. Вернее его небольшая часть — Финский залив. И карта это подтверждала. Но почему-то вместо чаек над головой орали вороны. Саня поднял глаза и неожиданно увидел застрявший между ветвей черный шар с невеселой надписью — «ЖИЗНЬ — ДЕРЬМО». Он попытался сбить его, прицелился шишкой и запустил со всей дури, наивно пологая, что если шар лопнет, то жизнь станет радостней и счастливее. Во всяком случае для него конкретно. Шар не сдавался — крепкая китайская резина стояла на своем: жизнь — дерьмо, в чем Санек и не сомневался, но все же не желал в этом себе признаться. Только с третей попытки — ожесточенной и яростной, шар поддался, но не лопнул, а плавно воспарил и, подхваченный ветерком, унесся ввысь, наслаждаясь легкостью гелиевого бытия.
Мужик на велосипеде, попавшийся по дороге, обнадежил, что нужный объект «в-о-о-он там за поворотом».
Территория огороженная забором, как и все мало-мальски охраняемые объекты имела при дверях цепких и зорких мужиков в униформе. Зря Санек рассчитывал, что его пустят, раз уже он на месте. Но история про дедушку эсера охранника не впечатлила. Да и кто такие эсеры, похоже, тот не представлял, впрочем как и Саня до недавнего времени.
На площадке перед входом стояло несколько пустых машин. И людей в обозримом пространстве он не наблюдал, а охранник после отказа позвонить кому повыше, стал для него и вовсе конченым жлобом и нелюдем.
Пиная в беззвучной злобе шишки и озираясь, он заметил, как на другой стороне шоссе остановился автобус. Единственной пассажиркой, вынырнувшей из его салона, была тетка в армейском камуфляже и резиновых сапогах. Она перешла дорогу и зашагала мимо центрального входа вдоль забора. Корзинка, прикрытая еловой веткой, через которую проглядывали плотные коричневые шляпки грибов, намекала, что тетка местная. Иначе зачем ей тут выходить. Вот только по пути Саня не заметил ни одного частного дома. Но что-то подсказывало, — грибник в камуфляже его путеводная нить. Пройдя метров пятьсот, тетка юркнула в дыру. Немного обождав, Саня последовал за ней и не ошибся, подтверждая общеизвестное правило всех охраняемых объектов — для персонала всегда есть своя личная дыра в заборе!
Оказавшись по ту сторону, он приободрился, внутри уже жила уверенность в неотвратимости их встречи, осталось найти то место, где скрывали от всего света ветхую достопримечательность, когда-то бывшую нежным ангелом его сердца. Впрочем, Саньку было теперь не до сантиментов. Из-за дерева он наблюдал за теткой. Та, не подозревая слежки, благополучно добралась до одноэтажного домика, на крыльце скинула сапоги и исчезла за обитой жженными рейками дверью.
Какое-то время он осматривался, пока из-за поворота не показался человек в черной форме охранника, наверняка
