— Ямэ! — прогудел сэнсэй Кано, и бой прекратился.
Джек снял с глаз повязку и сощурился от яркого полуденного солнца. Кадзуки сидел среди других учеников и сиял, радуясь поражению гайдзина.
— Прости, — извинился Ямато, снимая с глаз повязку и помогая другу встать. — Я не хотел бить так сильно. Просто не видел, где ты…
— Ничего. Со мной все в порядке.
Джек поморщился, вставая.
— У вас обоих неплохо получилось, — похвалил сэнсэй Кано, сидевший на ступеньках храма Компон Тю-до.
На рассвете сэнсэй Кано снова привел учеников на гору Хиэй, чтобы учить их искусству посоха бо. Наставник считал, что долгая дорога и горный воздух пойдут им на пользу.
— Я слышал, как Джек уклонился от трех ударов, а ты, Ямато-кун, очень хорошо чувствуешь, что происходит вокруг. Два твоих удара попали в цель. Отлично для первой попытки, однако в следующий раз не забудь умерить силу. Похоже, Джеку пришлось не сладко. А теперь следующая пара!
Радуясь, что кумитэ наконец закончен, Джек отдал свою повязку другому ученику и сел между Ёри и Акико. Он потер плечо и поморщился, нащупав синяк.
— Больно? — спросила Акико.
— Нет, все нормально… правда, я так и не понял, зачем нам биться с закрытыми глазами, — прошептал Джек. — Ведь мы не слепые.
— Как я уже объяснял, Джек-кун, — прервал его сэнсэй Кано, услышав эти слова с другого конца двора, — видеть глазами — значит не видеть вовсе. На моих уроках ты учишься защищать себя, обходясь без помощи зрения. Как только ты открываешь глаза, ты начинаешь делать ошибки.
— Но разве ошибок не было бы меньше, если бы я видел, что делает мой враг?
— Нет, юный самурай. Помни, глаза — зеркало твоего разума. Иди сюда. Встань передо мной на ступеньку, и я покажу тебе, что имел в виду.
Сэнсэй Кано поманил его. Джек встал и подошел к учителю.
— Смотри на мои ноги, — сказал сэнсэй.
Джек поглядел на его сандалии и вдруг получил по макушке посохом.
— Прости. Я иногда такой неуклюжий, — извинился сэнсэй Кано. — Ты на всякий случай следи за моим посохом.
Джек покосился на конец белого посоха, опасаясь, как бы оружие снова не задело его.
И тут сэнсэй Кано пребольно пнул его в голень.
— Ай! — завопил Джек, отпрянув.
Ученики захихикали, прикрыв ладонями рты.
— Вот тебе наука, — сказал сэнсэй Кано. — Теперь понял?
— Не совсем, учитель… — ответил Джек, потирая ногу.
— Подумай как следует! Если смотришь на ноги противника, все твое внимание будет приковано к ногам, если смотришь на оружие — к оружию. Следовательно, когда ты смотришь налево, забываешь, что справа, а когда смотришь направо, забываешь, что слева.
Сэнсэй Кано помолчал, а затем показал на свои глаза.
— О чем бы ты ни думал, глаза тебя выдают. А противник этим пользуется. Чтобы сражаться, не выдавая себя, ты должен обходиться без помощи глаз.
Джек положил кисточку. После того как он опозорился перед сэнсэем Кюдзо, не сумев написать свое имя, Акико предложила учить его основам каллиграфии. Как только перед ужином выдавалась свободная минутка, они встречались в комнате Акико, и девочка показывала другу новый иероглиф и объясняла, как правильно его писать.
Акико посмотрела на Джека, не понимая, почему он остановился и не дослушал, как пишется иероглиф «храм».
Мальчик набрал в грудь воздуха. Он остался с Акико наедине впервые за день. Пришло время поговорить о том, где она пропадала прошлой ночью, но Джек не знал, с чего начать.
— Куда ты ходила ночью? — наконец спросил он. — Тебя не было в комнате.
Акико моргнула и поджала губы, оскорбленная таким бесцеремонным вопросом.
— Не знаю, как в Англии, но в Японии такие вопросы девушкам не задают, — холодно ответила она и стала собирать кисти. — Может, мне лучше спросить, где был ты?
— Я? В Бутоку-дэне…
— Так вот почему я нашла вот это! — оборвала его Акико. Она отодвинула дверь стенного шкафа и вытащила катану.
Джек и так растерялся из-за сурового тона девочки, а когда увидел у нее в руках свой меч, и вовсе потерял дар речи.
Прошлой ночью, услышав шаги, он решил, что это Кадзуки с дружками, и убежал. Джек пришел искать катану с первыми лучами солнца, но ее нигде не было. Он подумал, что меч забрал Кадзуки, и весь день промучился — ведь стоило потребовать, чтобы Кадзуки вернул меч, тот сразу поймет, что Джек знает о банде Скорпиона.
Какое чудо, что меч нашла Акико! Джек взирал на нее с восхищением и любопытством.
— Вот спасибо! А я его везде ищу, — наконец сказал мальчик, поклонился и хотел забрать меч.
— Джек, этот меч — твоя душа, — строго произнесла Акико, не обращая внимания на его протянутую руку. — Такую вещь терять непростительно. Тем более что ее подарил тебе Масамото-сама. Это же его первый меч! Почему ты никому не сказал о пропаже?
— Я потерял его ночью и надеялся, что смогу найти. Акико, пожалуйста, не говори Масамото-сама! — умолял Джек, сгорая от стыда.
Лицо девочки было непроницаемым. Джек не мог понять, разочарована она или жалеет его за то, что он такой растяпа. Наконец девочка смягчилась и отдала ему катану.
— Хорошо, не скажу. Но что ты делал возле Бутоку-дэна?
Джек растерялся. Он-то хотел выяснить, куда ходила Акико и что она знает о замысле Кадзуки, и совсем не предполагал, что ему самому придется что-то рассказывать.
— Я снова заметил неизвестных во дворе. Подумал, вдруг это ниндзя ворвались в школу, — признался мальчик, надеясь, что Акико отплатит ему откровенностью за откровенность. — Но я ошибся.
— А кто там был?
— Кадзуки, Нобу, еще один парень и, ты не поверишь, Морико из Ягю рю.
— Морико? В нашей школе? — забеспокоилась она. — Ты сказал Масамото-сама?
— Нет. Он еще не вернулся, но мы должны ему рассказать. Не только про Морико, но и про банду Скорпиона.
Джек рассказал, что узнал о планах даймё Камакура и банде. Акико слушала, не упуская ни слова.
Поразмыслив, она ответила:
— Джек, слухи о войне ходят всегда. Всегда говорят про даймё, угрожающих другим даймё. Сейчас у нас мир, и для вражды нет причин. Ты видел даймё Камакура. Он вспыльчивый и амбициозный. Масамото-сама часто жалуется, что он мутит воду. Но это никогда ни к чему не приводит. Камакура никто не поддерживает.
— Сэнсэй Ямада тоже так говорит. Но что если на этот раз у Камакура есть сторонники? Что если…
— Джек! Вот ты где!
В комнату ввалились Ямато и Сабуро.
— Чем это вы тут занимались? — спросил Ямато, подняв с пола листок с иероглифом. — Скоро ужин, а нам надо искупаться. Да что с вами?
— Сегодня ночью Джек видел Кадзуки в Бутоку-дэне, — вполголоса объяснила Акико, показывая Сабуро, чтобы закрыл сёдзи. — Ему и другим мальчишкам сделала татуировки Морико из Ягю рю.
— Морико? — встревожился Ямато. — Чего ей тут надо?
— Похоже, Кадзуки основал шайку, чтобы действовать против чужестранцев.
— Но татуировки? Их же в тюрьме делают! — воскликнул Сабуро.
— Раньше так было, — поправила Акико. — А сейчас торговцы и даже некоторые самураи делают их себе. Татуировка — это символ мужества или признание в любви.
Сабуро захохотал и повернулся к Джеку:
— Ну, шайки влюбленных преступников тебе опасаться точно нечего!
— Ничего смешного, — ответил тот. — Кадзуки не шутит. У него зуб на меня.
Ямато задумчиво кивнул:
— Похоже, Кадзуки полководцем себя возомнил. Я знаю, что делать. Мы с Сабуро станем твоими телохранителями.
— И расскажем обо всем Масамото-сама, когда он вернется, — добавила Акико.
— И вообще, сейчас тебя должен волновать не Кадзуки, а то, чем от тебя несет! — пошутил Ямато, бросая Джеку полотенце. — Пошли, ужин скоро. Я так есть хочу!
С блаженным вздохом Джек погрузился в офуро. Над горячей водой поднимался пар.
А ведь когда-то ни одна сила в мире не заставила бы его залезть в ванну. У Джека на родине купание считалось опасным для здоровья, верным способом подхватить заразу. Пожив в Японии, Джек быстро изменил мнение на этот счет, и теперь купание в офуро стало для него удовольствием.
Сначала он как следует вымылся холодной водой, а потом сел в большую квадратную купель из дерева, наполненную горячей водой. Мало-помалу Джек успокоился. Сэнсэй Ямада и Акико успокоили его страхи по поводу даймё Камакура. Наверное, мрачные предчувствия навеяла ночная гроза. Может, ему только почудилось, что Кадзуки готовится к войне? Так или иначе, если рядом Ямато и Сабуро, бояться нечего.
Тело расслабилось, ушибленное плечо перестало ныть. И тревога отступила, словно растворилась в горячей воде. Посидев еще, мальчик встал и завернулся в полотенце. Пора было идти на ужин.
— Болит плечо? — спросил Ямато по дороге в Тё-но-ма.
— После ванной уже меньше. Да ты не волнуйся. Завтра на кэндзюцу рассчитаемся! — пообещал Джек и шутливо ударил друга кулаком.
