Они вытащили его на улицу, миновав вахтера, который все жевал свой бутерброд, глядя на них. Когда они оказались на воздухе, бездомный уставился на церковь Св. Анны, Лаймхаус, стоявшую через дорогу, а затем поднял глаза на ее колокольню, нависшую над ними тремя в темной улице. Потом он закрыл глаза, словно готовый потерять сознание.
— Помогите ему, Уолтер, — пробормотал Хоксмур, когда они запихивали его на заднее сиденье своей машины.
Но бездомный не знал, что с ним происходит, и не обращал на это внимания: придут другие времена, и никаких воспоминаний у него об этом не останется. Вот он сидит в маленькой белой комнатке, напротив него за столом — тот же человек, а тем временем за полупрозрачным зеркалом Уолтер стенографирует и наблюдает за следующей сценой.
Хоксмур. Ну что, как вы себя чувствуете?
Бездомный. Как чувствую? Да ничего. Ничего, неплохо. У вас покурить не найдется?
Хоксмур. Неплохо? Вот и прекрасно. (Снимает очки.) Тогда давайте поговорим.
Бездомный. Да. Да, надеюсь, скоро поговорим. Покурить не найдется случайно?
Пауза. Хоксмур зажигает сигарету и протягивает ему.
Хоксмур. Мне нравится так сидеть. А вам? (Молчание.) Так вы мне про Архитектора хотели рассказать. Правильно я понял?
Бездомный (искренне недоумевая). Да, вроде бы, так. Хотел, да.
Хоксмур. Да?
Бездомный (нервно). Да, я же говорю. Да.
Хоксмур. Так вы его знаете? Правильно я понимаю, что вы его знаете?
Бездомный. Вроде бы, да. Можно и так сказать. Вроде бы, знаю.
Хоксмур. Его имя можете мне сообщить?
Бездомный. Ой, это я не знаю. Имя — нет.
Хоксмур. Но вы его видели?
Молчание.
Бездомный. Когда?
Хоксмур. Я же вас о том и спрашиваю. Когда вы его видели?
Бездомный. В ту ночь.
Хоксмур (заинтересованно). В какую ночь?
Бездомный. В ту.
Молчание.
Хоксмур. Так, и во сколько это было?
Бездомный. О Господи, ну вы и спросили.
Хоксмур (тихо). Очень темно было?
Бездомный. Хоть глаз выколи.
Хоксмур. Я вам ничего плохого не сделаю. Я хочу, чтобы вы вспомнили.
Бездомный. А там сразу полиция и все дела. Честно говоря, я не особо трезвый был. А там сразу полиция приехала.
Хоксмур. Куда приехала?
Бездомный. Мы с вами уже встречались, да?
Хоксмур. Куда приехала?
Бездомный. В ту церковь.
Хоксмур. Совпадение, не правда ли?
Бездомный. Больше я ничего не помню. Я серьезно. Больше ничего. (Мгновение молчит.) Во сколько вы меня выпустите? (Пауза.) Сколько можно? (Молчание.) Я же устал.
Хоксмур. Какой он с виду?
Бездомный. Ой, не знаю. (Пауза.) Столько волос. Кошмар, да? Волосы, как табак. И потом, рисует. Заживо срисовать может. Я таких рисунков сроду не видел. (Молчание.) Можно мне идти? (Молчание.) Ну, значит, я пошел.
Встает, чтобы уйти, смотрит на Хоксмура, выходит в дверь; одновременно входит Уолтер.
Хоксмур (возбужденно). Это тот же самый. Вам не кажется, что это тот же самый?
Он стал читать краткие заметки, которые Уолтер набросал в своем блокноте во время беседы, а на страницу слева уселась, привлеченная ее яркостью в неоновом свете, мушка. Хоксмур обратил внимание на ее лапки, качающиеся, словно тонкие нити, гнущиеся от внезапного жара; очертания ее крылышек тенью легли на белизну бумаги. Потом, перевернув страницу, он убил насекомое, и тельце, размазанное по чернилам, стало символом того момента, когда Хоксмура посетило видение: у костра пляшет бездомный, дым льнет к его одежде, окутывает его мглой.
— Это тот же самый, — сказал он опять. — Наверняка он.
На этот раз Уолтер предвосхитил его мысли:
— Значит, нам пора перейти к действиям. Наконец-то.
Итак, они отправились в оперативный отдел, где было составлено объявление в газеты. Там в осторожных выражениях сообщалось о том, что полиции срочно необходимо побеседовать с неким бродягой в связи с убийствами, и приводилось описание данного человека. Хоксмур обратился к многочисленным сотрудникам, принимавшим участие в следствии:
— Надо проверить ночлежки, парки, заброшенные дома. Даже церкви…
К нему подошел молодой полицейский в форме, с родимым пятном во всю щеку.
— Одна из проблем, сэр, состоит в том, что таких, похожих на него, наверняка будет несколько.
Хоксмур старался не смотреть на багровое клеймо:
— Я понимаю, но что поделаешь…
И снова голос его затих, потому что ему было ясно: он узнает убийцу, но точно так же и убийца узнает его.
Сгущались сумерки, он шел по Брик-лейн к церкви Христа в Спиталфилдсе: мимо Монмут-стрит, за угол, по Игл-стрит, где среди развалившихся домов вздымалась восточная стена церкви. Пока он шагал, уличные фонари вспыхнули, мигнув, и очертания самой церкви, внезапно освещенные, изменились. Хоксмур дошел до ворот, через которые виден был заброшенный туннель, заколоченный досками; в неоновом свете вывесок казалось, будто трава и деревья возле церкви источают тепло. Он открыл ворота и зашагал по дорожке. Белый мотылек, порхавший вокруг его плеч, заставил его вздрогнуть от неожиданности; он удлинил шаг, чтобы избавиться от мотылька, но тот не отставал, пока он не повернул за угол церкви и не увидел перед собой большую дорогу и рынок. В сгущающейся темноте он двинулся к небольшой пирамиде, положил на нее руки, словно желая их согреть, но в тот же момент ощутил, как нахлынул хаос, — и вместе с тем почувствовал, что на него кто-то неотрывно смотрит. Он быстро обернулся, но от резкого движения его очки упали на землю; он шагнул вперед, не думая, что делает, и раздавил их.
— Ну вот, — произнес он вслух. — Ну вот, теперь я его не увижу, — и, как ни странно, испытал облегчение.
Воспрянув духом, он повернул на Коммершл-роуд, в сторону Уайтчепела. В боковом переулке дрались, один человек пинал другого, уже упавшего; слепая женщина стояла у обочины, ожидая, когда ей помогут перейти дорогу; девочка бормотала слова популярной песенки. И тут на другой стороне улицы он увидел высокую, но нечеткую фигуру, идущую в противоположном направлении, к церкви; ее словно притягивали под свою защиту витрины магазинов и темные кирпичные стены. Одежда на человеке была рваная и старая, волосы настолько спутанны, что напоминали плитку табака. Хоксмур быстро перешел дорогу и пустился следом за бездомным, но через несколько ярдов от волнения закашлялся; высокая фигура обернулась и, как могло показаться, взглянула на него с улыбкой, прежде чем ускорить шаг. В панике Хоксмур крикнул:
— Подождите! Подождите меня! — и пустился за человеком бегом.
Оба оказались у церкви, и фигура, по-прежнему нечеткая, побежала по траве вдоль стены; Хоксмур бросился следом, но, пробегая мимо пирамиды, столкнулся с мальчиком, стоявшим в ее тени. А когда мальчик поднял на него глаза, Хоксмур заметил, каким бледным выглядит его лицо. В ту секунду, когда Хоксмур отвлекся, высокая фигура забежала за угол церкви, туда свернул и он, однако ее уже не было видно. Он побежал назад, спросить ребенка, не видел ли тот убегающего человека, но теперь скверик был пуст; трава и деревья перестали источать тепло, в темноте казалось, будто они осыпаются туда, откуда появились, в землю. Если не начать действовать сейчас, атмосфера церковного дворика одолеет его, и тогда ему конец. Он пошел в направлении Лаймхауса, понимая, что если и существует место, где бродяге может прийти в голову укрыться от преследователя, то оно — среди пустырей и заброшенных домов возле Св. Анны.
Остановив такси, он доехал до самой лаймхаусской церкви; когда он вышел, в лицо ему ударил холодный ветер, и он на минуту укрылся за рекламным щитом, на котором было изображено множество компьютеров, парящих над городом. Наконец он двинулся к церкви Св. Анны, но вдруг отклонился вправо и пересек заброшенный участок поблизости; тут ветер был еще сильнее, поскольку задувал прямо с реки, донося до Хоксмура шум и выкрики алкоголиков — их от него отделяла сотня ярдов. Шагая вперед, он заметил искры, взлетающие над костром, а подойдя поближе, увидел темные фигуры, которые, казалось, плясали вокруг огня. Они счастливы, подумалось ему, потому что не помнят; тут он пустился к ним бегом.
— Вы! — кричал он. — Вы! Что вы делаете, что вам тут нужно?
