— Очень просто, — пояснил Хасан, — деньги. Универсальный инструмент межнационального общения.
— Расскажи мне, про Каффу.
— Не совсем моя сфера ответственности, — вздохнул разведчик, — так что знаю я немного. Их плот — город Эс-Самава. Как раз на пересечении контрабандных путей из Ирана в Саудовскую Аравию. Каффа их контролирует, а это десятки миллионов долларов в год. Может больше.
— И они смогли развернуть такую бурную деятельность в стране, где центральная власть подавляла все и вся?
— Это же не повстанцы — простые уголовники. К тому же, по слухам, некоторые люди в правительстве наладили с ними своего рода сотрудничество. Мой братец ненавидел не только персов, но и саудитов за их позицию по войне в Кувейте[87]. А тут такая возможность насолить и тем, и другим. В Иран контрабандой идут поддельные риалы. Обратно — поток наркотиков, который у нас в стране в основном не задерживается, а тут же переправляется саудитам. Плохо было и тем, и другим. Одним подрывали экономику, других засыпали наркотой. А в центре всей этой незамысловатой схемы — каффы, которые так усилились, что подмяли под себя контрабанду золота, исторических ценностей, переправку нелегальных мигрантов и много чего еще. Поговаривали, что в последние недели они всерьез изучали возможность доставки фанатиков, желающих вести здесь джихад против американцев. Те, кто вербуют шахидов, готовы платить за подобные транспортные услуги.
— Эс-Самава — это далеко? — спросил репортер, который пришел в ужас от осознания того, какая опасность может угрожать Элиз. — Надо немедленно ехать туда.
— Это в трехстах километрах. Только ехать никуда не надо. Не стали бы боевики переправлять девушку в такую даль. По военному времени это опасно, да и не нужно. Твоя подруга здесь, в Багдаде. Также как и Кельц с табличкой. Каффа контролирует один из районов на южной окраине.
— Тогда немедленно отправляемся туда, — горячо произнес репортер.
— Ни в коем случае! В моей стране — около ста пятидесяти племен. Выходцы из Каффы — самые свирепые. Там будут десятки, возможно даже сотни вооруженных людей.
— Что же тогда делать?
— Можно опробовать уже испытанный метод.
— Натравить на них американцев под предлогом твоей поимки?
— Или поимки братца. На меня, боюсь, второй раз они уже не купятся. Квартал оцепят. Будет много шума. Бельгиец побежит. Но на подготовку мне понадобится время.
— Если Элиз держат именно там, то военная операция подставит под угрозу ее жизнь. Перепуганные боевики выставят ее в качестве живого щита или того хуже — немедленно расправятся с ней. Нет. Это недопустимо.
— Пожалуй ты прав, — произнес Хасан, немного поразмыслив, — но тогда мы в тупике. Я же не могу просто так пойти к ним и попросить выдать укрываемого европейца.
— Пойду я. И пойду один.
— Не думал, что когда-нибудь получу шанс назвать тебя круглым дураком, но, похоже, ты только что мне его предоставил, — покачал головой Хасан.
— Отправляюсь сейчас же. Только сначала мне нужно пробраться в «Палестину».
— Тут я тебе тоже не помощник. Там кругом журналисты. Глупо надеяться, что все они будут столь же несведущи, как и ты во время нашей первой встречи, а созывать большую пресс-конференцию пока не входит в мои планы. Да и тебе соваться в гостиницу не советую. Забыл уже — ты же в розыске!
— Придется рискнуть.
Глава XXXVIII. В гостях у Каффы
Ляг в могилу, не ропщи,
Успокойся, замолчи,
Их довольно, и любой
Может справиться с тобой.
Мэтью Арнольд, «Последнее слово», пер. А. Сендыка
Покидая хамам Дэвид ощутил нечеловеческий прилив сил. Весь тот бесшабашный драйв, что еще недавно переполнял его подельника, теперь передался и ему. В «Палестину» он проник не через оборудованный видеокамерами центральный вход, а легко перемахнув через распахнутое окно ресторанной кухни. Пролетая по холлу, стянул у какого-то зеваки, пялившегося в висящий на стене телевизор, ноутбук. За столиком в полупустом баре заказал джин с тоником. Падение диктатуры в отдельно взятом отеле выразилось еще и в том, что здесь теперь повсюду заработал бесплатный Wi-Fi — немыслимая при прежнем режиме роскошь.
Лекарство «Кинин». Медицинские справочники сообщали, что это обычный сульфат хинина: «бесцветные блестящие шелковистые, игольчатые кристаллы или белый мелкокристаллический порошок, горький на вкус». Трудно растворим в спирте. Раньше использовался для лечения малярии. Противомалярийное средство. Какая глупость. Причем тут эта болезнь в сухом иракском климате? Также в описании говорилось, что взрослый человек должен был принимать его 5–7 дней. Не больше! Но Элиз утверждает, что он необходим ей постоянно, чтобы бороться со спазмами в ногах. Похитители люди малообразованные, парацельсам и гиппогратам среди них взяться неоткуда. Получается, журналистка убедила их в том, что лекарство ей необходимо. Но зачем?
Перед Дэвидом поставили коктейль. Напиток излучал ярко-синее свечение. В первое мгновение репортер даже решил, что бармен ошибся. Но на запах и вкус это был самый обычный джин. Тоника в нем разве что было чуть больше, чем следовало. Он прикрыл стакан рукой, свечение пропало, поднял голову вверх и понял все. К рампе крепились разноцветные фонари, но те, что находились ровно над ним, казалось, не работали. Студентом в ночных клубах Лондона он много раз видел этот эффект. Специальные приборы излучали волны в невидимом человеческому глазу ультрафиолетовом диапазоне. Именно они, падая на светлые блузки девушек и рубашки мужчин, окрашивали их слепящий в белый цвет, именно они придавали обстановке внутри помещения сказочно-космический оттенок. В состав тоника входил хинин, и поэтому напиток светился. Элиз использовала раствор хинина для того, чтобы…
Репортер развернул записку. Между строками, написанными чернилами, проступили синие буквы совсем другого текста:
«Меня держат на втором этаже дома. На окнах, выходящих во двор, решетки. Над головой — очень низко — постоянно проносятся самолеты. Здесь не слышен голос муэдзина. Внутренний двор — с бассейном и перистилем. А по вечерам ветер доносит запах речной тины, болота и цветов. Приди и спаси меня!».
Каким же он был дураком! Элиз — профессиональная журналистка, наблюдательная, цепкая, увидела, услышала и сообщила ему массу деталей. Надо было только суметь прочесть послание. И будь он чуть более сообразительным, девушка, возможно, уже была бы на свободе. Почти сутки потеряны зря, а ведь до срока, объявленного похитителями, осталось совсем немного времени.
Дэвид нашел в сети карту Багдада. Вокруг столицы было три взлетно-посадочных полосы. Все они прекрасно видны на спутниковых снимках: гражданский аэропорт к западу от города, аэропорт Аль-Таджи на севере и авиабаза Аль-Рашид на юго-востоке. Гражданский отпадал сразу. Рядом с ним не было водоемов, а Элиз пишет про запах болота. До Аль-Таджи около тридцати километров. Это крупный промышленный центр, бывшее место базирования Республиканской гвардии[88]. В прошлом, Дэвид читал об этом, там синтезировали химическое оружие, а в последние годы ремонтировали танки. К северу от взлетно-посадочной полосы были видны промышленные корпуса, к югу — поля. В радиусе пяти километров нет никакого жилья.
Оставалась авиабаза Аль-Рашид. Она — в черте города и с трех сторон окружена реками — на западе Тигр, на востоке и юге — впадающая в него Дияла. Та самая, Дияла, которую Геродот называл Гинд и которую, если верить отцу истории, персидский царь Кир Великий приговорил к смерти во время своего похода на Вавилон за то, что в ней утонул один из его белых коней. Царь повелел сделать реку столь мелкой, чтобы впредь даже женщины могли переходить ее, не замочив колен. Воины царя все лето потратили на рытье трехсот шестидесяти каналов, чтобы отвести воду из русла. Кира давно уже нет, а река — вот она на карте.
Хасан говорил, что Каффа контролирует один из районов на юге Багдада. Похоже, это он и есть. Репортер вбил в запрос дополнительные параметры. На экране появились полумесяцы со звездочками. Мечети, — это Дэвид знал наверняка, — на Востоке строились таким образом, чтобы из любой точки населенного пункта всегда был слышен голос муэдзина. Территория, до которой доносится звук с минарета, это — махалля. В современном понимании — квартал, обитатели которого живут одной общинной и молятся в одной мечети. Такого, чтобы муэдзина не было слышно — это очень большая редкость. Умница Элиз обратила внимание на тишину.
К северу от взлетно-посадочной полосы Аль-Рашид вдоль воображаемой глиссады, по которой самолеты должны заходить на посадку, журналист насчитал шесть мечетей. К югу не было ни одной: река Дияла, дамба через нее, далее район с таким же названием, возле водной глади, прямо в пойме — прямоугольник пальмовой рощи. Далее чуть меньшие по размеру квадратики фермы. На снимке легко было различить красные, желтые, зеленые ряды цветочной плантации. Все сошлось. Осталось только найти двухэтажное здание с перистилем и бассейном. Конечно, колоннаду со спутника он не увидит, но синюю водную гладь в центре… Дом такой был только один.
