— Ну, ты покрякай что-нибудь, — помахивая короткой дубинкой с острыми шипами произнес бритый, — хотя можешь и молчать, конечно, но брехало-то отвори. Мы посмотрим, не припрятано ли там чего.
Плешивый, вооруженный удавкой, жестом указал на перстень с изумрудом.
— Снимай, — приказал он.
Кайс не шевельнулся. Видимо, он готов был отдать все, что угодно, но только не это кольцо.
— Давай, а то с пальцем отрежем, — прохрипел стоявший за спиной.
— В этом, вижу, ты знаток, — произнес юноша, приподнимая левое плечо и одновременно наклоняя к нему голову как бы для того, чтобы получше разглядеть отсутствующие фаланги разбойника.
В ту же секунду он затылком нанес удар, пришедшийся беспалому в переносицу. Еще через мгновение нож, который бандит сжимал в правой руке, был у перса. Удавка плешивого со свистом рассекла воздух, но обвилась не вокруг шеи Кайса, а вокруг его левого запястья. Юноша рванул веревку. Головорез полетел прямо на него и напоролся на клинок. Третий нападавший, к которому юный перс вынужден был повернуться спиной, замахнулся дубинкой. Кайс едва успел увернуться, подставив под шипы голову обмякшего бандита. Висок обожгло шипами, но это были лишь царапины. Всю силу удара принял на себя умирающий с распоротым брюхом. На месте темени у него образовалась огромная вмятина.
Лысый взглянул на первого товарища, который лежал, схватившись за разбитый нос, и тихо скулил, на второго, дергавшего ногами в предсмертных конвульсиях, правильно оценил свои шансы, развернулся и бросился бежать. Но быстро скрыться ему не позволяла хромая нога. Он успел сделать только несколько неуклюжих прыжков. Кайс вырвал дубинку из черепа умирающего разбойника и метнул ее. Шипы вошли в позвонки убегавшего чуть пониже шеи. Парализованный, он, рухнул на землю.
Стычка завершилась настолько быстро, что никто из нападавших не успел поднять тревогу. Лишь Беспалый нарушал гробовую тишину своим подвыванием. Судя по щенячьему взгляду, он молил о пощаде.
Поведение Кайса изменилось кардинально. От прежних меланхолично-отстраненных повадок не осталось и следа. Действовал юноша чрезвычайно энергично: быстро развязал удавку, стянул ей руки выжившего разбойника за спиной, соорудил на другом конце еще одну петлю и накинул ему же на шею. Связанный таким образом бандит мог держаться на ногах и даже весьма бойко передвигаться, но при этом не представлял ни малейшей опасности.
Кайс вынул нож из убитого противника и только тут смог рассмотреть едва не лишившее его жизни оружие поближе. Это был односторонне заточенный короткий, но широкий клинок с долом и направленными в сторону рукоятки зубьями.
— У тебя есть два варианта, — произнес молодой человек, — либо ты рассказываешь мне, все, что знаешь, либо присоединяешься к своим подельникам.
— Все! Все, что знаю, расскажу, — стуча зубам выдавил из себя беспалый.
— Мне нужен Рыжий Грек. Покажешь, как найти его, будешь жить.
— Я не… не… не знаю, где его искать.
— А кто знает?
— Хромой знал.
Бандит, боясь пошевелить головой, взглядом указал на лежащего подельника, но тот, задрав бритую башку со стеклянными глазами к звездам, уже затих.
— Тогда ты мне больше не нужен, — Кайс коротко замахнулся ножом.
— Не надо! Умоляю! Меня же на ремешки порежут.
— Я сейчас разрыдаюсь. Нашел кого молить о пощаде. У нас очень мало времени, так что, если тебе нечего сказать, то — прощай. И передай там от меня привет своим богам.
— Это здесь, совсем недалеко, — сдался разбойник, — но туда не войти.
— Или ты выкладываешь все четко и без пауз, или я найду другого проводника, — произнес молодой человек, явно теряя остатки терпения.
— Не войти тебе туда. Тех, кто не знает секретного слова, кончают прямо на месте. А его меняют каждый вечер. Пароль сообщают только тем, кто присягнул на верность Рыжему Греку.
— Ну, ты ведь его знаешь?
— Вчерашний знал, и позавчерашний, и до этого, который был и еще. Да все, поди, которые вводили знал. А нового, клянусь всеми богами, не знаю. Хромому должны были сообщить. Он к ноге Грека припадал и нож целовал.
Поняв, что благородный перс перестал его понимать, разбойник пояснил:
— В смысле присягал Хромой ему. Ритуал такой. Большие перемены происходят. Хамид с Рыжим Греком, по слухам, неделю назад разбежались, а сегодня голову царя воров выставили на всеобщее обозрение. Люди говорят, что по наводке Грека главного и повязали. Теперь что-то будет. Все, кто с новый властью нож Греку целуют. Но много и тех, кто против, дескать, совсем недавно он тут и возвысился только благодаря близости к Хамиду. Тот его сделал своей правой рукой, а заслуг у него перед Табаром и нет никаких.
Кайс с трудом вникал во всю эту околесицу, но все же понял, что грядет война в бандитском сообществе. Эка невидаль. Рыжий Грек был заинтересован в гибели начальника и тут же попал под подозрения. Теперь он попытается подмять под себя весь криминальный мир Вавилона, но сделать это будет непросто, так как его авторитет не сопоставим с авторитетом бывшего царя воров.
— В штабе у Грека введены такие меры безопасности, каких и не было никогда, — продолжал беспалый, у которого разбитый нос перестал кровоточить, а боль несколько поутихла. — Он очень боится, как бы чего не вышло. Другие важные и влиятельные руководители группировок должны будут собраться и проголосовать за него. Но кто будет «за», а кто «против», это еще вопрос. Поговаривают еще, что Грек готовит очень крупное и серьезное дело, но какое — никто не знает.
— Плевать на детали, веди к штабу Грека, — Кайс дернул за удавку, и бандит, сидевший до этого на мостовой, вскочил на ноги.
— Я никто, мелюзга, мне не положено знать того, чего не положено. Отпустил бы ты меня, а…
Разбойник скорчил гримасу, показывая, насколько он ничтожная персона в преступном мире.
— Перечисляй пароли, которые знаешь, — приказал юный перс.
— «Скорпион» сначала. Потом «орел». Затем «змея», а накануне, стало быть, «лев». Чудные слова. Все животины какие-то, — проблеял беспалый, — Хромой говорил, что тех, кто не знает нужного слова, убивает тут же хитроумная машина. Уж больно изобретателен будущий царь воров. Одно слово — грек.
Кайс улыбнулся.
— Шагай. Войдешь первым. Новый пароль — «единорог», — сказал он и подтолкнул разбойника в спину.
Оставшийся путь проделали без приключений. Сначала петляли по кривым улочкам и подворотням, затем вышли к небольшой площади, на противоположном конце которой возвышалось похожее на небольшую крепость кирпичное здание. Первый этаж был глухим. Вдоль второго и третьего тянулись небольшие бойницы. Здание было окружено рвом, который когда-то, видимо, был частью общей системы водоснабжения. Все прочие каналы в Табаре давно пришли в упадок: заросли донными растениями и забились илом, но за этим следили. Вода в нем была проточной. К дому вел широкий деревянный мост, треть которого занимала построенная прямо на нем кирпичная сторожевая башня. Она стояла над водой, и только минуя ее можно было пройти внутрь.
Кайс подтолкнул беспалого, и тот нехотя засеменил через открытое пространство. Юноша мягко и бесшумно побежал за ним. Остановились около массивной, обитой бронзой двери. Вряд ли в темноте их могли заметить, да и при такой мощной защите, рассудил перс, обитателям крепости не было нужды постоянно следить за площадью и прилегающими улочками.
— Дальше не пойду, — прошептал разбойник, — убьют, машина убьет.
— Останешься здесь, убью я. Вперед, — Кайс подвел связанного к двери и трижды сильно постучал рукоятью кинжала по бронзе. Едва слышно проскрипел какой-то хитроумный механизм. Щелкнула задвижка. Створ распахнулся, а когда беспалый, дрожа всем телом, протиснулся внутрь, вновь закрылся.
— Говори, — громко и требовательно прозвучало изнутри.
— Единорог, — провизжал несчастный, и в ту же минуту пришли в действие какие-то невидимые снаружи рычаги, заскрежетали металлические детали адской машины. Обреченный и закричать-то толком не смог. Были слышны лишь булькающие хрипы. Впрочем, продолжались они недолго. Когда разбойник умолк, распахнулся люк, и тело его плюхнулось в воду. Течением его стало сносить в сторону. Все оно было покрыто круглыми колотыми ранами, отстоящими друг от друга на расстояние не более ширины ладони.
«Значит не единорог», — пробурчал юноша и закусил губу.
Он вдруг понял, что ощущает не только досаду из-за ошибки с паролем, но и чувствует нечто похожее на угрызения совести. Вдалеке вновь раздались раскаты грома. Надо было спешить.
Перс трижды решительно ударил кулаком по двери. Все произошло ровно также, как и в первый раз. Створ распахнулся, а когда юноша шагнул внутрь, также стремительно захлопнулся. Он стоял на гладкой деревянной поверхности запертого люка в узкой и тесной будке. Было темно. Юноша быстро ощупал боковые поверхности. Они были липкими от крови, и в них располагались отверстия шириной с большой палец. Именно оттуда выходили штыри. Увернуться и спрятаться здесь было некуда. Раскрылось узкое оконце и тот же голос, что и в первый раз, произнес:
