В юные годы она, прибыв на завоевание столицы, тут же на московском вокзале познакомилась с будущим своим махатмом, учителем, гуру и просто идолом, научившим её завоёвывать общество. Танькиным учителем оказался гроссмейсер ордена Розенкрейцеров московской ложи. В конце двадцатого века на масонов, потихонечку заполонивших Третий Рим, никто уже не обращал внимания, и розы распускались на кресте,[61] будто буйные воспоминания о будущем.
В то, что за ними будущее, Татьяна уверовала почти сразу и с головой окунулась в настоящую сатанинскую религию. Но ведь каждый человек делает на земле свой выбор сам и молится только тому богу, который отвечает его сокровенным желаниям и гарантирует их выполнение.
Однажды учитель познакомил девушку со своим приятелем, пожарником ПАСС ГУВД майором Красновым. Татьяна мигом положила глаз на выгодного мужчинку, да только тот оказался уже женат. Но из каждого безвыходного положения надо искать приемлемый выход и он был найден. Пётр Петрович познакомил свою пассию с офицером, находящимся у него в подчинении и умудрился даже выдать девушку замуж за капитана пожарных.
Татьяне легализация положения была очень кстати, только муж у неё оказался не слишком покладистым и не простил жене пустой безобидный промах. За это Татьяна хотела конкретно расквитаться с ним, но если в руки идёт удача – овладеть целым миром, то на мелочи размениваться не стоит!
Прибывший в Аркаим старообрядец предлагал ей ключ от дверей в Шамбалу в обмен на живые души ненужных ей мужиков. Пусть забирает, жалко что ли!
Видимо, старообрядцам внешний мир совсем не нужен, но это и к лучшему. Пусть не мешают и не навязывают свои неписанные законы, а в этом миру Татьяна разберётся сама.
Собственно, такое же предложение сделал несколько раньше её бывший муженёк, но при обыске у него не нашли ничего. Скорее всего, он хотел подготовить «любимую жену» к выбору. А готовить Татьяну совсем не требовалось.
Делиться со своими подручными и «забугорным» начальством она не собиралась, да и надо ли? Победитель бывает только один! И если её в Шамбале примут – а с ключом примут всенепременнейше – в этом Татьяна Клавдиевна ничуть не сомневалась, то в скором времени чуть-чуть изменится ход истории. Татьяна осторожно подошла к Знатнову, но сразу притрагиваться к камню, излучающему ровный свет, остерегалась.
– И что же от меня требуется? – она вскинула на Александра Викторовича свой бесцветный взгляд. Литературоведа даже передёрнуло. Много он видел, но таких вот пустых и вязких, как болотная топь, глаз не встречал ещё ни у кого. А ведь недаром говорят, что глаза – зеркало души человека. Какая же у неё душа? Или нет никакой вовсе?
От этих мыслей у Знатнова пробежали по спине суетливые мурашки.
– От вас требуется, хотя бы на некоторое время закрыть свой «мясокомбинат», – съязвил Знатнов. – Никого не надо вешать, распинать, допрашивать и так далее. Увидите, никаких агрессивных действий от вас не потребуется. Если хотите, чтобы вас пустили в Зазеркалье, не казните больше никого. Мы все уйдём и не будем вам мешать. Итак, перед вами дилемма: либо сейчас идёте и дальше разбираетесь во всём сама, либо вызываете начальника, учителя или какого-либо руководителя. Уж он-то раздумывать не станет.
Татьяна совсем близко подошла к Знатнову, снова почесала себя дулом пистолета за ухом и с деланным раздумьем произнесла:
– Откуда мне знать, что это не ловушка? Где гарантия возвращения оттуда и получения того, что я хочу?
– Вы, милочка, забываете, что любой и каждый человек отвечает только за себя, – нравоучительно произнёс Знатнов. – Откуда ж мне знать, как вы будете вести себя в Зазеркалье, что вытворите и, не выстрелите ли из своего пугача в какого-нибудь ангела? Этого вам никогда не простят. Каждый получает только то, что заслуживает…
– …остальные остаются холостыми, – подхватила Татьяна.
– Может быть и так. Но мы не будем сейчас устраивать диспут, – обрезал её Александр Викторович. – Вот ключ, вон там вход, – он указал в сторону пирамиды. – Сейчас выйдем из храма, пройдём несколько шагов до входа. Я, если пожелаете, открою заветную дверь, но войдёте только вы, потому как человек туда должен идти один. Сколько времени вам потребуется, я не знаю, но смею обещать, что при вашем возвращении мы уже не будем отвлекать вас от дел государственных. И, надеюсь, вообще больше о нас никогда не услышите.
Татьяна, уже не скрывая любопытства, прикоснулась к каменному яйцу, даже положила себе в ладонь, чтобы почувствовать вес, и затем вернула Знатнову.
– Ладно, – кивнула она. – Ладно, я согласна. Чувствую, что ключ вы не просто так мне отдаёте, случайности в этом мире исключены. Но я согласна рискнуть, ибо только готовый принести себя в жертву, достоин внимания.
– Ну, зачем же так патетично, – улыбнулся Знатнов. – Итак, идём?
– Нет, постойте минуту, – с этими словами Татьяна спустилась по крутой храмовой лестнице в подвал и скоро показалась снова. А за ней шли двое мужчин.
Астроархеолога Быструшкина Знатнов признал сразу, но за ним шёл ещё один. Причём, мужчина был в военной форме с капитанскими погонами, а общевойсковые гербы в петлицах ни о чём не говорили. Но что военный вовсе не из Татьяниного войска, сомневаться не приходилось, потому что у обоих мужчин руки сковывали наручники.
– Фи, Татьяна Клавдиевна, – скорчил гримасу Александр Викторович. – Наручники могли бы снять прежде.
– Сами снимете, – женщина отдала ключи от наручников Знатнову и потребовала хрустальное яйцо. Видимо, для неё обмен пленных на ключ от Шамбалы – выглядел как официальная честная сделка. Что ж, у каждого приоритеты свои.
Знатнов отдал камень, освободил пленных, сделал всем знак рукой и направился к выходу. Он знал, что ни Татьяна, ни мужчины не заставят себя упрашивать дважды и спокойно свернул в сторону каменной пирамиды.
Подойдя к ней, Знатнов указал на западной стороне выемку в облицовке, которая должна выполнить роль замочной скважины. Татьяна решительно подошла к пирамиде и вставила хрустальное яйцо в углубление. Ключ оказался тем самым и плотно лёг в ямку.
Сначала ничего не произошло: то ли пирамида давненько не открывалась, и замок заржавел под Сибирскими непогодами, то ли среди присутствующих зрителей необходимо было возникновение человеческой нетерпячки, недоумения и подозрений в обмане. Всё это уже присутствовало в присутствующих, поэтому пирамида нехотя вздрогнула, принявшись гранями зажёвывать свою западную сторону. Стена исчезла вся, как будто открылись дверцы платяного шкафа, приглашая к себе в утробу любопытных.
Но идти надо было только одной Татьяне, об этом Знатнов счёл возможным напомнить. А поскольку она всё ещё мешкала, дал ещё пару немаловажных наставлений.
– Видите? – начал он. – Внутри пирамиды лежит Алатырь или Бел-горюч камень, из которого растёт древо, соединяющее наши миры.
– Мне что, – спесиво повернулась к нему Татьяна. – Мне что, по дереву влезть прикажешь?
– Нет, зачем же? – усмехнулся Александр Викторович. – Про наше дерево в «Голубиной книге» сказано:
«А посреди рая древо животное, которое есть божество, и приближается верх того древа до небес. Древо то с виду золотое в огненной красе; оно покрывает ветвями весь рай, имеет ветви, листья от всех древ и также все плоды. Исходит от него сладкое благоухание, а от корней его текут двенадцать источников, наполненных молоком и мёдом».[62]
– Так прямо и сказано? – недоверчиво хмыкнула Татьяна.
– Да, – кивнул Александр Викторович. – Ведь я же литературовед. В своём деле – профессионал. Правда, здесь раем не пахнет и ручья всего только два, но зато древо, то есть какая-то его часть, то самое. Так вот, из-под камня вытекают два ручья. Видите, один поворачивает влево и впадает в подземное озеро, а другой обрушивается водопадом прямо к сердцу земли. Когда поднимитесь к камню, там, на поставце, стоит ендова.[63] Надо будет черпануть воды из понравившегося вам ручья и отведать водицы. Дальше должно произойти какое-то действо, но, если честно, не знаю какое. Во всяком случае, не думаю, что вам не понравится, иначе я не стал бы рисковать жизнью. Ведь вам убить человека – не составит никакого труда. Я прав?
Татьяна внимательно выслушала, кивнула и лёгкой походкой, не говоря ни слова, направилась по открывшейся тропинке между подземным озером и пропастью прямо к огромному Бел-горюч камню. Поднявшись по слоистому сланцу, как по ступеням к оставленному кем-то из прародителей резному поставцу, на котором красовалась золотая ендова, Татьяна на несколько секунд остановилась.
Оказалось, лишь затем, чтобы выбрать ручей, ведь из какого-нибудь непременно необходимо было откушать ключевой воды, но из какого?
Надо сказать, что ручьи отличались друг от друга не только чистотой, но и запахом. Влево, в подземное озеро бежал весёлый ручеёк, очень похожий на мускул горного потока в половодье. Да и запах оттуда долетал странный – сладкого берёзового сока с густым ароматом серы. Казалось, такое дикое кровосмешение, просто нечто невозможное, но ручеёк беззаботно лепетал Алатырь-камню какие-то нехитрые мысли, соображения или же просто рассказывал новости.
