На оплату почтовых услуг ушли последние средства. Текст на глиняной табличке, запечатанный со всех сторон в глиняный же конверт, опередил путешествующего в телеге Макуту на целых 12 дней. Доказательства вины Багоя были неопровержимы. Роксана не была никакой филистимнянкой, она оказалась дальней родственницей евнуха! Более того еще на родине она стала его тайной женой. Плотские радости, пусть даже в сильно урезанных пределах, были второму лицу в государстве явно не чужды. Только одно это уже каралось смертной казнью. К тому же Ферзан получил описание зелья, которым отравили прежних правителей. Этот яд добывали из особых моллюсков. Он убивал при попадании в кровь. Не сразу, но гарантированно.
Оставалось лишь правильно распорядиться полученным компроматом. Но спешить с этим не стоило. Пусть даже и ходили слухи о том, что царь в последнее время сильно охладел к Багою, тот по-прежнему оставался человеком, который посадил его на этот трон: не добронравного Дария, а всего лишь Кодомана — сатрапа заштатной провинции, далекого отпрыска боковой ветви Ахеменидов. Евнух-правитель был по-прежнему могущественен и мог играючи уничтожить любого, кто попытается перейти ему дорогу.
Действовать быстро Ферзана заставили обстоятельства.
Воспоминания Макуты были прерваны ревом десятков глоток. Толпа головорезов высыпала во двор. Кайса вытолкали в центр засыпанного песком пространства, очень похожего на место для поединка. Туда же выскочил рыжий горлопан, который начал выкрикивать что-то про какой-то местный обряд. Сама идея вырезать печень и полюбоваться ее цветом слуге гирканца понравилась, но при чем тут установление истины, он не понял. Подопечного, за которым пришлось тащиться через весь город, стало даже немного жаль. Он был обречен. С другой стороны — так ему и надо. Это надо же быть таким дураком и дать противнику обойти себя со спины! Да и потом, когда удача улыбнулась ему, зачем было медлить! Можешь убить — убивай. Нет же, все тянул зачем-то. Вот и получил песком в глаза. Определенно — глупый юнец, недостойный звания бессмертного.
Внизу никому и в голову не приходило посмотреть наверх, так что Макута мог наблюдать за происходящим, будучи в полной безопасности. Когда рыжий занес руку для последнего, смертельного удара, слуга Ферзана даже невольно потянулся за кинжалом. Один меткий бросок мог бы тут же остановить ликующего победителя. Скрыться при этом не представляло труда. Достаточно добежать до края крыши и спрыгнуть в воду. Никто не догонит.
Впрочем, по зрелому размышлению Макута решил не вмешиваться. Парня все равно не спасти. А так можно будет позже вернуться с подмогой и сравнять с землей этот притон. Тут он обратил внимание на широкоплечего мужчину средних лет, который вел себя совершенно не так, как все остальные бандиты. Он стоял за их спинами и смотрел на ринг вообще без каких либо эмоций. Затем произошло нечто невероятное.
Подозрительный тип, очень похожий на грека, которого Макута видел на ночном празднике у алтаря Афины, взметнул руки в стороны, сильно оттолкнулся ногами и отпрыгнул далеко назад. К чашам, в которых полыхал огонь, полетели два небольших холщовых мешочка. Как только они поравнялись с пламенем, раздался грохот. Двойная яркая вспышка ослепила Макуту. Волна горячего воздуха взметнулась к небесам и отбросила его в сторону.
Способность вновь видеть и слышать вернулась не сразу, а через какое-то время. Край крыши вокруг ринга покрылся черной сажей. Снизу раздавались стоны. Половина бандитов была мертва. Оставшиеся корчились в судорогах. Акробат выжил. Каким-то чудом уцелел и Кайс, а также его противник. Рыжий ползал на карачках и что-то бормотал. Широкоплечий схватил юношу и унес. Из-за колоннады появились трое. Они стали одного за другим вырезать всех уцелевших. Тех, кто не подавал признаков жизни, также пронзали мечами. Работали молча, со знанием дела. Макута прям-таки залюбовался.
Сверху упали первые капли. Когда двор опустел, он спрыгнул вниз и прильнул к той двери, за которой скрылись уцелевшие. Разобрать что-либо было невозможно. Спорили не долго. По интонации было понятно, что Кайс в чем-то убеждает собеседников и побуждает их к какому-то действию. Затем раздался скрежет поднимаемой плиты, а вскоре все стихло.
Охранник Ферзана подождал еще пару минут и только затем толкнул дверь. Пробрался внутрь и обнаружил узкий лаз, через который только и могли уйти греки. В том, что это именно эллины — сомнений не оставалось. Из всех пятерых разве что рыжий совсем не походил на сына Эллады.
Макута спустился по каменной лестнице и обнаружил подземный ход. Сначала совсем низкий он вскоре расширился до таких размеров, которые позволяли идти почти не сгибаясь. Перемещаться приходилось в темноте. Но как маяки впереди колыхались отсветы факелов.
На воздух выбрались в какой-то подворотне. Ни крепости, ни рва с водой отсюда уже было не разглядеть. Макута быстро нагнал всю компанию, которая шла аккурат в сторону городского центра. Он даже присвистнул от удивления. Неужели парню действительно удастся вот так вот просто выполнить обещание и привести этих людей к царскому посланнику? Но процессия миновала дворец и направилась в сторону восточных ворот. Это означало, что лечь спать придется не скоро. Ночные похождения продолжались, а, значит, можно было опять предаться воспоминаниям.
В момент кровавой развязки Макута был далеко. В то утро, когда изможденный и голодный, вместе еще с десятком нищих паломников он пересекал суровую сирийскую пустыню, в гарем поступил приказ подготовить для Дария наложницу Роксану. Безынициативный во всех остальных сферах жизни, включая управление государством, царь и в интимной области также целиком полагался на чужой выбор. С кем нынче проводить вечер и ночь, ему советовал, естественно, главный евнух.
Весь остаток дня Ферзан метался по комнате. Его мучили сомнения. Жадность боролась со страхом. Желание вознестись к властным вершинам сражалось с опасением соскользнуть на самый низ социальной лестницы. Тяга к роскошной жизни пыталась одолеть боязнь этой жизни лишиться. Как поступить? Написать письмо? Царь — неграмотен. Пойти прямо к нему в покои? Да кто же его пропустит. Прорваться мимо стражи? Разрубят на части. Наконец он решился.
Гарем отстоял от дворца на расстоянии пары сотен шагов. Между ними был разбит небольшой сад, круглый год благоухавший ароматом экзотических цветов. Их высаживали в грунт, а когда они отцветали, заменяли другими. Редкие деревья отбрасывали в лунную ночь длинные тени. Ферзан закутался в темный плащ и затаился за одним из них, почти полностью слившись со стволом. Когда царь торопливым шагом в сопровождении трех стражников проходил мимо, он выскочил и бросился монарху в ноги. Была опасность, что тот от испуга заголосит на всю округу, но, к счастью, этого не произошло. Дарий только трусливо хватал ртом воздух. Хозяина вдавили в землю. Заговорить он смог только тогда, когда ему задрали вверх голову, чтобы рассмотреть, кто посмел напасть на неприкосновенного властелина Вселенной. Будущий всадник смог прохрипеть лишь несколько слов:
«Вас хотят убить. Сегодня. Сейчас».
Дарий затряс бородой и по-бабьи замахал руками, но все же приказал поднять поверженного. Когда старший писарь выложил все, что знал, царь надолго впал в прострацию. Он метался от клумбы к клумбе с широко открытыми глазами и топтал цветы по чем зря. Затем с трудом совладал с охватившей его дрожью и приказал следовать за ним.
Случилось невероятное. Ферзан был допущен в святая святых. Он почти ничего не успел увидеть, о чем позже немало сожалел. Но тогда обстоятельства мало способствовали вдумчивому осмотру. Все происходило в большое роскошной зале, которая играла роль спальни. В трех бассейнах разных размеров, окруженных столиками с фруктами и сладостями, отражались резные потолки. На пушистых коврах лежали бархатные перины и шелковые подушки. В лампах курились благовония. Окутанная в полупрозрачные наряды из газа Роксана ждала повелителя на коленях.
Поначалу она отпиралась. Даже угрозы не действовали. И царь, и его письмоводитель понимали, что выходить сейчас за пределы гарема, крайне опасно. Они ведь даже не знали, могут ли полагаться на верность трех оставшихся снаружи охранников? На девицу надо было как-то воздействовать. Несколько ударов по лицу, а затем и по другим, более чувствительным местам не помогли. Не имел хозяин того ценного опыта, которым обладал Макута — причинять людям боль. Да и до сих пор ничему толком не научился. Но сообразительность его не подвела. Какие орудия пыток можно было найти в этом созданном исключительно для получения удовольствий месте? Пару плеток разве что, но и они ни на что не годились. Писарь тем не менее не растерялся. Предложил осушить один из бассейнов и засыпать его углями. Их по причине зимнего времени в разожженных повсюду очагах было предостаточно. Рабыни совками натаскали дымящихся головешек, и когда красавицу подвели к краю огненной ямы, а опахалами раздули начавшие было покрываться пеплом угли, тут она все и выложила. Даже окунать не пришлось.
