И вот наступил день, когда Кадфаэль, проспав до полудня, зашел к брату Элиасу и увидел, что тот бодрствует. Брат Элиас был спокоен и послушен, боль почти его не мучила. За ним присматривал брат с большим опытом ухода за больными.
Выйдя на воздух, Кадфаэль увидел, что день был ясный и в ближайшее время ничто не предвещало изменения погоды. Хотя мороз еще держался и, значит, мог выпасть снег, сейчас светило солнце.
— За ним хорошо смотрят, — сказал Кадфаэль приору. — Я с легким сердцем могу оставить нашего подопечного на несколько часов. Моя лошадь уже как следует передохнула, а дорога сейчас неплохая — снегопада и ветра пока нет. Я доеду до Годстока и узнаю, не показывались ли там трое наших беглецов и не двинулись ли дальше, а если да, то по какой дороге. Прошло что-то около шести дней с тех пор, как брат Элиас с ними расстался, по твоим словам, в Фоксвуде. — Если они благополучно добрались до земель Уэнлокского аббатства, то вполне могут сейчас оказаться в Уэнлоке или Шрусбери, и вся эта суматоха вокруг них наконец закончится. И тогда все мы сможем свободно вздохнуть.
Годсток, который находился в поросшей лесом и расположенной между холмами долине, принадлежал Уэнлокскому аббатству. Это был один из трех маноров, которые не сдавались в аренду. Все остальные земли обрабатывались пожизненными арендаторами. Годсток был хорошо обеспечен припасами и топливом на зиму и процветал. Перебравшись через открытые всем ветрам холмы и попав в это благословенное место, беженцы могли здесь передохнуть и не спеша двигаться дальше, переходя, от одного манора к другому в обширных владениях приората.
Однако те трое, которыми интересовался Кадфаэль, не заходили в Годсток — управляющий приора был в этом совершенно уверен.
— Мы уже получили известие, что их ищут, и, хотя у нас не было особых оснований считать, что они направляются в нашу сторону, я повсюду наводил справки. Ты можешь не сомневаться, брат, у нас их не было.
— Последнее место, где их видели, — это Фоксвуд, — сказал Кадфаэль. — Из Клеобери они шли вместе с братом из нашего ордена, который уговаривал их пойти вместе с ним в Бромфилд, но они хотели продолжать путь на север через холмы. Мне казалось, что они должны были попасть к вам.
— Да, ты рассуждаешь здраво, — согласился управляющий. — Но они сюда не заходили.
Кадфаэль размышлял. Он был не особенно хорошо знаком с этими местами, но все же знал их достаточно, чтобы отправиться в путь. Если они здесь не проходили, то нет смысла обшаривать все вокруг. Оставалась возможность пройти по их пути в обратном направлении и поискать их следы между Годстоком и Фоксвудом, но это могло подождать еще один день. Понемногу сгущались сумерки, день клонился к закату, так что ему пора возвращаться.
— Ну что же, — сказал он управляющему, — будь настороже на тот случай, если что-нибудь услышишь. Я возвращаюсь в Бромфилд. Если я пойду на юго-запад, то это, вероятно, будет кратчайший путь? Как там дорога? — Кадфаэль приехал сюда проторенной дорогой, но она не всегда шла напрямик, а он хотел срезать. Ориентировался на местности он совсем неплохо.
— Если ты выберешь этот путь, тебе нужно будет проехать через лес Кли. Держись так, чтобы солнце было справа, тогда не собьешься. А ручьи не помеха с тех пор, как ударил мороз.
Управляющий вывел Кадфаэля лесистой долиной на узкую прямую дорогу, которая шла между отлогими холмами, и подсказал ему, в каком направлении ехать. За спиной у монаха был огромный горб Браун Кли, а по левую руку — мрачные неровные очертания Титтерстон Кли. Солнце больше не сияло, оно опустилось и висело тусклым красным шаром за тонкой вуалью серого облака. Кадфаэль прикинул, что неизбежный ночной снегопад начнется еще через час-два. Воздух был холодный и неподвижный.
Проехав милю, монах оказался в лесу. На ветвях все еще лежали шапки смерзшегося снега, а в тех местах, куда проникали лучи солнца, висели длинные сосульки. Землю устилал густой слой лиственного перегноя и иголок, поэтому ехать было легко. Под деревьями было чуть теплее, чем на открытом месте. Кли был королевским лесом, но сейчас в нем чувствовалось отсутствие хозяйского глаза, как и в большей части Англии, и он фактически был отдан на разграбление местным дворянам, пока Стефан сражался за корону с императрицей Матильдой. Уже в десяти милях от замка и города начиналась пустынная и дикая местность. Участки леса, расчищенные под пашню, были немногочисленны и находились друг от друга на большом расстоянии. В этом лесу-заповеднике на воле бродили дикие звери, но в лютую зиму даже оленю было не выжить без помощи человека. Корма представляли слишком большую ценность, и простые землепашцы не делились ими с лесным зверьем. Только владельцы маноров могли подкормить дичь, чтобы она не погибла. Кадфаэль наткнулся на такую кормушку, затоптанную и разбросанную голодными животными. На снегу повсюду виднелись их следы. Возможно, лесничий все еще пытался выполнять свои обязанности, пока венценосные соперники оспаривали права на это владение.
Солнце, мелькавшее среди деревьев, висело теперь совсем низко, начали сгущаться сумерки, однако внизу было еще достаточно светло. Внезапно деревья перед Кадфаэлем расступились, и сразу стало еще светлее. Кто-то расчистил тут себе участок, и на вырубке стоял низенький домик с небольшим садом, а за ним виднелось поле. Какой-то человек загонял трех коз в загон, огороженный плетнем. Он тревожно оглянулся при хрусте снега и шелесте замерзших листьев под конскими копытами. Это был крепкий коренастый землепашец, не больше сорока лет, в коричневой добротной домотканой одежде и в сапогах из кожи домашней выделки. Загнав своих коз, человек выпрямился и взглянул на Кадфаэля. Прищуренные глаза внимательно изучали монашескую рясу, широкое обветренное лицо всадника и высокую резвую лошадь.
— Да благословит Господь это владение и его хозяина, — сказал Кадфаэль, осадив лошадь у плетня.
— Да поможет тебе Бог, брат! — Голос у землепашца был низкий, а глаза весьма настороженные. — Куда ты путь держишь?
— В Бромфилд, друг. Я правильно еду?
— Да, верно. Так и продолжай. В полумиле отсюда будет Хоптонский ручей. Переберись через него и возьми влево, там увидишь два его притока. Как минуешь второй, дорога разветвится. Потом направо, по склону, а по ту сторону Ладлоу выедешь на дорогу в миле от монастыря.
Землепашец не спросил, каким образом бенедиктинский монах в столь поздний час оказался в таком глухом месте. Он ничего не спросил, но, хотя выражение лица у него было приветливое и на вопросы он отвечал с готовностью, стоял он так, чтобы загородить вход на свой участок. Его выдавали глаза — по их выражению можно было догадаться: он хочет скрыть, что у него за воротами, и запоминает каждое слово, чтобы правильно пересказать кому-то. Однако человек, расчистивший это место, наверняка должен быть честным и смекалистым малым.
— Благодарствую, — сказал Кадфаэль. — А теперь, коли сможешь, помоги мне еще в одном деле. Я монах из Шрусбери, а сейчас живу в Бромфилдском монастыре. Там в лазарете лежит брат нашего ордена из Першора, и я его лечу. Наш больной беспокоится о каких-то встреченных на дороге людях. Сбежав из Вустера, они направлялись в Шрусбери. Однако не захотели вместе с ним повернуть на запад, в Бромфилд, так как собирались продолжить путь на север. Скажи, не проходили ли они здесь?
И Кадфаэль принялся за их описание, уже начиная сомневаться в своей интуиции, но тут его собеседник бросил быстрый взгляд через плечо в сторону своего домика. Затем снова перевел настороженный взгляд на монаха.
— Мимо меня такая компания не проходила, — твердо ответил он. — Да и чего им тут ходить? Мой дом на дороге, которая никуда не ведет.
— Те, кто странствуют в незнакомой местности, вполне могут очутиться на дороге, которая никуда не ведет, они ведь могут заблудиться. Это место не так уж далеко от Годстока, а там я уже наводил справки. Ну что же, если тебе повстречается кто-нибудь из этих троих, скажи, что их разыскивает все графство, а также Вустерское и Шрусберийское аббатства. Скажи также, что, когда их найдут, у них будет надежная охрана, куда бы они ни направились. В Вустере теперь гарнизон, который получил подкрепление, и там беспокоятся обо всех пропавших. Скажи им так, если встретишь.
Задумчивый взгляд хозяина был прикован к Кадфаэлю, а выражение лица оставалось настороженным. Наконец он кивнул и сказал:
— Я так и сделаю. Если когда-нибудь их повстречаю.
Он не сдвинулся со своего места и стоял у ворот, пока Кадфаэль не встряхнул поводья и не тронулся в путь. Однако когда Кадфаэль доехал до кромки леса и, укрывшись под деревьями, оглянулся, то увидел, что хозяин скрылся в доме столь поспешно, будто у него там было срочное дело. Кадфаэль перешел на иноходь и остановился, прислушиваясь. За спиной у него раздавались приглушенные звуки — кто-то украдкой шел за ним по пятам. Шаги были легкие и быстрые. Бросив взгляд через плечо, Кадфаэль мельком увидел фигурку в синем плаще, которая быстро юркнула в укрытие. Он помешкал, позволив преследователю приблизиться, а затем, резко осадив лошадь, обернулся. Звуки тотчас же стихли, но склонившиеся ветви молодой березы задрожали и с них посыпался рыхлый снег.
