— Вот это комедия, — произнес Ферзан и повернулся, — вот это искусство!
Из-за колон высыпали бессмертные. Десятки копий, дротиков, стрел были направлены в сторону заговорщиков.
— Бросайте оружие, — оскалился царский посланник, — умереть вы еще успеете.
Любая попытка сопротивления была обречена на провал. Первым швырнул меч на пол Элай. Остальные поступили также.
— Отличная операция, Кайс. Ты можешь идти. Тебя наградят.
— Я вырву твой кадык зубами, — прорычал Леон, обращаясь к юноше.
Греков связали. Командовал бессмертными Макута. Пока эллины торжественно вышагивали по ночным улицам Вавилона, он успел примчаться во дворец и все тут организовать.
— Жаль только, что ты не уследил за этими дикарями, — обратился Ферзан к слуге, — мне только что доложили, что они зарезали жрецов.
Кайс, который и не думал уходить, сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на Леона. Греков поставили на колени. Царский посланник прошел вдоль каждого из них, тщательно вглядываясь в лица. Остановился перед Элаем.
— Ты проиграл, аптекарь, — произнес Ферзан.
Он сделал шаг назад и внезапно расхохотался. Это был смех, больше похожий на истерику. Бессмертные с изумлением смотрели на командира.
— Мне нужна Агния, — твердо произнес Кайс, когда его начальник немного успокоился.
— Ты еще здесь, — отозвался тот, — а вот ее здесь больше нет. Сбежала.
— Как!? — воскликнул юный перс.
— В это трудно поверить, но ей помогли.
— Что за бред!? Кто!? Все ее помощники здесь — перед тобой!
— Возможно, мы недооценили этих эллинов. Возможно, в Вавилон было заслано несколько групп, а не одна. Но эта, безусловно, была самой опасной. Ты справился. А я, признаться, не верил. Твою девчонку утащили через подземный ход, который прорыли во дворец снаружи.
— Не может быть.
— Иди и сам убедись, — Ферзан прищурился и сжал зубы, от чего стал еще больше похож на хищного, готового к атаке щитомордника, — и не зли меня. Я и так продемонстрировал по отношению к тебе, воин, терпение, безбрежное как Сирийская пустыня. Но, знаешь, и она не безгранична. Ты в одном переходе от ее края.
— Где этот ход?
— Тебе покажут.
Кайс выбежал из зала.
В это действительно невозможно было поверить, но Ферзан если и соврал, то лишь отчасти. Юношу отвели к пролому в стене и показали подземный ход. Около часа у него ушло на осмотр всех подвальных помещений. Он видел следы пожара, но не нашел ничего, что могло бы указывать на то, что здесь побывала Агния.
Соорудить подобное за столько короткий срок невозможно. Укрепленный специальными поддерживающими конструкциями подземный лаз вел сначала вниз, а затем параллельно земле. Через пару сотен шагов начинался отрезок, где сверху просачивались капли воды. Очевидно, над этим местом проходил канал, окружавший дворец. Затем подземный ход вновь вел вверх и выводил наружу уже за городской стеной.
Получается, что какая-то группа греков рыла этот тоннель долгие недели и даже месяцы. Но ради чего? Ради диверсии?
Кайс осмотрел место, где стоял. Впереди — прямо перед ним — одна из бесчисленных рукотворных проток, окружающих город. Вдалеке из рощи на склоне холма поднимался столб дыма. В самом Вавилоне били в набат.
Те невысокие здания слева, — припомнил он, — это квартал Миср, где живут египтяне. Там тоже было неспокойно. Вспыхнула какая-то постройка, за ней еще одна.
Юноша посмотрел себе под ноги. На песке, в воде у самого берега что-то блестело. Он бросился на колени, схватил этого предмет. Это было кольцо: ровно такой же перстень, как и у него на пальце. Другого такого ни у кого, кроме Агнии, быть не могло! Он же сам их заказывал у ювелира.
Могли ли по приказу Ферзана отобрать у девушки кольцо и бросить его сюда? Да. Мог ли царский посланник специально подстроить все это? Конечно, мог. Но зачем!? И потом — кто-то же все-таки прорыл этот подземный ход.
Со стороны Мисра потянулась колонна людей. Они тащили какие-то пожитки, посуду, мешки с зерном. Кайс побежал им навстречу. На мостике через очередной канал он взглянул вниз. Вода окрасилась в красный цвет. Бегущие в город погромщики зло поглядывали в сторону персидского мага с огромным перстнем в руке, но приблизиться не решались.
Если предположить, что Агния сейчас на свободе, то где ее искать? Бежать к ее дому? Нет. Туда те, кто ее спас, если это, конечно же, правда, никогда бы не пошли. Ферзан наверняка еще накануне оставил там засаду. Неужели, все пропало? Впрочем, было одно место…
Кайс решительно направился в сторону мародера, который тянул за веревку груженую награбленным добром лошадь. Подошел, коротко ударил в нос. На рухнувшего замертво даже не взглянул. Его подельники нерешительно топтались в стороне. Быстро сбросил поклажу и вскочил на полудохлую клячу. Глупое животное поначалу заартачилось, но когда в бока ей вонзились острые шипы, резво рвануло вперед.
Плыл мой челн — и в глубь Евфрата
Соскользнуло с пальца вдруг
То кольцо, что мне когда-то
Подарил мой нежный друг.
Иоганн Вольфганг Гете, «Плыл мой челн — и в глубь Евфрата…», пер. В. Левика
— У ворот собирается толпа! Я еле проскочил.
Ворвавшийся в храм инженер Азибо прерывисто дышал и выглядел крайне напуганным.
— Чего им надо? — спросил Фансани.
— Один крестьянин поднял бучу. Говорит, на рассвете пошел проверять садки. Лазил там по камышам как раз, когда мы подплыли. Он видел все. В том числе и как тащили девушку. Теперь толпа кричит, что мы и есть та самая секта, что убивает египтян.
По массивным тесаным бревнам ворот ударили чем-то тяжелым. Они качнулись, заскрипели, но выдержали напор. Через стену во двор полетели камни.
— Может выйти и поговорить с ними? — предложил Фансани.
— Они не станут слушать, — возразил один из жрецов, — их можно убедить, лишь пустив внутрь. Но это невозможно. Это святая земля. К тому же, что будет, если, и правда, найдут эту девку?
— Она ведь даже не египтянка. Зачем ее бы стали похищать?! — раздраженно возразил управляющий Эгиби.
— И как ты докажешь им, что она не из наших? — отозвался все тот же жрец.
— Просто выдадим ее толпе. Пусть убедятся, что мы не сделали с ней ничего плохого, — не сдавался Фансани.
— Она вся в ссадинах и кровоподтеках. Ее, наверное, избивали, — сказал Азибо, — к тому же мы даже не знаем, очнулась ли она.
— Вот объясни мне землекоп, зачем вы вообще ее сюда притащили?! — раздраженно воскликнул бывший раб.
— О чем ты, достопочтенный Фансани, как же мы не могли ее оставить там! Она была такой беззащитной, ей грозила опасность, — произнес, как бы оправдываясь, инженер, — мы ведь за прочными стенами и крепкими воротами. Нам нечего бояться.
Последняя его фраза, впрочем, прозвучала не как утверждение, а скорее как вопрос.
— Их там за воротам сейчас около сотни. Но я видел, как люди продолжали подходить, — произнес Азибо. — Надо протрубить в храмовые трубы. Пусть наши тоже собираются. Они-то точно не поверят в сказки о нашей причастности ко всем этим ужасным похищениям и убийствам.
Землекоп по очереди смотрел на каждого из жрецов.
— Это ведь не может быть правдой, — тихо произнес он и вдруг изменился в лице.
Теперь вместо просто испуга в его глазах был дикий страх, вызванный внезапным озарением. Он сделал осторожный шаг назад по направлению к открытой двери за его спиной.
— Зачем, по-твоему, мы так стремились добраться до Амамат? — спросил Фансани.
Управляющий произносил слова тихо, но довольно быстро, как бы стараясь убедить в чем-то собеседника, прежде чем тот примет окончательное решение, после которого изменить что-либо в его судьбе уже будет невозможно.
— Из архивов Эгиби я узнал о том, что больше двухсот лет назад Амамат вывез из земли наших предков коварнейший царь Камбиз — старший сын Кира Великого. Того самого, который поработил наше государство и надругался над нашими богами. Мы навели справки и узнали место, где прячут божество.
Фансани, говоря это, медленно приближался к собеседнику. Остальные жрецы продолжали стоять на месте и безразлично взирали на происходящее.
— Все так, — вновь попятился назад Азибо, — и все это я слышал много раз. Зачем же ты снова повторяешь мне это?
— Ты, землекоп, видимо, не до конца понимаешь, зачем нам было так важно добраться до Амамат.
— Мы собирались отпустить его, дать ему свободу, восстановить нарушенное равновесие. Без Амамат невозможно судить людей, а значит, праведники не смогут попасть в страну вечно зеленого тростника.
— Подумай еще раз, инженер, — с напором произнес Фансани. Его голос теперь звучал не только вкрадчиво, но и настойчиво, — Амамат пожирает сердца, а значит и души грешников. Праведникам и без него даровано посмертное блаженство. Ну же, неужели ты до сих пор не понял?
