— Дуэль окончена! — объявил штабс-капитан. — Господин Худоярский ранен и принес свои извинения господину Дуганову.
На мгновение в зале повисла тишина, потом раздался истерически-громкий возглас Илларии:
— Что с моим мужем? Он опасно ранен?
— Не волнуйтесь, мадам, — успокоил ее Яковлев. — Внутренности не задеты, рана не смертельна. Так что, если не считать некоторой потери крови, ваш муж отделался испугом.
— Но, может быть, еще задето сухожилие, однако и это не опасно для жизни, — добавил месье Винуа.
Медленно, тяжелой походкой в залу вошел Алексей Дуганов. Он был без сюртука; рубашка, порванная в нескольких местах, на рукаве была испачкана кровью.
— Ты тоже ранен, Алексей? — кинулась к нему Полина.
— Нет, это кровь соперника, — ответил он и, оторвав окровавленный обшлаг, бросил его на пол.
Штабс-капитан обратился к Илларии:
— Можете увозить мужа домой. Я перевязал ему рану, и кровь уже остановилась.
Иллария сделала несколько шагов вперед и, на мгновение задержавшись перед Алексеем, бросила на него странный, многозначительный взгляд. Окружающие, возможно, прочли в нем только враждебность, но Полина заметила еще и вызов, и намек, и скрытое обещание.
После ухода Илларии Полина и Алексей тоже надолго не задержались. Принеся извинения и сославшись на плохое самочувствие, что выглядело вполне естественным после неприятного инцидента, они скоро распрощались с хозяевами и покинули гостеприимный дом Шубиных.
Дорога домой прошла почти в полном молчании. Полина, одновременно угнетенная и возбужденная всем происшедшим, только искоса поглядывала на хмурое лицо Алексея, но не решалась с ним заговорить. Наконец, уже перед въездом в Погожи- но, она не выдержала и тихо, чтобы не слышал кучер, спросила:
— А ведь дуэль была из-за того, что он… Киприан сказал тебе о своей связи со мной? Рассчитывал нас поссорить?
— Да.
После некоторого молчания Полина пробормотала:
— Лучше бы ты его убил, чтобы навсегда закрыть ему рот.
Алексей посмотрел на нее с удивлением и ответил:
— Я бы так и сделал, но не хотел портить праздник твоей подруге.
Когда они уже подъезжали к воротам имения, внезапно поднялся сильный ветер, и Полина, схватившись обеими руками за шляпу, не удержала равновесия в качнувшейся коляске и прислонилась к Алексею. Он обнял ее за плечи и сказал:
— Такой ветер бывает перед грозой. Ты боишься грозы?
— Не знаю… иногда.
Ей действительно было если и не страшно, то как-то тревожно перед надвигавшейся грозой и перед лавиной тех мыслей и чувств, которые, она знала, будут ее мучить и, наверное, не дадут уснуть до самого утра.
Экипаж остановился у крыльца, Алексей подал Полине руку. Они вошли в дом вместе, но между ними снова было молчание.
И только оставшись одна в своей спальне, Полина вдруг вспомнила, что так и не сказала Алексею слов благодарности, которых он, безусловно, заслуживал. Ей стало досадно и немного стыдно; она решила, что утром непременно исправит свою оплошность.
Полина подошла к окну, за которым порывами проносился ветер, постояла, вглядываясь через покрытое дождинками стекло в ненастную темень, потом задернула занавески и, повернувшись к двери, застыла в нерешительности. Тревога ее все усиливалась; почему-то ей вдруг стало страшно оставаться в комнате одной на всю ночь.
«Что за трусость, я ведь никогда особенно не боялась грозы», — сказала Полина сама себе, но на всякий случай решила запереть дверь на засов.
Однако сделать этого она не успела: дверь вдруг открылась и в комнату вошел Алексей. Полина даже вздрогнула и невольно охватила руками свои обнаженные плечи. На ней не было ничего, кроме шелковой ночной сорочки, да и Алексей одет был в халат, распахнутый на груди.
— Прошу прощения за то, что забыл постучать, — сказал он, окинув ее пристальным взглядом. — Я, кажется, тебя смутил?
— Ты пришел пожелать мне спокойной ночи? — нервно усмехнулась она. — Или, может, хочешь подбодрить меня перед грозой?
Он ответил серьезно, без тени улыбки:
— Вот что, Полина. Нам надо спать вместе, иначе так и не привыкнем друг к другу.
Когда он запер дверь и шагнул к Полине, она звонким от волнения голосом произнесла:
— Алексей, я забыла тебя поблагодарить за то, что ты сегодня защитил мою честь и дал отпор этому негодяю… Худоярскому.
— Я только исполнил свой долг. Ведь муж обязан защищать жену. Кстати, я сегодня сказал Киприану, что понимаю все их с Илларией хитрости и впредь пусть не рассчитывают на меня и на то, что наш с тобой брак — ненастоящий.
— Но Иллария уверена, что ты в нее по-прежнему влюблен, — пробормотала Полина, отводя взгляд в сторону.
— Возможно, она своим бесовским чутьем угадывает, что мы с тобой еще не сблизились. Значит, сегодня пора нам наконец стать настоящими супругами.
Он подошел к Полине вплотную и сбросил халат. Тепло обнаженного мужского тела передалось ей через ее тонкую сорочку. В следующий миг руки их сплелись в объятии, а губы слились в осторожном, словно изучающем, поцелуе. «Мы целуемся так, будто спрашиваем друг у друга разрешения», — промелькнуло в голове у Полины.
Но за первым поцелуем последовал второй, более долгий и страстный. Потом Алексей отнес Полину на кровать. Его теплые руки, сдвинув с нее сорочку, гладили ей шею, плечи, грудь. Скоро она лежала перед ним полностью обнаженная, и он, окинув ее загоревшимся взглядом, прошептал:
— Как ты хороша!..
Дальше перед Полиной все плыло, словно в тумане. Близость с Алексеем была молчалива; лишь однажды, в минуту наивысшего напряжения страсти он повторил прерывистым голосом «дорогая, милая». Но слова любви в эту ночь не были произнесены ни разу.
Несмотря на свой малый опыт, Полина сознавала, что Алексей привлекателен как мужчина и любовник; иногда ей хотелось забыться в его объятиях, ощутить настоящую страсть, — но что-то мешало, что-то неуловимой преградой отделяло ее от мужа. Она все еще стеснялась его, словно он был чужим. Возможно, всему виной были сомнения в его чувствах. Полине почему-то казалось, что, обнимая ее, Алексей мечтает об Илларии.
После близости она лежала молча, сдерживая дыхание и не решаясь заговорить с Алексеем. Он тоже некоторое время молчал, потом поцеловал ей руку и пожелал спокойной ночи.
Слушая монотонный шум дождя за окном, Полина постепенно погружалась в дремоту. Кажется, ей снилось что-то тревожное — может быть, те два зловещих всадника, которые уже преследовали ее когда-то, — но, проснувшись утром, она не вспомнила свой сон.
Алексея рядом не было, и Полина решила, что, когда она уснула, он покинул ее спальню. Несколько мгновений она размышляла, считать ли такой его поступок учтивым или обидным. Но прийти к определенному выводу она не успела, поскольку дверь в спальню вдруг распахнулась и на пороге появился Алексей, уже полностью одетый. Полина, вспомнив, что так и заснула обнаженной, невольно покраснела и подтянула одеяло к самому подбородку.
— Доброе утро, дорогая, — сказал он и, подойдя к жене, поцеловал ее в щеку. — Я вот что решил. Нам с тобою надо отвлечься от неприятностей и пожить в уединении, пока не утихнет весь этот скандал. У меня есть охотничий домик на озере, верстах в двадцати отсюда. Об этом домике мало кто знает, и нас не потревожат. Почему бы не пожить там дней десять? Ты согласна?
— Конечно. Только надо сообщить бабушке, что мы уезжаем. Отъезд сегодня?
— Да, сразу после завтрака.
— Ну, тогда… — Она смутилась, не зная, как попросить его покинуть спальню. — Тогда я прямо сейчас начну одеваться.
— Одевайся, я пришлю горничную.
Алексей улыбнулся и вышел из комнаты.
Глава одиннадцатая
Опасность
Еще никогда время не тянулось для Полины так медленно и, вместе с тем, не летело так быстро, как в эти десять дней, проведенных в охотничьем домике на берегу озера. Вначале ее смущало почти полное уединение с Алексеем, — ведь поблизости не было никого, кроме четы пожилых слуг, которые жили во флигеле и обслуживали хозяев незаметно, редко появляясь им на глаза.
Но скоро она почувствовала себя значительно свободней, потому что уединенная жизнь оказалась вовсе не скучна и почти не оставляла времени для сомнений и раздумий. Дни были заполнены пешими и конными прогулками по лесу, катанием в лодке по озеру, а также утиной охотой и рыбной ловлей, о которых раньше Полина не имела ни малейшего представления.
Погода установилась ясная, не дождливая, но солнце светило уже неярко, и осенняя прохлада давала о себе знать, а потому по вечерам Алексей разжигал камин, возле которого было приятно беседовать обо всем на свете.
Но приближалась ночь — и сердце Полины начинало учащенно биться. В домике у супругов была общая спальня с широкой кроватью, где они каждую ночь сближались, словно именно теперь, с опозданием, наступил их медовый месяц.
