— Идемте, мадам. Посмотрите в другой раз. Наш объект снова двинулся в путь.
— У меня вообще нет никакого желания разглядывать подобные непристойности, — пропыхтела графиня, перебегая через дорогу на Чипсайд. — Если учесть, что мы находились на освященной земле, я никогда за одно утро не видела столько разврата.
— Дорогу! — прокричал носильщик с подагрическими ногами. В его портшезе сидела, развалясь, проститутка.
— Выехала на утреннюю разминку, — заметила Элпью, быстро отскакивая на тротуар.
— Что-что, а размялись мы как следует, — просипела графиня. — Никогда в жизни не ходила с такой скоростью.
На Чипсайде открывались магазины, и Элпью с графиней прокладывали путь среди уличных торговцев, громко зазывавших прохожих: «Починяю кастрюли, чайники, сковородки!»; «А вот кому макрель — две на грош, четыре — на шесть пенсов!»; «Яблочки, яблочки, отличные английские яблочки!»
Впереди безжалостно колыхалось зеленое перо, направляясь в сторону Королевской биржи.
Следуя за этим зеленым пером, Элпью и графиня скорым шагом миновали лоточников, продававших снадобья от мозолей, стеклянные глаза для слепых, вставные зубы и шарики для ввалившихся щек, как вдруг перо резко свернуло направо, на Берчинг-лейн.
— Куда это, разрази его гром, он нас ведет? — выдохнула прихрамывавшая графиня. Стараясь не отстать, она держалась теперь за юбку Элпью.
На углу сыщицы протиснулись сквозь толпу смуглокожих мужчин, которые громко разговаривали, бурно жестикулируя.
— Жеманные итальянцы! — бросила графиня, видя, как Бо Уилсон исчезает в какой-то двери. — Наконец-то! — пропыхтела она. — Мы его настигли.
Элпью ознакомилась с табличкой, покачивавшейся над входом: «Амстердамская кофейня».
Графиня привалилась к водопойной колоде, пытаясь отдышаться.
— Амстердамская! Опять голландцы! Самовлюбленные европейские водяные крысы!
Элпью втянула щеку.
— Как же нам попасть в кофейню? Туда пускают только мужчин. Разве что…
Через несколько минут Элпью уже была внутри и спрашивала у подавальщицы, не найдется ли для нее работы. В ожидании хозяина она оглядела помещение, отыскивая Бо и его шляпу с зеленым пером.
Тот сидел за столиком в углу один и читал утреннюю газету.
Подавальщица сражалась с пыхтевшей кофеваркой, которая покачивалась над огнем, на закопченном железном листе. Женщина готовила кофе для Бо.
— Какой красавчик, а? — заметила Элпью, кивая в сторону Бо.
— М-м-м, — отозвалась подавальщица, наливая черную жидкость в чашку. — Уму непостижимо, как они могут пить эту мерзкую магометанскую жижу.
— Да уж, — скривившись, кивнула Элпью. — Жуткое варево, по виду — чистая сажа. А он много его пьет? Ненавижу мужчин, от которых воняет кофе.
— Только в дни лекций, — ответила подавальщица. Поставив чашку на поднос, она понесла ее Бо.
— Не понимаю, как вы это терпите, — заявила Элпью, дождавшись возвращения женщины и отгоняя клубы дыма, поднимавшиеся от соседнего стола, за которым во всю мочь пыхтели вересковыми трубками четверо мужчин. — Они тут изрыгают дым, как драконы!
— А, все мои друзья говорят, что к вечеру я становлюсь похожа на копченую селёдку, так меня прокуривают.
— А на лекциях, — поинтересовалась Элпью, — они, наверное, все время кашляют?
— Да нет же, — засмеялась подавальщица, отмыв в большой деревянной миске чашку и ставя ее сушиться. — Лекции проходят в Грэшам-колледже, на Брод-стрит. Начало обычно в полдень. Тогда мне удается немного передохнуть.
Элпью глянула в окно на уличные часы. В запасе у них был целый час.
— Знаете, — обратилась она к женщине, — я просто не понимаю, как вы с этим миритесь: кофе, дым! Я уже чувствую себя хорошо прокопченным окороком, а ведь пробыла здесь всего ничего. — Она слезла с табурета. — Передайте своему хозяину, что я решила не докучать ему просьбой о работе. Мне это не подходит. Я страдаю коклюшем. — И Элпью поспешила на улицу.
— Купить, что ли, пару вон тех шариков! — Графиня, как жаба, надувала щеки. — Как думаешь? Я буду выглядеть моложе, если щеки у меня станут пополнее?
Элпью посмотрела на графиню, щеки которой, на ее взгляд, и без того были достаточно полными.
— Я бы ничего не стала покупать у этих жутких шарлатанов, — ответила она. — Кроме еды.
— Вот бы кстати. Как же я проголодалась, — пожаловалась графиня, которая, рискуя свалиться, примостилась на краю обледеневшей колоды. — Из-за этой дурацкой забавы мы отшагали столько миль, после завтрака прошло уже несколько часов, и у меня от голода сводит желудок!
Элпью кивнула.
— У нас есть немного времени, прежде чем мистер Уилсон пойдет на лекцию в Грэшам-колледж. Пока он сидит в кофейне, я могу раздобыть нам какой-нибудь еды.
— Грэшам-колледж, надо же! — фыркнула ее светлость. — Его еще называют Залом умников.
Пока графиня продолжала наблюдение, Элпью сбегала за яблоками.
— Он очень красивый, — сказала, жуя, Элпью. — Его жена была права.
— Слишком красив для добродетельного человека, — с видом знатока изрекла графиня. — Готова поспорить, он большой любитель повертеться перед зеркалом, часами любуясь работой своего портного. А вот мой муж был настоящим мужчиной.
Элпью сдержалась, чтобы не закатить глаза при одной мысли о том надутом хлыще. Но графиню уже понесло.
— Этот парень, Бо, влюблен в себя и в собственную тень. И мозги у него, я подозреваю, куриные. На месте миссис Уилсон я бы и гроша ломаного не потратила на слежку за таким типом.
Крупный мужчина с бычьей шеей, одетый как человек деловой, а не придворный, протолкнулся сквозь толпу и вошел в кофейню.
— Вот это настоящий мужчина, — сказала графиня, показывая рукой с зажатым в ней яблоком. — Широкие плечи. Выглядит крепким. Сильным. А тот, другой, слишком занят белизной своего лица да локонами и блеском парика.
Элпью бросилось в глаза другое: манера держаться вошедшего в кофейню мужчины. Ей он показался настоящим головорезом — сломанный нос и все такое.
— Я замерзла, как шербет на зимней ярмарке. — Графиня неловко поерзала на краю колоды. — Наверняка существуют более приятные способы зарабатывания денег.
Элпью начала сомневаться в том, что ее сотрудничество с графиней продлится долго. Они преследуют Уилсона всего-то пару часов, а эта женщина уже стонет. Тут Элпью вспомнила о золотой гинее, обитавшей в кармане у графини, и замурлыкала веселый мотивчик, чтобы подбодрить себя.
— И еще, — бросила графиня. — Нынешняя музыка тоже совсем не та, что была в мои дни. Со дня безвременной кончины мистера Пёрселла,[17] кто для нас сочиняет? Мистер Блоу![18] Мистер Фингер![19] — Она издала привычное фырканье.
— Вот вам и совет, — усмехнулась Элпью. — Если вы замерзли, подуйте на пальцы![20] — Она поднесла ладони ко рту и, напевая, принялась дуть на них, чередуя выдохи с отрывками мелодии.
Графиня невольно рассмеялась.
— Ты укрепляешь и взбадриваешь лучше любого эликсира, который продается у доктора Мегрима под вывеской «Пестик и ступка», — сказала она, качая головой. — Дуй! На пальцы!
Парочка сидела на краю колоды, свесив ноги и весело дуя на руки.
Дверь кофейни снова распахнулась, на улицу вышел похожий на головореза мужчина. Низко надвинув на глаза шляпу, он стремительно зашагал прочь.
Через несколько минут появился Бо и двинулся в противоположном направлении.
Спрыгнув с колоды, Элпью с графиней последовали за ним.
В Грэшам-колледже было не протолкнуться. Элпью с графиней одолели вымощенный кирпичом дворик, где толпилось множество мужчин, и вошли в просторный четырехугольный зал. Здесь, разбившись на группы, философы обменивались мнениями, энергично жестикулируя и говоря все разом.
— Похоже на слет воробьев. — Элпью приподнялась на цыпочки, следя за зеленым пером на шляпе Уилсона, направлявшегося к своей группе.
Навстречу им шагнул, перегородив путь длинным посохом, худой человек в академической мантии.
— Женщины на лекции не допускаются, — объявил он.
— Это еще почему? — возмутилась графиня.
— Потому что их мозг слишком мал, чтобы понять экспериментальную философию, — усмехнулся распорядитель.
— Не смешите меня, — сказала графиня. — Начнем с того, что у большинства женщин — я уверена — мозги больше, чем у вас! К вашему сведению, в прошлом я посетила много лекций в Королевском обществе. И лично видела, как мистер Бойль взвешивал воздух!
Распорядитель, казалось, растерялся.
— Но женщины…
— …не допускаются в Королевское общество, да, да, так говорится во всех книгах, но, уверяю вас, сэр, я там была. Аппарат, которым в своих опытах пользовался мистер Бойль, состоял из огромных мехов, печки, весов и набора хрупких стеклянных бутылок. Какой-то неловкий помощник случайно уронил одну, и мистеру Бойлю пришлось начинать заново… Он проводил демонстрацию с помощью согнутой под прямым углом трубки, наполненной ртутью, а что касается отвращения, питаемого вами и вашими друзьями к вакууму…
