— Слушай, я вот что хочу понять: почему он выбрал ее? Почему ты? — Скрутил в пальцах кончик бородки. — Почему он выбрал кого-то из следственной бригады? Почему все это такое личное? Это слишком рискованно и слишком пафосно, прямо как из фильма какого-то. Такого в обычной жизни не бывает.
— Я видел поздравительную открытку. Она у него.
— Хммм… — Молчание. Потом: — Может быть, ты напугал его? Может быть, ты стал копаться своими липкими пальцами в его грязном белье и он решил… вывести тебя из игры?
— Скажи мне, кого вы подозревали?
— А ты знаешь, мамаша Филиппа Скиннера мне пишет. Каждый месяц я получаю но почте громадный пук бумаги, в котором она рассказывает мне о том, как идут у нее дела, что случилось в последних сериях сериала и чем занимаются ее внуки. Конечно же она на самом деле пишет не мне, она пишет Скиннеру…
— Лен, пожалуйста.
Он поставил на стол стаканчик с водой. Вздохнул:
— Ну, был там один сержант из северного управления, но, мне кажется, он повесился… Оказалось, что он был замешан в истории с детской порнографией. Нашли у него в кабинете корзину со смятыми распечатками с компьютера, выпачканными в сперме. Ну, решили, что это часть криминальной цепочки, ты знаешь, как действуют наши ребята… Потом еще был один журналист из «Абердин экзаминер»… — Нахмурился. — Толберт? Талберт? Талберт, — но мы не смогли под него подкопаться. Еще Хэрриет Вудз. Она была частным сыщиком в Данди. Потом уехала куда-то в Дубай.
Я записал в блокнот имена и детали.
Лен наклонился, положив на крышку стола громадные руки:
— Скиннер признался, а откуда мне было это знать?
— Кто-нибудь еще?
— Психологический портрет совпадал один в один. Генри Форрестер был на допросе, так вот, он сказал, что Скиннер — наш человек.
— Я знаю.
— Эти мальчишки — он насиловал их и разрезал на куски…
— Лен, еще был кто-нибудь?
Он посмотрел на стол — губы сжаты, глубокая складка между бровей.
— Пapa придурков, Ахмед Могхадам и Денни Кроуфорд, и еще какая-то тетка, которая думала, что Иисус живет у нее в подвале… — Постучал пальцами по крышке стола — тук-тук-тук, тук, тук, тук, тук-тук-тук. — Иногда по ночам я слышу, как он кричит.
— Прочь с дороги! — Я зажал мобильник между ухом и плечом и снова нажал на гудок, но козел в «субару» отказался выползти с внешнего ряда. — Ну же, Генри, ОТВЕТЬ ТЫ НА ЭТОТ ГРЕБАНЫЙ ЗВОНОК!
Козел наконец-то переместился в другой ряд, и я снова смог прибавить газу. Самое смешное, я даже не заметил, как он показал мне в зеркало заднего вида средний палец.
Голосовая почта:
— Генри, куда ты, мать твою, делся? Перезвони мне.
Набрал Рону.
Мимо проносились ноля, застроенные теплицами. Зеленый дорожный знак: А90, Данди 9, Форфар 23, Олдкасл 34, Абердин 7 5.
— Шеф? Господи, я услышала про Кети, с вами все в порядке?
— Наконец хоть кто-то отвечает на мои звонки!
Стрелка спидометра подползла к восьмидесяти пяти.
— …я не…
— Мне нужно, чтобы ты пробила по центральной базе несколько человек, о’кей? Только никому не слова. — Я вытащил блокнот, приложил к рулевому колесу и перелистнул несколько страниц. Зачитал ей список имен, которые дал мне Лен. Заставил повторить. — Слушай, это очень серьезно — никто не должен знать об этом. Ни Вебер, ни Дики, ни даже Хитрюга Дейв.
Тишина.
— Рона?
— Почему вы мне сразу не позвонили? Сами говорите, что они на звонки не отвечают. Почему мне сначала не позвонить? Я бы сразу помогла. Я всегда помогаю. Я рубашки вам погладила!
Я еще и об этом должен беспокоиться…
— Рона, Мальчик-день-рождения собирается в понедельник мою дочь убить, ты это понимаешь? У меня голова совсем другим занята.
Стрелка спидометра подползла к девяноста, и моя нога уперлась в пол. Все, большего из «рено» выжать было невозможно. Швырнул блокнот на пассажирское кресло. Промчался мимо громадного трейлера с надписью на боку: «СКОТИАБРЭНД ВКУСНЫЕ ЦЫПЛЯТА ЛТД. ЦЫПЛЯТА ПРОСТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ!»
На другом конце линии Рона закашлялась:
— Простите. Я не хотела.
— Ничего. Я тоже. — Глубоко вздохнул. — Я очень ценю твою помощь. Просто… просто сегодня не самый удачный день.
Констебль Джули Вилсон, уставившись на плитки подвесного потолка, крутилась на вертящемся стуле, вслед за ней развевались светлые волосы.
— Дваааа нооль, дваааа нооль… — Остановилась. Закрыла рот. Поерзала на сиденье. — Простите, шеф.
Комната криминального отдела была почти пустой. Из небольшого радиоприемника, стоявшего на столе рядом с электрическим чайником, доносился шум матча «Вориэрз» — «Абердин».
— Это Моррисон, он делает передачу Чепски, Чепски — Вудсу… — Рев толпы, скандирующей: — Поедете домой в кастрюльке расписной…
Джули вскочила на ноги, одернула черную футболку:
— Мы слышали про Кети, шеф… Нам очень жаль. Я не хотела… Да выключит кто-нибудь это чертово радио?
Кто-то из констеблей нажал на кнопку.
Молчание.
Она опустила глаза:
— Простите, шеф.
Я прошел в кабинет к Веберу.
Он сидел за рабочим столом, сморщенное лицо покрыто глубокими морщинами. Удивляться этому не стоило — рядом с ним, на одном из стульев для посетителей, сидел, напряженно выпрямив спину, помощник начальника полиции Драммонд. Рядом с ним на другом стуле сидел детектив-сержант Засранец-Смит. Оба повернулись и уставились на меня.
Вебер снял очки и протер их носовым платком:
— Ну как, Мишель держится?
— Я… — Даже не стал об этом спрашивать, поехал на встречу с Леном. — Вы уже закрыли Стивена Уоллеса?
— Мы говорили только о стоянии со свечами в знак скорби. Мы, естественно, добавим Кети к…
— Вы его закрыли или нет?
Помощник начальника полиции стряхнул с брючины пушинку:
— Я был весьма опечален, констебль Хендерсон, услышав информацию о вашей дочери. Но я также несколько озабочен тем, что случилось с этим… — Он вопросительно поднял бровь в сторону Смита.
— Ноа Маккарти, сэр.
— Спасибо, сержант. Он написал заявление. Утверждает, что вы напали на него и хотели выбросить с балкона четырнадцатого этажа?
— Да пошел он. — Я уставился на Вебера. — Стивен Уоллес.
Вебер вздохнул:
— Я отправил все патрульные машины на улицу — искать Кети, вся дневная смена…
— Какого черта вы его не арестовали?
Помощник шефа полиции напрягся еще сильнее:
— Потому что, констебль, мы не «закрываем» людей без ордера, а ордер мы не можем получить без достаточных оснований.
— Доктор Макдональд сказала, что он четко подходит под психологический профиль!
— Доктор Макдональд еще вчера в подгузниках ходила, констебль. — Драммонд встал. — Прокурору требуется нечто большее, чем заявление вашего маленького доктора, для того чтобы начать арестовывать людей. — Он взял со стола фуражку и сунул подмышку. — А сейчас, с вашего позволения, у меня совещание с шефом. Детектив-сержант Смит примет ваши объяснения по поводу неприятного случая, произошедшего сегодня утром. Надеюсь на ваше самое непосредственное сотрудничество.
Помощник начальника полиции задержался у дверей, чтобы похлопать меня но плечу.
— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вернуть вашу дочь. — С этими словами он вышел из комнаты.
Хорошо, что я сдержался и не переломал ему все пальцы на этой чертовой руке.
Смит медленно поднялся со стула. Улыбнулся:
— Почему бы нам не пройти в какое-нибудь более удобное место?
Комната для допросов номер три воняла грязными ногами и капустой.
Детектив-сержант Смит стучал пальцами но крышке стола, ожидая, когда в видеомагнитофоне перестанет жужжать пленка.
— Вот так, значит, криминальный отдел Олдкасла дела делает, а? Избивает подозреваемых до полусмерти?
— Я уже сказал вам, что произошло. Дважды сказал. — Подвинулся вперед. Стул так и остался на своем месте, прикрепленный к полу четырьмя громадными болтами. Не то что стулья по другую сторону стола, там, где сидят офицеры полиции. — Вам повторить раздельно или вы оглохли немного?
Стоявший за мной констебль хрюкнул. Попытался превратить это в кашель.
— У вас какие-то проблемы, констебль Доусон? — Смит прищурился, под длинным острым носом сжались тонкие губы.
— Что-то в горло попало, сэр.
Доусон — он был в том списке, который Сабир прислал по электронной почте, когда мы были в Шетлэнде.
Я повернулся:
— Тим, не так ли?
— Да, шеф. — Улыбнулся, обнажив полный рот кривых зубов — неплохо смотрелось вместе с перебитым носом и торчащими ушами.
