— Ну вы нахал! — беспардонно перебил подозреваемого Николай Иванович — Всяких встречал, но такого наглеца — впервые. Даже не знаю что и сказать…
— Я путу шалофаться пракарору! — не остался в долгу Ядов — Фы нарушаете сакон…
— Ой какие вы грамотные! — откровенно поразился начальник — Кто бы мог подумать, всю жизнь скотником на ферме трудился… Ладно, идите в камеру, подумайте до завтра. Не созрели, пока, для серьёзного разговора. Утро вечера мудреней…
Прокурор вскоре зашёл — С морга звонили, крепко побили бабушку-то перед смертью. Рёбра сломаны, а смерть — от перелома основания черепа. Чем-то тяжёлым по голове ударил. Мне помощник доложил, по мелкому вы Ядова закрыли. Так вот, без моего ведома старика из камеры не поднимать. Он колоться, похоже, не собирается. Будем изобличать. А твои горлохваты своим нахрапом только испортить всё могут, вообще замкнётся дедок.
— Дело хозяйское — пожал плечами Литвинов — я всегда только за строгое соблюдение капиталистической законности — Поднялся с кресла и вытянул, паясничая не солидно как-то, руки по швам — Занимайтесь сами, а мои помогут, чем могут…
Восемь суток спустя…
— Вообще на контакт не идёт — морщился следователь прокуратуры — Эх и фрукт этот Ядов. Такой упёртый, уму непостижимо. Ничего святого нет. Одно только волнует, бычок его, Мишка, бесхозный остался. Весь извёлся за скотину свою. А что жену грохнул, это ему до лампочки… Так-то косвенные доказательства конечно есть — размышлял задумчивый и печальный следак… Но без сознанки тяжело в суде будет. Маловато всё же доказухи. Эх и настырный старикашка. А после завтра адмарест заканчивается… Прокурор говорит, «на таких соплях» закрывать его не будет…
— Ни хрена себе! — присвистнул начальник милиции — Вы чего, ребята, убийство мне повесить хотите на ровном месте. Да если вы домой субъекта этого отпустите, в жизни уже не колонёте. И не какой доказухи у вас точно уже не будет. Ты ж сам убедился, какой дедуля премудрый. Творчески работать надо с человеком этим…
— Так я за этим и пришёл! — обрадовался вдруг молодой следователь — Может… это, Николай Иванович, поговорите с ним?
— Ща-ас, всё брошу — взялся набивать себе цену Литвинов — Сами разбирайтесь со своим клиентом. Шеф твой сказал, чтоб не лезли мы в это дело, не нарушали законы процессуальные…
— Так прокурор сам сюда меня прислал, только я вам этого не говорил — честно признался следак.
— Эх салаги! — продолжал куражиться начальник — Загубили, на хер, дело, а теперь заявились. Вы же восемь суток угробили, господа. Дед уже окреп морально и физически. У него и так сила воли стальная, так вы её и укрепили уговорами своими тупыми… Ладно — немного стал успокаиваться — попробую, но ничего уже не обещаю.
Вечером Николай Иванович лично спустился в ИВС проведать содержащийся там контингент. Увидев в одной из камер Ядова, поразился — Так вы до сих пор здесь? А почему — не в следственном изоляторе?…
Не обращая внимания на причитания собеседника о «нефинофности», вдруг вспомнил — Слушайте, уважаемый, а что с быком-то вашим делать? Сосед уже кормить его отказывается. Своей скотине, говорит, кормов в обрез. Вас завтра прокурор закроет на два месяца, потом суд — на пару пятилеток. А бычок-то не виноват, что хозяин непутный такой — начальник перевёл дух — Мается животное с голодухи-то, ревёт на всю деревню. Так что определяйтесь до утра, пока в город вас не отправили… — Боковым зрением Литвинов уловил, что маленькие раскосые глазки Ядова повлажнели. Не дождавшись ответа от побледневшего сразу собеседника, вышел из камеры.
— Что и требовалось доказать — бросил на ходу провожавшему дежурному.
Тот ничего не понял, на всякий случай утвердительно кивнул головой — Так точно, товарищ подполковник.
Утром следующего дня дежурный помощник, докладывая оперативную обстановку, сообщил — Ядов этот с рассвета к вам рвётся, Николай Иванович.
— Очень даже хорошо — не отрываясь от бумаг, произнёс начальник — пусть ещё с часок потомится…
На Петра Васильевича было страшно смотреть. Невооружённым глазом было заметно, что ночью этой он так и не уснул. А как тут уснёшь, если сосед, Гришка, бычка его, лучшего на всю округу производителя, голодом морит. Хотя и обещал подержать, пока всё утрясётся. Не ожидал, никак не ожидал от Григория удара такого подлого…
— Я это — плачущим голосом начал подозреваемый — Покофорить с фами хочу. Мне нато ф терефню съестить. Пыка нато от сосета сапрать и Коське Петрофу отфести. Он мне толшен, он — прокормит…
— Щас! — не стал даже дослушивать бездушный начальник — Всё бросим и будем вас по району раскатывать. Делать нам больше нечего. Нет, милый — плавно перешёл на ты — Пиши доверенность, чтоб забили твою скотинку, а мясо в столовую школьную сдали. Я своей печатью заверю. Другого выхода не вижу. В деревню свою не скоро ты попадёшь — Николай Иванович потянулся в кресле и позевнул — Фигово что-то я выспался сегодня…
Пётр Васильевич стал вообще белый, как простыня, на глазах ещё больше постарел — Та фы што такое кофорите! Он ше молодой, как мошно ресать…
— Нет, а ты что предлагаешь — начал понемногу наглеть Литвинов — На гос. обеспечение быка твоего поставить, пока срок мотаешь. Да он столько, один хрен, не проживёт, не дождётся с зоны он тебя. Так что извини, дорогой, придётся Мишку твоего прирезать.
— Латно, тафай токофоримся — перешёл на неофициальный тон и подозреваемый — Фыфеси меня ф село, я пыка протам… полофину тенек тепе оттам.
— А почему не две трети? — явно спровоцировал подозреваемого зарвавшийся начальник. Но Пётр Васильевич этого не заметил — Латно, тфе трети, так тфе трети, лишь пы Мишка пыл шифой.
— Смотри и слушай сюда, Ядов! — в голосе подполковника прозвучали стальные нотки — Знаешь, что это такое? — достал из ящика стола диктофон — Ты мне, высокому начальнику, только что взятку предлагал — перемотал плёнку и включил на воспроизведение — За покушение на дачу взятки должностному лицу тебе минимум десять лет карячится, да за убийство столько же — продолжал самозабвенно врать Николай Иванович — итого, сядешь на двадцать лет, не меньше. Так что Мишка твой однозначно тебя не дождётся. Ты меня понял, Ядов?
— И што телать? — явно подрастерялся бывший скотник, по щеке прокатилась слеза — Латно! — принял решительный вид — Если я соснаюсь щас, ты отфесёшь меня в село протать пыка?
— Нет, милый — начальник РОВД не спеша прикурил сигарету — бычка будешь продавать только после того, как на месте происшествия расскажешь и покажешь, каким образом супругу свою убивал…
— Та не упифал я! Тфа раса только стукнул лопатным щеренком… по колофе утарил. Она и померла на слетующий тень. Сама финофата, фыпить мне не тафала…
— И я про то — совсем уже по-дружески продолжил беседу Литвинов — расскажешь всё подробно следователю, не забудь отдать черенок этот злополучный. Вернём — после суда.
— Я ф поленнице ефо спрятал…
— Во-во, всё и покажешь на месте, а потом и бычка продашь — начальник милиции поднялся с кресла — Денег вырученных мне не надо, помогаю тебе исключительно из-за любви к животным.
Когда Петра Васильевича увели, набрал прокурора — Готовь бригаду срочно, кино снимать, пока тёплый наш клиент. И это… после следственного эксперимента, дай ему, пожалуйста, возможность быка своего продать. Я поклялся дедуле…
Утром следующего дня Литвинову позвонил следователь — Спасибо Вам, Николай Иванович! — радовался как ребёнок — Мы вчера всё изъяли, задокументировали и засняли, сейчас уже не отвертится. Быка — продал, такой счастливый был. Вот чокнутый, дедулька.
После обеда — ещё один звонок — Вы знаете, Николай Иванович, Ядов опять не в сознанку пошёл, во даёт.
— Есть у человека сила воли…
— Разрешите?… — в кабинет через приоткрытую дверь робко заглядывал дежурный помощник.
— Да заходи ты, чего крАдешься! — начальник милиции с утра был не духе или, как сам любил выражаться, «не в духах».
— Павел Иванович — молодой старлей нерешительно прошёл к столу — Я вам утром докладывал про пожар в Сосновке… Так это… Участковый звонил…
— Толя! — находившийся «не в духах» Плетнёв заметно начал раздражаться — Ты растелишься сегодня наконец!
«Толя» от окрика начальника совсем растерялся и вообще перестал «телиться», но всё же взял себя в руки — Звонил участковый, говорит, нигде хозяев сгоревшего дома нет, пожилых пенсионеров. Вроде как погибли они при пожаре-то. Просил группу выслать…
Начальник РОВД грязно выругался — Не дадут спокойно доработать до пенсии, сволочи, месяц остался…
Дежурный конечно догадался, что определение «сволочи» ни к нему, ни к участковому не относится. Хотел задать какой-то уточняющий вопрос, но рисковать в последний момент не стал, выслушивая указания молча и в такт кивая головой.
