— Да, пожалуй, — согласилась я.
— Кстати, может быть, он инстинктивно сторонится людей, которые его помнят, как Трусова. Как мне это раньше в голову не приходило?! — задумался Антон.
— А он же газетчик, что он делал на телевидении?
— Мария Сергеевна, чувствуется, что Трубецкой вас серьезно зацепил. Он же популярная личность, снимается в разных передачах, сдает и получает информацию. Он тут почти каждый день бывает.
— Ладно, Антон, спасибо. Вы мне очень помогли. Куда вас довезти? — спросила я, подойдя к машине, в которой сладко спал рувэдэшный водитель.
— Мне тут недалеко, дойду сам, но за предложение спасибо. Держите меня в курсе, хорошо?
— Хорошо, — кивнула я, предположив, что Старосельцев не пойдет ни по каким делам, а будет элементарно поджидать свою рыжеволосую красотку где-нибудь в кафе за углом. — А можно вас попросить — когда Скачков проспится, свяжите меня с ним?
— Нет проблем. Хороший парень и журналист способный, только запойный.
Ну ладно, всего хорошего.
По пути в прокуратуру я заехала к начальнику РУВД за сведениями о машинах, которыми пользуется семья Масловских. Серебристая «ауди» в этом списке присутствовала. Прихватив список, я поблагодарила начальника РУВД за оказанную помощь, в том числе и транспортную, и со спокойной совестью направилась восвояси.
С удивлением осознав, что еще даже не кончился рабочий день, а сложнейшая проверка сообщения о преступлении уже проведена, я с чувством глубокого удовлетворения написала заключительный документ и понесла его шефу.
Шеф в своей обычной манере отодвинул мои бумажки в сторону, поскольку раз уж была возможность пообщаться с непосредственным исполнителем, он этой возможностью пользовался. Я приготовилась отвечать на вопросы.
— Ну что, поговорили с Масловским?
— Поговорила.
— Ну, и где его жена?
— Рядом с ним, а он за границей.
— Угу, — кивнул шеф. — Собирается он заявлять о похищении?
— Нет. — А была его жена в субботу на набережной?
— Была женщина на серебристом «ауди», которую аккуратно пересадили в другую машину.
— Насилие, угрозы?
— Все происходило на глазах инспектора ГИБДД. Никакого насилия, все культурно, он их принял за ее знакомых.
— Отлично. — Теперь шеф подвинул к себе документы. — Постановление написали?
— Конечно.
— Молодец. Что это?! — Прокурор поднял глаза от заключительного документа и уставился на меня.
— Постановление.
— Сам вижу. Что за бред?!
— Почему бред? — я обиделась. — Нормально написано.
— Что нормально? Вот это нормально? — Шеф выхватил из папки мое постановление и потряс им перед моим носом. — Где нормальное постановление?
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
— Ах, не понимаешь, паршивка? — Да, похоже, шеф всерьез расстроился, раз допускает такой тон. За всю жизнь он меня называл на «ты» всего три раза. — Все ты понимаешь. Иди и переписывай.
— Не буду.
— Машенька. — Шеф вышел из-за стола и подошел ко мне. — Ты же сказала, что жена Масловского в порядке, он заявлять о похищении не хочет, гаишник подтвердил, что никакого насилия не было. Зачем ты дело возбудила?
— Потому что похищение было, Владимир Иванович.
— Да знаю я не хуже тебя, — взорвался шеф, — Я не спрашиваю — почему? Я спрашиваю — зачем? Кто его расследовать будет? Ты? Вот и порасследуй, съезди к Масловскому за границу, заставь его жену дать показания. Что, слабо?
— Это не мой уровень.
— Правильно, не твой уровень. Значит, в городскую отправлять. Ты представляешь, что мне там скажут?
Я совершенно аполитично ухмыльнулась.
— Ох, Маша, Маша! — Прокурор вернулся в свое кресло. — Ну что мне с тобой делать?
— Отмените мое постановление.
— И отменю! — Шеф схватился за бумаги. — Идите. Нет, подождите. Мария Сергеевна, я ваше постановление уничтожу, а Горчаков вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления.
Отменять не будем, сделаем вид, что вашего постановления не было. Горчакову помогите.
Я пожала плечами.
— Владимир Иванович, Горчаков сам справится. Я свободна?
— Уйдите с глаз моих долой! — замахал руками шеф, как будто я просилась остаться.
Я ушла к себе, с досадой вспомнив, что не купила ничего поесть, теперь еще и Лешка будет недоволен. Не обнаружив в канцелярии Зои, у которой я хотела стрельнуть что-нибудь съестное, я с повинной головой направилась к Лешке, с ходу открыла дверь и увидела нежно целующуюся парочку — Горчакова и Зою, сидевшую у него на коленях.
Похоже, я смутилась гораздо больше этих прелюбодеев. Горчаков с трудом оторвался от Зои, а та с достоинством, не торопясь, слезла с его колен.
— Извините, ребята, — покаянно сказала я. — Вы бы хоть дверь закрывали.
— Забылись. — Горчаков развел руки. — Ты пожрать принесла?
Мои надежды на то, что Горчаков, застуканный за амурами, не вспомнит про жратву, не оправдались.
— Не успела. Хочешь, сейчас схожу?
— Да ладно уж, Зойка сходит. Сходишь, Зой?
Зоя послушно поправила платье и ушла в магазин.
— Рассказывай, — пригласил меня к столу Горчаков.
— Нет, это ты рассказывай. Что это ты на старости лет? Молодого тела захотелось?
— Захотелось, — склонил голову Лешка. — Ты же знаешь, я давно ей нравлюсь.
— Знаю. И что дальше?
— Да ничего. Ключи дашь от квартиры? У тебя же ребенок в лагере?
— Ну ты нахал! — поразилась я.
— Давай без нотаций. Дашь ключи?
— Дам, Леша. Куда я денусь, — вздохнула я. — Но я надеюсь, ты разводиться не собираешься?
— О чем ты говоришь, — отмахнулся Горчаков. — Конечно, нет.
— Ну ты и кобель.
— Ладно, не обзывайся. Что там с Масловским?
Я в двух словах рассказала Лешке, что мне удалось накопать за сегодняшний день.
— Отказала? — спросил он.
— Возбудила.
— Понятно. Что шеф?
— Бесится.
— Еще бы. Тебе что, трудно было написать постановление об отказе?
— Трудно.
— А почему?
Тут я задумалась. А в самом деле, почему?
— Леш, наверное, потому, что я нюхом чую — тут преступление.
Лешка обидно захохотал.
— Помнишь, у Юрия Германа написано про повесившегося парикмахера, который оставил записку: «Кончаю с собой, потому что всех не переброишь»? Тебе что, больше всех надо? Ты себе представляешь, чем пахнет это расследование? А потом, ты же говоришь, что с бабой все в порядке?
— Это Масловский говорит.
— Ну, он не стал бы так говорить, если бы имел на руках ее хладный труп.
— А если она еще у похитителей? И он просто боится за нее?
— Маш, если бы да кабы… Ну не будь ты святее Папы Римского. Тем более что ты кашу заваришь, а мы расхлебывай.
— Что ты имеешь в виду? — я обиделась. — Когда это я на тебя спихивала кашу расхлебывать? Наоборот, это я всегда закрывала грудью амбразуру…
— Да успокойся ты. Шеф тебе не сказал? Да нет, конечно, ты ему голову-то задурила…
Я поняла, что лучше не спорить с Лешкой и терпеливо дождаться продолжения.
— Ты едешь на семинар по борьбе с организованной преступностью, — сообщил мне Горчаков с подозрительной торжественностью.
— Какой кошмар! — заныла я. — У меня два дела на выходе, про остальные я уже не говорю… И на сколько?
— На неделю. А почему ты не спрашиваешь, куда?
— Какая разница? Все равно я не могу поехать. — Я призадумалась. После того, как я подгадила шефу с возбуждением дела по похищению жены Масловского, уже неудобно идти к нему и клянчить, чтобы он послал не меня, а Лешку…
Горчаков как будто прочитал мои мысли:
— Решила уломать шефа и отправить туда меня? И не мечтай даже!
— Интересно, почему? Что тебе, не выручить старую больную женщину?
— Эх, Машка! — вздохнул Горчаков. — На самом деле я бы с удовольствием съездил вместо тебя. Но почему-то требуется женщина.
— В каком смысле?
— В прямом. Поставлено условие — направить работника прокуратуры, женщину, владеющую английским языком.
— А язык-то тут при чем?
— А-а! Вот с этого надо было начинать! При том, что семинар будет проходить в Англии, в Эссексском университете, и высокая честь участвовать в нем почему-то оказана именно тебе.
— В Англии?! Я что, поеду в Англию?
— Поедешь как миленькая. Привези мне чая английского.
— Леш, ты хочешь сказать, что я поеду в Англию?
— Если не будешь как дура, выпендриваться, — подтвердил Лешка. — Но вообще тебе надо торопиться, завтра у тебя должна быть виза. Так что иди фотографируйся, надеюсь, хоть паспорт у тебя заграничный есть?
— Есть, — растерянно сказала я. — А как же Василиса?
— Какая Василиса? Ах, жаба твоя? Вот я и говорю — давай ключи, мы с Зоей будем ухаживать за жабой. — Горчакову так не терпелось, что он сразу протянул руку, словно ожидая, что я положу в нее ключи прямо сейчас.
