Мистер Халлиган немедленно начал самым внимательным образом разглядывать обстановку, не прикасаясь ни к одному предмету. При этом он пользовался большой лупой. Одним словом, старый англичанин от начала до конца сыграл мизансцену «Шерлок Холмс осматривает место преступления». Особое его внимание привлекла пепельница с тремя окурками. После внимательного их изучения с помощью все той же лупы он бережно пересыпал пепел в один пакетик, а окурки — в другой. Больше ничего из номера они не вынесли, ни к чему другому так и не притронулись. После их ухода горничная опять закрыла дверь на ключ.
Сразу после этой акции семейства Халлиган генерал Марков собрал группу и ознакомил ее с докладом «горничной».
— Хорошо, что догадались поставить оперативного работника на этаж. Виолетта Радева из варненского управления — в роли горничной, — сказал он. — Только не будем попадаться на дешевые номера Халлигана. Он разыгрывает из себя чокнутого или, точнее, Шерлока Холмса. Поведение его может быть запланированным камуфляжем. Заметьте, эта невинная пожилая пара непрерывно участвует в нашей истории. Разглядывание в лупу, добыча окурков… Но может, цель посещения была совсем другая? Например, проверить, на месте ли какой-то знак. Или бог весть что еще. Этот тип все меньше мне нравится, слишком уж дерзко крутится он там, где ему не место.
После небольшой паузы заговорил Ковачев:
— Хочется мне поделиться кое-чем… Впрочем, это может ничего и не значить…
— Это мы решим сообща. Рассказывайте.
— Мадам Мелвилл не прикасалась к мылу, которое кладут в номере к приезду нового постояльца. Пользовалась своим, фирмы «Нина Ричи».
— И я бы не прикоснулся, если б имел знаменитое «Нина Ричи».
— Один начатый кусок в мыльнице над ванной и еще пять в чемодане — для двадцати дней запасец многоват, верно?
— Допустим.
— Согласитесь, шести увесистых кусков вполне достаточно даже для дамы, принимающей ванну два-три раза в день. К тому же у нее было пять-шесть видов шампуня…
— Красавицы чистоплотны, это известно.
— А в чемодане у нее обнаружился пакет, где еще шесть больших кусков мыла «Рексона». Вот я и спрашиваю: зачем так много мыла, притом двух различных марок, различного аромата?
— Исследовали мыло?
— Естественно. Ничего. Даже рентгеном проверили, ультразвуком просветили. Обыкновенное мыло, хотя, конечно, из самых дорогих.
— Обертки?
— Ничего. Ни шифра, ни тайнописи.
— А, черт ее знает. Может, она маньячка — мало ли на чем люди с ума сходят?
— Может быть. Но страсть сразу к двум маркам? Для коллекции — мало, для любимого мыла — много…
— Разрешите доложить, товарищ генерал, — сказал Консулов, — о положении на фронте господина Никто. Старый Ноумен ходил в гости к Халлиганам и оставался там больше часа. А доченька его, прибыв в гостиницу рано утром, не выходила из номера день и ночь. Вроде бы у нее там была любовная встреча. Есть подозрения, что молодой человек вошел к ней ночью — и до сих пор не вышел. Я хочу сказать, наши ребята не заметили, чтобы он выходил.
— И сейчас он еще у нее?
— Нет. В номере уже никого.
— Тогда, значит, они его упустили.
— Выходит, упустили. Но они клянутся, что этого не могло быть.
— Гм… А старик?
— Вышел от Халлиганов около часу ночи и сразу же отправился в свой номер. Нес сумку. Впрочем, с той же сумкой он пошел к англичанам.
— Нельзя ли поподробнее о молодце, посетившем дочку? — спросил Марков. — Об исчезнувшем. Это не Чиба?
— Нет. Чиба — повыше ростом, покрупней. А этого наши ребята раньше нигде не видели.
— Товарищ полковник, как вы думаете, — повернулся генерал к Ковачеву, — Ноумен и Халлиганы из одной команды?
— Знай я ответ на ваш вопрос, — товарищ генерал, сразу бы сказал, кто убийца.
В тот же деньПри очередной поездке на вокзал таксист Петков купил билет в купейный вагон до Софии. Как умудрился в курортной неразберихе и толчее раздобыть себе столь дефицитное место, так и осталось тайной. Сдав машину сменщику, он возвратился домой и больше нигде не показывался.
Времени на подготовку было достаточно, чтобы обеспечить наблюдателям удобное путешествие в столицу. Консулов не без оснований вызвался ехать, и просьба его была удовлетворена. А Марков сел в последний самолет на Софию — не зря задержался он на целых три дня, и теперь предстояло достойно встретить Петкова.
К сожалению, нельзя было узнать, кто окажется с Петковым в его двухместном купе. Вероятней всего, случайный попутчик. Но если учесть, сколь удобны для встреч наедине первоклассные спальные купе, то становилось досадно. Особенно когда за полчаса до отхода поезда Пешо вышел из дому с черным чемоданом в одной руке и с раздутым ученическим портфелем — в другой. Уж не задуман ли повторный обмен чемоданами? Или он просто оставит его попутчику? Или передаст ему содержимое, а чемодан прибережет для следующей операции? Так или иначе, пришло время черному чемодану снова появиться на сцене.
Ночь прошла вполне спокойно, если говорить о первом купе, где спали Петков и его попутчик. Зато из третьего купе несколько раз доносились возбужденные голоса и даже выкрики, сопровождаемые пощечинами. Там молодая пара выясняла отношения после курортного флирта. Однако каждый раз при появлении проводника, водворявшего тишину, скандал стихал.
24 июля, четвергПоезд прибыл рано утром. Большинство пассажиров двинулись к трамвайным и автобусным остановкам, оптимисты вливались в длинную очередь на такси. Спутник Петкова с пухлой сумкой отбыл домой, где, вероятно, наслаждался кофе, прежде чем взять другую сумку и отправиться в судебную палату. Не составило особого труда выяснить, что это видный софийский адвокат, который после трудного уголовного дела в Варне хочет успокоить нервы несколькими заурядными бракоразводными процессами.
Медленно, нехотя, будто не выспавшись, одним из последних вывалился из вагона Петков с чемоданом и портфелем. Без всяких колебаний двинулся к багажному отделению, придирчиво осмотрел ячейки и столь же уверенно выбрал себе свободную. Поставил чемодан, набрал шифр, опустил монету, прислушался, как щелкнет замок. После этого он пошел в буфет подкрепиться булочками и кефиром.
Консулов, выкуривший за ночь почти пачку сигарет, тоже был голоден, но дежурил возле камеры хранения. Вещи, оставленные в ячейке, не давали покоя — не станет же Петков возвращаться с ними в Варну? Нет, что-то должно было произойти и, возможно, сейчас, сию минуту! Консулов был достаточно осторожен, чтобы наблюдать за подопечным издалека. Номер ячейки он не различал (не говоря уже о шифре), но расположение ее среди других запомнил точно. И когда Петков пошел в буфет, он мимоходом прочитал этот номер: А-34.
Скорее всего, через некоторое время покажется гражданин с точно таким же чемоданом — он знает или сейчас узнает у Петкова шифр, откроет ячейку и… Одним словом, повторится варненская история, но не в такси, а в автоматической камере хранения.
Второй вариант, хотя и менее вероятный, представлялся Консулову так: неизвестный появляется с пустыми руками, открывает камеру и спокойно забирает вещички. Один — или вместе с Петковым.
В это время появился еще один коллега-наблюдатель, и у Консулова появилась возможность позвонить генералу Маркову.
Позавтракав, Петков вышел на привокзальную площадь, достал сигарету, но не закурил — положил ее обратно в пачку и вскочил в трамвай. В городском агентстве попытался купить билет на самолет в Варну, но все билеты были давно проданы, а связей здесь у Петкова явно не было. Однако он не отчаялся и ближайшим автобусом поехал в аэропорт. Здесь потерся возле нескольких касс, нахально ввалился в служебное отделение, что-то там нагородил, ибо через некоторое время вышел с билетом. Вскоре Петков уже летел в самолете, а черный его чемодан так и покоился на вокзале.
Если для таксиста Пешо то был вполне счастливый день, то Консулову явно не повезло. Буквально через пять минут после того, как он передал сменщику свой «объект» и поехал домой побриться и постоять под душем, у ячейки А-34 появился невзрачный, среднего роста мужчина и, убедившись, что никто за ним не следит, уверенно набрал шифр. Так черный чемодан перекочевал на заднее сиденье темно-синих «жигулей» АГ 03-72. Владелец машины не стал петлять по городу, а сразу направился домой, на улицу Березовую, где под номером «девять» значилась дряхлая одноэтажная хибара с чердаком. Домишко этот оставили доживать свой век посреди дворика, заросшего бурьяном и огороженного с двух сторон высоким деревянным забором. С двух других сторон дворик ограждали глухие стены высоких кооперативных домов. Все сведения о мужчине, внесшем черный чемодан в свой собственный дом, вскоре оказались в деле. Неизвестного звали Георги Михайлов Петров, а жену его Ева.
