Они были вчетвером в комнате – Туманов, Василевский, Синягин и Челидзе. Несмотря на фамилию и черные как смоль волосы, Челидзе мало походил на грузина. Скорее, на молдаванина или итальянца. Этот никогда не улыбался, только зыркал мрачно по сторонам глазами, высматривал врагов. Туманов доверял ему больше всего, и Челидзе был его главным телохранителем. Связываться с ним не решался никто, даже компаньоны Туманова Мазаев и Штихель. Впрочем, он в чужую нишу не лез, занимался исключительно «хранением» драгоценного тумановского тела. За хозяина он мог без разговоров прикончить любого.
Но в этот раз и его умения не понадобилось. Туманов прекрасно и сам справился. Сначала просто шел разговор. Туманов вроде бы благожелательно расспрашивал Синягина про дела, про то, какие суммы тот перевел в прошлом месяце и в какие банки.
Василевский-то сразу почуял, что дело нечисто. С какой это стати босс вспомнил вдруг про дела прошлого месяца? Все же уже обговорено. А просто так молоть языком Туманов не любил. Синягин и сам, должно быть, сообразил, что поплыл, но сохранял хорошую мину до последнего.
Откуда Туманов что прознал – неизвестно. Возможно, капнул кто-то или бухгалтер Минеев что-то пронюхал – одним словом, закончилась эта беседа довольно своеобразно.
Туманов вдруг уселся за стол (до этого он все мотался по кабинету – то цветочки лично из леечки сбрызнет, то в окошко выглянет, то картиночку на стене поправит) и спросил у Синягина – как бы невзначай, словно о чем-то неважном:
– А-а... Вот долларовый счет, который у тебя образовался на Кипре, ты давно его пополнял, друг любезный? – и глаза у него при этом сделались в одну секунду холодными, как вода в Ледовитом океане.
Синягин побледнел, сразу как будто пожух и сказал с принужденной улыбкой:
– Уже давно ничего не клал, Дмитрий Иванович! Давным-давно. Забыл уж про него.
– Так я тебе напомню, ладно? – сказал Туманов, который пытался выдерживать ядовитый хладнокровный тон. – Я тебе все сейчас напомню, сука лживая!..
Он все-таки не выдержал – выхватил из ящика стола пистолет и с наслаждением выпустил из него подряд две пули прямо в серую физиономию Синягина.
Василевскому в этот момент стало дурно. Мозги Синягина брызнули не только на стенку, но и на пиджак Василевского тоже попало. Тело его рухнуло на синтетический ковер и задергалось в предсмертных судорогах.
Туманов выругался сквозь зубы и швырнул пистолет на стол. Видно было, что он уже жалеет о своей горячности.
– Василевский, Челидзе – убрать здесь все! И чтобы ни одна собака... Ну вы поняли. Меня здесь не было со вчерашнего вечера. Все остальное сами решите. Я ушел.
Так в распоряжении Василевского оказался пистолет с отпечатками пальцев Туманова. Челидзе возился с трупом – ему и без того забот хватало. К тому же он и помыслить не мог, что Василевский может ослушаться и приберечь опасное оружие. А Василевский приберег. Он невзначай услышал обрывок разговора между Тумановым и бухгалтером Минеевым – похоже, босс решил всерьез проверить свои счета и активы. Василевскому стало ясно, что хорошая полоса в его жизни закончилась.
Налоговая инспекция, оперативники из уголовки, а теперь еще и «проверка на местах» – все одно к одному. Если не принять кардинальных мер, то следующим кандидатом на бесхозное захоронение будет он. Василевский понял, что грязный пистолет вверил ему не Туманов – его вручил сам господь.
Поступил Василевский умно, не рискуя. Тогда же, когда они с Челидзе и еще двумя бугаями отвезли труп Синягина в загородный лесок и закопали под соснами, Василевский избавился и от ствола. Но выбросил он в речку под пристальными взглядами тумановской челяди не «макаров» хозяина, а свой, чистый, который он таскал на всякий случай. Все-таки работа у них была непростая, опасная, всякое могло случиться. Слава богу, не случилось, но вышло так, что оружие все-таки пригодилось. Бугаи ничего не просекли, и Челидзе смолчал – значит, поверил. Они вернулись в офис и доложили, что все в порядке. А ближе к вечеру Василевский встретился с полковником Гуровым, передал ему пистолетик и все необходимые подробности.
Расчет был простой. Преднамеренное убийство – вещь серьезная. Это не самодеятельная лаборатория, где пара спившихся доцентов-химиков на коленке мастырят отраву для йогуртов. Там еще нужно что-то доказывать, искать связи, выбивать признания. Пистолет и труп – это уже приговор. Это надежно, как вклад в швейцарском банке. Когда Туманова посадят, можно будет не переживать за эти самые вклады, где бы они ни оказались – в швейцарском ли, в подольском или вообще в каком-нибудь якутском. Какое-то время Туманову будет не до чужих вкладов. И его бригаде тоже станет не до того. И Василевский сможет спокойно и тихо отчалить в сторону. Его лимит в этом качестве исчерпан. Пора выходить в самостоятельное плавание.
Поначалу так оно и было. Туманов и еще парочка его асов присели, остальные притихли и попрятали головы. Василевский вздохнул полной грудью и принялся водить за нос полковника. Того все интересовала лаборатория – хотелось ему разрушить хозяйство Туманова в корне. Василевский ссылался на тот факт, что все попрятались и просил не торопить. Но действовал с оглядкой – докладывал полковнику, что ищет, а сам готовился смыться.
Впрочем, окончательно исчезнуть Василевский все никак не решался. Он даже жену ни о чем не предупреждал. Отчасти из того соображения, что женщины по своей природе не способны хранить тайны. Для начала он просто перестал встречаться с полковником, отделываясь по телефону незначительными отговорками. Как бы амортизировал падение. Затем на пару дней замолчал. А потом случилось то, что подтолкнуло его на решительный шаг.
Никто из старой гвардии не тревожил его все эти дни – ни звонками, ни посещениями. Видимо, никто не хотел ворошить муравейник. Можно было представить, что кое-кто из подручных Челидзе испытывает сомнения насчет разгуливающего на свободе Василевского (Челидзе-то сидел с того же дня, что и Туманов), но действий никаких не предпринимает. Без приказа эта шпана способна не на многое. Компаньонам же было явно не до Василевского – им в первую очередь свои задницы прикрыть надо.
Но в один прекрасный день Василевский зашел перекусить в неприметный ресторанчик в Сокольниках. Здесь никто не знал, кто он такой и чем занимается. Никогда сюда не заглядывал и никто из тумановских. Тем больше было удивление Василевского, когда напротив ресторана вдруг остановилась роскошная черная машина – кажется, «Линкольн» и оттуда деловитой, но изящной походкой вышла женщина в приталенном черном костюме – жакет, брюки, галстук (почти мужской), белоснежный воротничок. Короткая стрижка, явно исполненная дорогим парикмахером. Одним словом, эдакий образец бизнес-вумен. Василевского это явление удивило – до сих пор он не замечал, чтобы подобные пташки проявляли интерес к скромному ресторанчику. Но еще больше удивила его последовавшая за женщиной мужская фигура.
Пожалуй, даже не удивила, а насторожила. На первый взгляд в этом мужике не было ничего примечательного – среднего роста, темноватое лицо без особенностей, не бросающаяся в глаза одежда. Разве что какая-то особенная уверенность в каждом движении да легкая звериная походка выделяли его из толпы. И вот эту-то манеру держаться, эту ладную средних кондиций фигуру Василевский уже однажды видел. И он даже мгновенно вспомнил, где он ее видел.
Это было довольно давно. Однажды он зашел в кабинет Туманова по срочному делу и увидел, как через потайную дверь, о существовании которой он до той поры даже не подозревал, выходит незнакомый человек. Василевский успел только увидеть его затылок и спину да приметить походку. Не случайно сейчас это воспоминание вспыхнуло в его мозгу – перед ним опять оказался тот человек! И это было неспроста – Василевский уже не сомневался в том.
Он как раз едва принялся за харчо, которое очень любил и которое здесь готовили просто здорово, но кусок уже не лез ему в горло. Василевский отложил ложку, откинулся на спинку стула, вытер губы салфеткой и стал ждать неприятностей. Они не замедлили последовать.
Зал был совсем небольшой, и обнаружить в нем нужного человека не составляло никакого труда. Деловая женщина обнаружила Василевского сразу. Зафиксировав на нем взгляд холодных серых глаз, она приблизилась и без разрешения уселась напротив, слегка поморщив носик от неприятных ей кулинарных ароматов. Ее спутник неторопливо последовал за ней и остановился за ее спиной, рассматривая Василевского беззастенчивым и странно веселым взглядом.
От этих взглядов Василевскому совсем стало не по себе, хотя женщину он узнал. Он тоже встречал ее раньше в кабинете у шефа. Ее звали Виктория Соловьева, и она работала адвокатом по уголовным делам. Видимо, работала успешно, потому что гонорары ее, как слышал Василевский, были весьма щедрыми. Недаром она могла позволить себе такую игрушку, как «Линкольн». Правда, до сих пор она вела себя и одевалась несколько скромнее, поэтому Василевский сейчас не сразу ее и узнал.
