– Чего гогочешь? – спросил недовольно Сашка.
– Купим тебе машину с ручным управлением, бабку наймем, чтобы твои тряпки стирала.
– Попрекаешь? – Брат еще больше набычился. За последний год он похудел, голубоватая жилка билась на виске под серой пергаментной кожей.
– Дурак, – без обиды ответил Борис. – Я ради кого навоз таскаю, грядки окучиваю? Ладно, братан, не заводись, тебе волноваться вредно. Давай дослушаем, чем толковище закончилось. – Борис нажал кнопку воспроизведения.
“– Что еще? – спросил хозяин.
– Подрядчик просит месяц на строительство.
– Месяц? Это и хорошо, и плохо. Хорошо, что человек, видно, солидный, плохо, что месяц придется ждать. Какая предоплата?
– Никакой. Расчет по окончании работы.
– Удивляюсь, Яша, откуда у тебя столь солидные знакомые. Заболтались. Отбой. Послезавтра встретимся, обговорим детали”.
* * *
Гуров шел длинными коридорами министерства и встретился с малознакомым полковником в форме, кивнул, хотел пройти мимо.
– Привет сыщикам! – Полковник остановился. Гурову пришлось задержаться. – С возвращением, Лев Иванович. – Полковник говорил так, словно они были чуть ли не друзьями. Гуров не знал имени-отчества полковника, но, судя по тому, что тот был в форме, и по развязности, человек служил в управлении кадров.
– Спасибо. – Гуров сухо кивнул, собрался пройти, но полковник преградил дорогу.
– Как тебе известно, я у Серебрякова, меня на ваше управление переводят.
Генерал Серебряков был заместителем начальника управления кадров, следовательно, Гуров угадал.
– Бог располагает, а кадры предлагают! – Полковник довольно хохотнул. – Слышал, ты инспекторской работой занялся, что-то Орлов специалистами разбрасывается.
– Ну, извини. – Гуров развел руками. – Я сейчас как раз от генерала, в конце дня увижу, обязательно передам, что ты недоволен.
Пока кадровик подыскивал ответ, Гуров пошел дальше. Из кабинета выскочили две девушки, видно, торопились в буфет, увидев сыщика, приостановились и чуть ли не хором сказали:
– Здравствуйте, Лев Иванович... Мы рады...
– Я так просто в восторге. – Гурову было с девушками по дороге, он подхватил их под руки и зашептал: – Девчонки, посоветуйте, отпустить мне усы или как?
– Ой, Лев Иванович, все-то вы шутите!
– Какие шуточки, девочки! – Гуров подтолкнул девушек к лифту. – Серьезный вопрос, можно сказать. – И зашагал дальше.
Даже наука пока не может объяснить, откуда возникают неожиданные ассоциации. Гуров не думал о депутате, практически забыл о нем, но вот столкнулся с полковником-кадровиком, вспомнил об убийстве, и потянулась цепочка. Одно звено крепко цеплялось за другое. И глаза у наглого кадровика круглые, и ничем он себя не выдал, однако...
Гуров выбил условную дробь по двери своего кабинета, отстранил откинувшего засовы Артема и уселся за стол.
– Станислав, что сказал Роман Веселер, когда позавчера покидал сию обитель?
Видно, вопрос Гурова сбил Крячко с какой-то важной мысли, потому что он болезненно поморщился, заложил ручкой лежавший перед ним том и вздохнул.
– Рома чего сказал? – Он потер висок, явно думая о чем-то другом. – Черт тебя подери, господин полковник! – Крячко бросил быстрый взгляд на Артема, увидел, что парень занят делом и не слушает перепалки старших. – Чего сказал? Что депутата какого-то в начале июня пришили. Они только осмотр начали, наехали прокуратура, кагэбэшники или как их иначе величать, и ментов от дела отстранили, бумажки и тело увезли в неизвестном направлении.
– Ты вчера весь день с Романом провел. Об этом деле разговора не было?
– Мы о футболе говорили, – почему-то обиженно сказал Крячко. – Убивают каждый день, а первенство мира по футболу раз в четыре года. А у нас опять четыре сбоку и вместо игры объективные причины. Я сызмальства в футбол не играл, но выпусти меня, так только мертвого бы принесли. Я бы их хоть перекусал...
– А они на твоем месте всех бы преступников словно бабочек сачком переловили! – перебил Гуров. – Значит, о последнем убийстве разговора не было?
– Нам не хватает? – Крячко указал на стопку дел.
– Я помню, Рома сказал, что депутата застрелили, а из чего стреляли?
– Из пистолета, – ответил Крячко, – но не “вальтер” и не “девятка”.
– Да откуда ты знаешь, коли их прямо с осмотра убрали? – рассердился Гуров, пододвинул телефон, набрал домашний номер знакомого контрразведчика и услышал мягкий интеллигентный голос.
– Слушаю.
– Здравствуй, Юрий Петрович...
– Здравствуй, Лев Иванович. Пока с поздравлениями воздержусь.
– Умен шибко, – огрызнулся Гуров. – Все вы слыхали, словно я диктор телевидения. Я по тебе соскучился. Как бы проще решить данный вопрос?
– Подскакивай в низинку, где мы последний раз с тобой толковали, скажем...
– Через два часа, – подсказал Гуров.
– Прекрасно, я думал, ты торопишься. Ты меня дома застал случайно, я вновь служу... Запиши телефончик, суп стынет... Не ради старой дружбы. Значит, договорились.
Гуров позвонил по внутреннему телефону в приемную Бардина.
Полковник мог связаться с заместителем министра непосредственно, но решил предоставить Бардину возможность от разговора уклониться. Когда секретарь ответил, Гуров сказал:
– Здравствуйте, говорит полковник Гуров. Николай Ильич у себя?
– Приветствую, Лев Иванович! Какие проблемы? – раздался тут же голос Бардина.
– Здравия желаю! Надо бы посоветоваться. Когда вы, Николай Ильич, можете меня принять?
– Минут через пятнадцать.
– Спасибо. – Гуров повесил трубку, усмехнулся. – Наш новый зам большой демократ.
– Не привыкай, у него это скоро пройдет.
– Извините, Лев Иванович, – вмешался Ермаков. – Указывая приметы человека, довольно редко называют цвет глаз, а мне это крайне желательно.
– Какой цвет глаз у генерала Орлова? – глянув на часы и поднимаясь из-за стола, спросил Гуров.
– У генерала? – растерянно переспросил Ермаков. – Кажется, карие.
– Молодой человек, запоминаются лишь темные глаза и светлые, а если свидетель называет точный цвет, значит, он или врет, или придумывает... Запри за мной. – Гуров подмигнул покрасневшему лейтенанту и вышел.
* * *
– Здравствуйте, рад, что заглянули. – Бардин кивнул на кресло, приглашая Гурова сесть.
– Спасибо, я буквально на несколько минут, – опускаясь в низкое кресло, которых терпеть не мог, ответил Гуров. – Дело в том...
– Лев Иванович, ты нас с супругой извини за вчерашнее, – перебил Бардин. – Иона отличный мужик, но стоит выпить – дуреет.
– Пустое, Николай Ильич. – Гуров беспечно улыбнулся. – В России не пьют только больные да хитрые, и я не встречал ни одного, кто от спиртного умнеет.
– Девочки так хотели познакомиться с легендарным сыщиком, – Бардин тоже улыбнулся. – Будет возможность, на следующей неделе сообразим. Так я вас слушаю.
– Восьмого июня в Москве, адреса не знаю, застрелили депутата Думы, материал забрала контрразведка. А мне на те бумаги надо взглянуть. Они ребята с гонором, везти сюда папки могут отказаться, так вы скажите, что мент, который делом интересуется, человек не гордый, подъедет, куда скажут.
– Хорошо, Лев Иванович. – Бардин сделал пометку в блокноте. – Вам завтра сообщат.
– Извините, Николай Ильич. – Гуров поднялся. – Они отказать вам не откажут, но могут начать резину тянуть: сотрудник в командировке либо еще чего, так вы не настаивайте. Мне, конечно, интересно взглянуть на оперативные материалы, но для начала сгодится и следственное дело, которое в прокуратуре.
– Спасибо за совет. Думаю, мы получим и оперативные материалы, – сухо, с явной обидой в голосе ответил Бардин.
– Не берите к сердцу, Николай Ильич, – беспечно произнес Гуров. – У нас с соседями любовь давняя, взаимная. Разрешите идти?
* * *
Полковник контрразведки Юрий Петрович Еланчук, сорока четырех лет от роду, выглядел на удивление моложаво, можно сказать, даже несерьезно. Такое впечатление о Юрии Петровиче создавалось за счет его невысокой худощавой фигуры и привычки франтовато одеваться, носить вместо галстука шейные платки. К тому же у него были тонкие, интеллигентные черты лица, открытый доброжелательный взгляд и манера тихо, напевно говорить. Он много лет прослужил в разведке, в совершенстве владел английским и свободно изъяснялся на немецком и французском. Объездил, что называется, полмира, а в другой половине побывал ненароком, походя. Если Гуров, не желая того, источал силу, даже опасность, то Еланчук воспринимался окружающими как эдакий франт, человек образованный, но поверхностный. Он имел несколько боевых орденов, был блестящим аналитиком и прекрасным вербовщиком-агентуристом, но не только это роднило его с Гуровым. Еланчук не любил начальство и не желал врать и угождать, за что и был уволен более года назад. У него была семья, любимые дочки-двойняшки, которых он обожал и был обязан достойно содержать.
