— А крабов нет? — на всякий случай поинтересовался Голованов.
— Крабов нет.
— Ну тогда давайте креветок.
«Прямо как в старые добрые времена», — подумал Голованов, взяв в одну руку две кружки пива, а в другую тарелку с креветками.
Ему вспомнилась пивная в центре на Пушкинской улице, между магазином «Академкнига» и памятником Юрию Долгорукому. Пивная располагалась в огромном мрачном подвале, и там тоже подавали креветки.
Голованов еще только подходил к нужному столику, когда Сережа Пень, не оборачиваясь, категорично заявил:
— Если из ментовки, то я разговаривать не стану.
«И впрямь подозрительный», — подумал Голованов.
— Да вы не бойтесь, я не из ментовки.
Голованов поставил пиво с креветками на стол.
— А почему ты думаешь, что я должен бояться? Сережа Пень никогда никого не боялся. Ни своих, ни чужих. За это его и уважают.
— Так это вы Сережа Пень?
— А зачем спрашиваешь, если тебе и так в кассе сообщили? Что нужно?
— Меня зовут Всеволод Голованов. Я хотел бы поговорить с вами о Владимире Моршанских. Мне Наталья Афанасьевна сказала, что вы были друзьями.
— Ну да, были мы с Володькой кореша. А с чего это вдруг тетя Наташа решила, что я с тобой разговаривать буду? — Сережа Пень усмехнулся. — Понравился ты ей, что ли?
— Я журналист. Пишу об этом деле. — Голованов принялся второй раз за день повторять свою легенду. Тем более что один раз она уже сработала. — Я считаю, что Моршанских был невиновен.
На этот раз случилась непредвиденная осечка.
— Какая газета? — внезапно спросил Сережа Пень, посмотрев прямо в глаза Голованову.
— «Криминальная правда», — не сморгнув ответил Голованов. — Это московская газета, — добавил он на всякий случай.
— Ну понятно, что не местная, — кивнул головой Сережа Пень. — Местные я все знаю. Удостоверение покажи.
— Какое удостоверение? — переспросил Голованов.
— Ну не милицейское же, — ухмыльнулся Сережа Пень. — Журналистское удостоверение.
«Черт бы подрал этих подозрительных!» — со злостью подумал Голованов, разглядывая четыре полустершиеся буквы, наколотые на Сережиных пальцах.
Он понял, что его подловили, и подловили с такой простотой, что оставалось только признать свое поражение. Обстановку разрядил сам Сережа.
— Вот что, господин хороший, либо ты мне русским языком честно говори, что тебе надо, либо вали отсюда, и побыстрее.
— Я действительно не журналист, — признался Голованов. — Я частный детектив. Занимаюсь частным расследованием дела об убийстве Ларисы Соколовой. Все остальное чистая правда.
— А то, что действительно не веришь, что Володька ее убил, — это тоже чистая правда? — усмехнулся Сережа.
— Это я в данный момент и пытаюсь выяснить.
— А вот это уже на правду похоже, — согласился Сережа. — Только что ты сделать-то сможешь? Володька мертв, менты его, суки, убили.
— Вы считаете, что он не повесился, что его убили?
— Ясен пень. — Сережа сделал хороший глоток. — Вначале подставили, а потом замочили, чтобы он им не мешал.
Дело приобретало новый оборот. Голованов задумался и не заметил, как выпил полкружки пива.
Тем временем Сережа вытащил неизвестно откуда бутылку водки и долил в обе кружки.
— Ладно, — сказал он, — если уж у нас беседа началась, давай познакомимся. Сережа Пень.
Он поднял кружку, и Голованову ничего не оставалось, как присоединиться.
Он сто лет не пил чистого «ерша» и понял, что пить лучше сразу до конца. Плохое пиво в соединении с дешевой водкой имело вкус юности. Допив до конца, Голованов неожиданно почувствовал себя очень хорошо.
— Ну и как? — поинтересовался Сережа.
— Хорошо, — кивнул Голованов. — Надо будет позже повторить.
— Ну если ты угощаешь, то почему бы и не повторить. — Сережа принялся за креветки.
— Слушай, Сережа, почему ты считаешь, что менты его убили?
— Да потому, что не мог Володька сам повеситься. И Лариску эту он убить не мог. Не тот человек был.
— Нет, но люди могут меняться, — возразил Голованов. — Состояние аффекта опять же.
— Ни хрена! — категорично заявил Сережа Пень. — Все люди делятся на две части: на тех, кто может убить, и на тех, кто не может. Вообще не может, ни себя, ни другого человека. Что бы ни произошло. Вот Володька был таким. Он в Бога очень верил. И считал, что убийство — это грех. Не так верил, как все сейчас верят, а по-настоящему верил, серьезно. Он после того, как про этот корабль узнал, по полдня в церкви простаивал, Бога благодарил за свое спасение. А я сейчас думаю, лучше бы он на том корабле утонул вместе со всеми.
Сережа перелил в свою кружку половину головановского пива и вновь долил из бутылки.
— Давай за Володьку выпьем, — предложил он. — Если рай есть, то он сейчас там.
Они выпили, и Голованов заказал харчо, шашлыков, цыпленка, люля-кебаб и все остальное, не забыв, разумеется, про водку и пиво.
— А что, неплохо в Москве платят частным детективам, — одобрительно сказал Сережа, оглядев уставленный тарелками стол. — Лишний раз поесть никогда не помешает.
Вернувшись в гостиницу, Сева Голованов долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Когда же это наконец случилось, он обнаружил, что гостиничный номер пуст.
У Голованова было только одно желание — поскорее завалиться спать, но, как человек ответственный, он не мог сделать этого, не сообщив Денису о результатах своих расследований.
Поэтому Сева взял листок бумаги и неуверенной рукой вывел на нем одно-единственное предложение: «Моршанских невиновен, подробности расскажу утром».
Положив листок на видное место и придавив его пачкой сигарет, Голованов кое-как стянул с себя одежду, забрался под одеяло и мгновенно провалился в сон.
Что касается руководителя агентства «Глория», то он, расставшись со своими сотрудниками, какое-то время сидел в задумчивости, решая вопрос, куда ехать в первую очередь — в газету или в порт.
Надо сказать, что думал он не напрасно.
Денис понял, что ехать в порт ему совершенно не имеет смысла. Гораздо уместней съездить в офис компании «Владивосток-3» и взять у них список всех выживших в кораблекрушении.
В таком случае завтра общими усилиями можно будет пообщаться с ними со всеми.
Поскольку журналисты имеют свойство опаздывать на работу, а служащие офиса обычно приходят вовремя, Денис в первую очередь решил ехать в офис.
На всякий случай он предварительно позвонил в Москву Эдуарду Николаевичу и сообщил о своих планах, упомянув, что было бы очень желательно отметить в списке, кто из оставшихся в живых был обычным членом экипажа, а кто челноком.
Эдуард Николаевич план Дениса одобрил и пообещал тут же созвониться с секретаршей, чтобы она подготовила список.
После этого Денис набрал номер Кати, но ее мобильный по-прежнему был отключен.
Секретарша Ирочка оказалась весьма привлекательной девушкой в облегающей черной юбке.
— Эдуард Николаевич предупредил меня о вашем визите, — сообщила она Денису с милой улыбкой. — Список я вам подготовила. Может быть, вы хотите выпить кофе или чаю?
— Нет, хотя большое спасибо за предложение.
— Что же, очень жаль. — Ирочка улыбнулась. — Я могу быть еще вам чем-нибудь полезна?
— Наверное, пока нет, — пожал плечами Денис. — Спасибо за список.
— В таком случае, если вы не возражаете, я вернусь к работе.
Ирочка села за компьютер, и ее пальцы забегали по клавиатуре.
Денис убрал список в папку и попрощался. Ответом ему послужила все та же милая улыбка.
Обстановка в редакции газеты «Красная правда» была самая что ни на есть марксистско-ленинская.
В углу красное знамя, на стенах портреты основателей коммунизма.
Главный редактор выслушал просьбу Дениса очень серьезно.
— Вы правильно сделали, что пришли сразу к нам, — заявил он. — В этом городе мы единственные, кто говорит правду.
— Я так и понял.
— Понимаете, все остальные газеты финансируются теми или иными группировками, и объективной картины они вам не дадут. Станут все валить на своих конкурентов.
— А вы? — не удержался Денис.
— В смысле финансирования? — усмехнулся главный редактор. — А нас особо никто не финансирует. Поэтому, как видите, обстановка у нас небогатая.
Обстановка в кабинете главного редактора и впрямь была небогатая.
— Пойдемте, я провожу вас к Алексею. — Главный редактор поднялся из кресла. — Он занимается этими вопросами и вам все подробно расскажет.
Денис вспомнил, что статья, которую он читал в самолете, была подписана буквой «А».
Алексей оказался худым взъерошенным парнем с растущей откуда-то из-под подбородка небольшой курчавой бородой. Одет он был в джинсы и черную майку с портретом кубинского революционера Эрнесто Че Гевары.
