Зато блондинка, которая прекрасно владела собой, произнесла не без раздражения:
— Это не я надумала явиться к вам.
— Не угодно ли вам будет присесть?
Он заметил, что блондинка накинула манто на домашний халат и была без чулок, тогда как мадемуазель Донкер оделась так, словно собиралась в церковь.
— Вы, вероятно, удивлены, что мы осмелились обратиться к вам, — начала старшая, с трудом подбирая слова. — Как и все, кто живет в нашем квартале, мы прекрасно понимаем, что это большая честь жить по соседству с вами… — На этот раз она слегка покраснела и поглядела на поднос. — Мы помешали вам закончить завтрак?
— Я уже поел. Слушаю вас.
— Этим утром, или скорее ночью, в нашем доме произошло такое волнующее событие, что я тут же подумала: наш долг — обратиться к вам. Мадам Мартен не хотел вас беспокоить. Я ей рассказала…
— Вы тоже живете в доме напротив, мадам Мартен?
— Да, месье.
Она казалась недовольной, что ее толкнули на этот шаг. А мадемуазель Донкер, набравшись духу, продолжала:
— Мы живем на том же этаже, что и вы, как раз напротив ваших окон. — Она снова покраснела, словно это было признанием. — Месье Мартен часто разъезжает по своим делам, но это понятно: он представитель торгового дома. Вот уже два месяца, как их девочка слегла из-за нелепого несчастного случая.
Мегрэ участливо обратился к блондинке:
— У вас есть дочь, мадам Мартен?
— Не дочь, а племянница. Мать ее умерла три года назад, и с тех пор девочка живет с нами. Она сломала ногу, упав с лестницы, и, по мнению врачей, поправится месяца через полтора, если не будет осложнений.
— Ваш муж сейчас в отъезде?
— Да.
— Продолжайте, мадемуазель Донкер.
Мадам Мегрэ прошла через ванную в кухню; было слышно, как она передвигает кастрюли. Мегрэ время от времени поглядывал на бледное небо.
— Сегодня утром я, как обычно, встала рано, чтобы поспеть к заутрене.
— И поспели?
— Да. Возвратилась около половины восьмого, потому что прослушала три мессы. Приготовила себе завтрак. Вы могли видеть свет в моем окне.
Мегрэ жестом показал, что не обратил на это внимания.
— Я торопилась отнести кое-какие сладости Колетте: в этом году у нее такое грустное Рождество. Колетта — это племянница мадам Мартен.
— Сколько ей лет?
— Семь. Я не ошибаюсь, мадам Мартен?
— Нет. Ей исполнилось семь в январе.
— В восемь часов я постучала в дверь их квартиры.
— Я еще не вставала, — сказала блондинка. — Иногда я встаю поздно.
— Итак, я постучала в дверь, но мне пришлось немного подождать, пока мадам Мартен наденет халат. Руки у меня были заняты, и я спросила, могу ли вручить подарки Колетте.
Казалось, блондинка уже успела осмотреть все в квартире, время от времени бросая на Мегрэ пронзительный взгляд, в котором сквозило недоверие.
— Мы вместе открыли дверь в комнату.
— У девочки отдельная комната?
— Да. В квартире две спальни, столовая, ванная и кухня. Но я должна вам сказать… Нет, об этом позднее… Я остановилась на том, что мы открыли дверь. В комнате было темно, и мадам Мартен повернула выключатель.
— Колетта проснулась?
— Да. Видно было, что она давно не спит и ждет. Сами знаете, как нетерпеливы дети в рождественское утро. Если бы она могла ходить, то обязательно встала бы посмотреть, что принес ей Дед Мороз. Быть может, другой ребенок позвал бы взрослых. Но это уже маленькая женщина. Чувствуется, что она гораздо старше своих лет и о многом задумывается.
Мадам Мартен тоже посмотрела в окно, и Мегрэ прикинул, где расположена ее квартира. Должно быть, справа, на самом краю дома, где сейчас светятся два окна.
А мадемуазель Донкер продолжала:
— Я пожелала ей счастливого Рождества и сказала: «Посмотри, детка, что оставил для тебя Дед Мороз в моей комнате».
Мадам Мартен в волнении стискивала пальцы.
— И знаете, что она мне ответила, даже не взглянув на мои подарки? Впрочем, подарки самые скромные. Она сказала: «Я его видела». — «Кого?» «Деда Мороза». — «Когда? Где?» — «Здесь. Этой ночью. Он приходил ко мне в комнату…» Хорошо, что она нам это сказала, не правда ли, мадам Мартен? Будь она другим ребенком, это вызвало бы у нас улыбку. Но Колетта, как я вам уже поясняла, — маленькая женщина. Она не шутила. «Как ты могла его видеть? В комнате же темно». — «Нет, было светло». «Он зажег лампу?» — «Нет, у него был электрический фонарик. Посмотри, мама Лорен…» Надо вам сказать, что малышка называет мадам Мартен мамой Лорен, и это вполне естественно: мать у нее умерла, а мадам Мартен ей теперь вместо матери…
В ушах Мегрэ стояло сплошное гудение. Он еще не выпил второй чашки кофе. Трубка только что погасла.
— И она действительно кого-то видела? — неуверенно спросил комиссар.
— Да, месье. Потому-то я и настаивала, чтобы мадам Мартен поговорила с вами. У нас есть доказательства. Малышка с лукавой улыбкой откинула одеяло и показала нам лежавшую с ней на кровати чудесную куклу, которой накануне в доме не было.
— Вы ей не дарили куклу, мадам Мартен?
— Собиралась подарить и купила вчера днем в универмаге. Разумеется, не такую дорогую. Когда мы вошли в комнату, я держала ее за спиной.
— Итак, совершенно очевидно, что ночью кто-то проник в вашу квартиру.
— Это еще не все, — поспешила добавить мадемуазель Донкер, теперь совсем осмелев. — Колетта не тот ребенок, который может соврать или ошибиться. Мы ее расспрашивали, мадам Мартен и я. Она уверяет, что видела человека в костюме Деда Мороза, с белой бородой и в широком красном плаще.
— В какое время она проснулась?
— Она не знает. Среди ночи. Она открыла глаза, потому что ей показалось, что в комнате горит свет. А он в самом деле горел, освещая часть пола напротив камина.
— Я не могу понять, что все это значит, — вздохнула мадам Мартен. — Разве только мой муж знает больше, чем я.
Мадемуазель Донкер хотела оставаться в центре внимания. Было ясно, что именно она допрашивала ребенка, не упуская ни одной детали, равно как ей первой пришла в голову мысль обратиться к Мегрэ.
— Дед Мороз, по словам Колетты, наклонился над полом…
— И она не испугалась?
— Нет. Смотрела на него, а сегодня утром сказала нам, что он проделывал в паркете дыру. Колетта подумала, что он хочет таким образом спуститься к жильцам нижнего этажа, Делормам, у которых трехлетний малыш, и добавила, что, видно, печная труба для этого слишком узка… Человек, надо полагать, почувствовал, что за ним следят. По крайней мере, он поднялся, подошел к кровати и вынул большую куклу, приложив палец к губам.
— Колетта видела, как он вышел?
— Да.
— Через отверстие в полу?
— Нет, через дверь.
— В какую часть квартиры выходит эта дверь?
— Прямо в коридор. Эта комната раньше сдавалась отдельно. Она сообщается и с коридором.
— Дверь не была заперта на ключ?
— Конечно, заперта, — вмешалась мадам Мартен. — Я не оставила бы ребенка в незапертой комнате.
— Замок был взломан?
— Вероятно. Точно не знаю. Мадемуазель Донкер тут же предложила мне пойти к вам.
— И вы действительно обнаружили дыру в паркете?
Мадам Мартен с измученным видом пожала плечами, но старая дева ответила за нее:
— Собственно говоря, никакой дыры нет, но отчетливо видно, что там паркет приподнимали.
— Скажите, мадам Мартен, не знаете ли вы, что могло находиться под полом?
— Нет, месье.
— Давно вы живете в этой квартире?
— С тех пор как замужем. Вот уже пять лет.
— Эта комната тоже была тогда в вашей квартире?
— Да.
— Вы знаете, кто в ней жил до вас?
— Мой муж. Ему теперь тридцать восемь лет. Когда мы поженились, ему было тридцать три и он уже имел свою квартиру. Ему нравилось возвращаться туда после каждой поездки.
— Вы не думаете, что ему захотелось сделать приятное Колетте?
— Но ведь сейчас он находится в шестистах или семистах километрах отсюда.
— Вы знаете где?
— Скорее всего, в Бержераке[1]. Его поездки планируются заранее, и график нарушается очень редко.
— Кем он работает?
— Представителем часовой фирмы «Зенит» в центральной части Франции и на юго-западе. Вы, конечно, знаете, это очень крупное предприятие; он занимает там солидное положение.
— Да это лучший человек на свете! — воскликнула мадемуазель Донкер и тут же, покраснев, поправилась: — После вас.
— Итак, если я не ошибаюсь, этой ночью кто-то проник к вам в квартиру, переодевшись Дедом Морозом.
— Девочка так утверждает.
— А вы сами ничего не слышали? Ваша комната расположена далеко от комнаты ребенка?
— Их разделяет столовая.
— Вы не оставляете на ночь дверь открытой?
— Это не нужно. Колетта не из пугливых и ночью обычно не просыпается. Если ей понадобится меня позвать, на тумбочке у нее медный колокольчик.
