– На каком основании?
– По подозрению в убийстве, – ответил Клинг. Фелпс помолчал.
– Я все-таки позвоню моему адвокату, – сказал он наконец.
– Если это вам так необходимо, – сказал Мейер, – то вы позвоните ему прямо из восемьдесят седьмого участка. Фелпс растерянно заморгал.
– Не хотите говорить здесь, можно поговорить и в участке, – уточнил Мейер. – Если вы не убивали её, то вам нечего бояться.
– Я её действительно не убивал.
– Прекрасно. Так почему же тогда вы говорили неправду?
– Не говорил я неправды.
– У вас был роман с Анни Бун?
Фелпс молчал.
– Был или нет?
– Был, – сказал Фелпс.
– Почему же вы нам сразу этого не сказали?
– По разным причинам.
– Например?
– Во-первых, мне не хотелось, чтобы меня заподозрили в убийстве.
– Эту возможность пока исключить нельзя, мистер Фелпс.
– Во-вторых, история могла попасть в газеты, и я не хотел бы, чтобы Марна... В общем, вы меня понимаете.
– Вполне, – сказал Мейер. – Ну, а теперь выкладывайте все начистоту.
– С чего начать?
– Когда вы познакомились с Анни?
Фелпс тяжело вздохнул.
– В мебельном салоне фирмы «Герман Додсон». В отделе современной мебели. Я туда забрел по ошибке. Вообще-то мы с Марной предпочитаем антиквариат.
– Продолжайте.
– Я назначил ей свидание... Ну, не сразу, конечно. Мы сначала поболтали. Короче, вы знаете, как это обычно бывает.
– Нет, не знаю, – отрезал Мейер. – Я женат. Так что расскажите мне, как это у вас вышло, мистер Фелпс.
– Вот уж не знал, что полицейские у нас такие высоко – нравственные, – сказал Фелпс. – Я и не подозревал, что любовь в нашем штате считается правонарушением.
– Не любовь, – поправил его Мейер. – Супружеская измена.
– Анни была в разводе, – возразил Фелпс.
– Но вы-то женаты. Закон считает изменой такую связь, когда хотя бы один из партнеров состоит в браке. Однако не будем отвлекаться, мистер Фелпс. Преступление, которое нас интересует, – это убийство.
– Я не убивал ее...
– Мы вас слушаем. Продолжайте, пожалуйста.
– Я любил её. С какой стати мне было её убивать?
– Когда мы с вами говорили в первый раз, её гибель вроде бы не произвела на вас особого впечатления. Гибель товара вас огорчила куда больше.
– Да, огорчила. Но и гибель Анни меня потрясла. Разве могло быть иначе? Я ведь знал её больше года.
– Почему вы взяли её на работу в свой магазин? Чтобы она была ближе к вам?
– Не совсем так... В магазине я бывал очень редко. Анни управлялась там одна. Я обычно заезжал к концу дня забрать выручку.
– Вы заезжали и в тот день, когда её убили?
– Да, я уже вам говорил. Я оставил ей немного денег, чтобы хватило до закрытия. Я всегда так делал: вечером выписывал документы для банка, а утром вносил деньги.
– В какой банк?
– В местный, Первый национальный.
– Зачем же вы все-таки взяли её на работу?
– Чтобы помочь.
– Каким образом?
– Как вам известно, она была в разводе. У Додсона ей платили гроши. После того, как... По мере того как наше знакомство крепло, я решил, что для неё будет гораздо разумнее перейти в мой магазин. Собственно, я платил ей больше, чем сто двадцать пять долларов в неделю.
– Сколько же?
– Двести двадцать.
– Миссис Фелпс об этом знала?
– Нет, конечно. Я никому не платил больше ста двадцати пяти.
– Другими словами, мистер Фелпс, – сказал Мейер, – вы решили сочетать приятное с полезным, я вас правильно понял?
– Это очень вульгарная формулировка, детектив Мейер.
– Правда? А как бы вы это назвали?
– Я пытался помочь девушке. Она должна была содержать мать и дочь. Это было самое малое, что я мог для неё сделать.
– Ну да. А почему в первый раз вы притворились, будто понятия не имеете о её дочери?
– Я не притворялся...
– Вы сказали, что у неё сын.
– Только потому, что не хотел, чтобы вы догадались о нашей связи. Не хотел, чтобы это убийство как-то на мне отразилось.
– Когда именно вы заехали за деньгами в тот день, мистер Фелпс?
– Около восьми. Я всегда заезжал в это время.
– По нашим сведениям, её убили в половине одиннадцатого или около того. Где вы находились между восемью и половиной одиннадцатого?
– Не помню, – быстро ответил Фелпс.
Мейер посмотрел на него с крайним удивлением.
– Мистер Фелпс, – сказал он. – По-моему, вы не поняли вопроса. Где вы находились в тот вечер, когда была убита Анни Бун, с восьми до половины одиннадцатого?
– Не помню, – повторил Фелпс.
– Может быть, вы все-таки попытаетесь припомнить, мистер Фелпс? – сказал Мейер. – И я бы советовал сделать это побыстрее.
– Если я не помню, так и не вспомню.
– Где вы были? – спросил Клинг. – Дома?
– Нет.
– Где же тогда?
– Не помню.
– Но вы помните, что дома не были, так?
– Да, это я помню.
– Может быть, вы были в вашем магазине? Сначала застрелили Анни Бун, а потом стали бить бутылки?
– Не говорите глупостей.
– Так где же, черт возьми, вы были, мистер Фелпс? Подумайте хорошенько. Очень вам советую.
– Послушайте...
– Мы вас все время внимательно слушаем.
– Послушайте, я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление... – Фелпс никак не мог довести фразу до конца. – Понимаете, я же...
– Давайте, мистер Фелпс. Выкладывайте начистоту.
– Вы уже допрашивали Теда Буна? Ее бывшего мужа?
– В половине одиннадцатого его не было в городе. Его алиби подтверждено. Он вне подозрения, мистер Фелпс.
– Я тоже.
– Насчет вашего алиби нам пока ничего не известно.
– Я не понимаю, где был тогда. Но вблизи магазина меня точно не было.
Мейер тяжело вздохнул.
– Мистер Фелпс, – сказал он. – Одевайтесь.
– Это ещё зачем?
– А затем, что вы ничего не хотите нам рассказать. Затем, что вы были в близких отношениях с Анни Бун. И ещё затем, что в участке нам проще будет задавать вам вопросы. Много вопросов, мистер Фелпс.
– Я... в тот вечер я был в Айсоле, – выдавил из себя Фелпс.
– Где именно?
– На Эндикотт-авеню.
– Что вы там делали?
– Я... я был не один.
– С кем же?
Фелпс промолчал, и Мейер повторил вопрос:
– С кем вы там были?
– Это не важно, – ответил Фелпс.
– Очень важно, – сказал Клинг.
– С женщиной? – спросил Мейер.
– Да.
Некоторое время спустя Мейер произнес:
– Вы очаровательный человек, мистер Фелпс. Отличный объект для помещения капиталов.
– Каких капиталов?
– Тот, кто вкладывает в вас средства, должен как можно скорее изъять их. Как зовут вашу девку?
– Она не девка.
– Как её имя?
– Лидия. Лидия Форрестер.
– Адрес?
– Эндикотт-авеню, 730. Неужели нужно впутывать и её в все это?
– Вы знаете, как иначе проверить ваше алиби?
– Не знаю.
– Там, где она живет, есть швейцар? Или лифтер?
– Есть. Это имеет значение?
– В свете того, что вы нам только что сообщили, мисте Фелпс, у вас вполне могли быть серьезные причины, чтобы убрать Анни Бун со своей дороги. Я сильно сомневаюсь, что вашего утверждения, будто тот вечер вы провели в чьем-то обществе, будет достаточно. Молите Бога, мистер Фелпс...
– О чем?
– Чтобы кто-то смог подтвердить, что видел вас в доме 730 по Эндикотт-авеню в то самое время, когда убили Анни, – сказал Мейер. – Мы ещё увидимся, мистер Фелпс. Мы дадим вам знать о себе.
Мейер помолчал немного и энергично кивнул.
– Можете быть уверены, что мы ещё увидимся.
До чего же обидно, когда узнаешь, что у подозреваемого в убийстве нашлось железное алиби! Обидно было узнать это про Теда Буна и ещё обиднее – про Франклина Фелпса. Но факты не перестают быть фактами: тот вечер, когда погибла Анни Бун, Франклин Фелпс действительно провел у некоей Лидии Форрестер. Лифтер припомнил, что отвозил его наверх в девять, а вниз – в одиннадцать. Из этого, конечно, ещё не следовало, что между девятью и одиннадцатью он не мог спуститься по черному ходу, убить Анни Бун, а затем вернуться тем же путем. Из черного хода, однако, можно было попасть только в вестибюль или в подвал. В вестибюле весь вечер дежурил швейцар, который и сообщил, что Фелпс появился там ровно в одиннадцать. В подвале же, у самых дверей, сантехник и дворник всю ночь напролет резались в карты. Фелпса они не видели. Значит, Фелпс никого не убивал. В тот вечер у него были другие заботы. Это означало, что сыщикам из 87-го полицейского участка придется ещё побегать, а беготня рано или поздно сводит полицейского в могилу.
По причинам, им самим непонятным, почти все детективы 87-го участка поочередно пытались раскусить этот крепкий орешек – убийство Анни Бун. Все, кроме Коттона Хейза. Ему было не до этого. Он затеял маленький личный крестовый поход против убийцы Роджера Хэвиленда. Итак, все оказались при деле, и это вселяло надежду. У каждого сыщика появилась личная заинтересованность. У них было теперь о чем поговорить, когда кончался запас анекдотов. Обсуждая убийство в винном магазине, они чувствовали себя одной семьей.
