Вот поглядите, думал он, вот он весь я перед вами — Артур Браун. И зачем нужна вся эта расовая муть? Я не понимаю, кем вы хотите меня видеть? Это вы говорите мне, что я — негр, вы мне это говорите, а я не знаю, что значит негр, и не знаю для чего нужна вся эта чертова дискуссия. Что вы от меня конкретно хотите? Если я признаю: ну да, что правда, то правда, я — негр, и что дальше? Что вам, черт возьми, от меня надо? Вот, что хотелось бы узнать.
Артур Браун закончил бритье, ополоснул лицо и посмотрел на себя в зеркало. Из зеркала на него смотрел он сам — Артур Браун.
Он тихонечко оделся, выпил апельсинового сока и чашечку кофе, поцеловал дочурку, которая мирно спала в своей кроватке, разбудил на мгновение Кэролайн, сказать, что ушел на работу, и отправился через весь город в тот район, где Джозеф Векслер держал свой магазин скобяных изделий.
Случилось так, что в тот понедельник утром Мейер Мейер отправился на встречу с миссис Руди Гленнон в одиночестве. А произошло так потому, что Стив Карелла должен был присутствовать на очередном дежурном собрании по ознакомлению сотрудников с преступным миром города. Конечно, все могло обернуться и иначе, будь Карелла рядом с Мейером, но полицейский комиссар считал, что каждый день с понедельника по четверг необходимо знакомить сыщиков с личностями преступников. Карелла воспринял эту обязанность мужественно и направил Мейера на квартиру миссис Гленнон одного.
Имя и адрес миссис Гленнон они получили от доктора Макэлроя в больнице «Буэнависта». Эта была та самая женщина, с чьей семьей особенно дружила Клэр Таунсенд. Семья эта жила в одной из самых худших трущоб Айсолы, в пяти кварталах от здания управления. Мейер покрыл все расстояние пешком, нашел этот многоквартирный дом и поднялся по лестнице на четвертый этаж. Он постучал в дверь квартиры и стал ждать.
— Кто там? — раздался чей-то голос из-за двери.
— Полиция, — откликнулся Мейер.
— Что вам нужно? Я в постели, не могу встать.
— Я бы хотел поговорить с вами, миссис Гленнон, — сказал Мейер.
— Приходите через неделю. Я больна и лежу в постели.
— Мне нужно поговорить с вами сейчас, миссис Гленнон.
— О чем?
— Миссис Гленнон, откройте, пожалуйста, дверь.
— О, господи ты боже мой! Да она открыта! — прокричала она.
— Входите же, входите.
Мейер повернул ручку и вошел в квартиру. Шторы в комнате были задернуты, и кругом царил полумрак. Мейер стал всматриваться в темноту.
— Я здесь, — отозвалась миссис Гленнон. — В спальне.
Он пошел на голос из соседней комнаты. Посередине огромной двуспальной кровати, обложенная со всех сторон подушками, лежала маленькая бледная женщина в выцветшем розовом халате поверх ночной рубашки. Она с трудом подняла глаза на Мейера. Казалось, что сам взгляд высасывает драгоценную жизненную энергию из ее истощенного организма. Волосы ее походили на жесткую паклю, были хорошо видны седые пряди. Щеки глубоко запали.
— Я же сказала вам, что я больна, — сказала миссис Гленнон.
— Что вам нужно?
— Мне очень жаль причинять вам беспокойство, миссис Гленнон, — сказал Мейер. — В больнице нам сказали, что вас выписали, и я подумал…
— Я выздоравливаю, — прервала она его. Она произнесла это слово с такой гордостью, как будто само изучение этого слова досталось ей слишком дорогой ценой.
— Тем более. Мне очень жаль причинять вам это беспокойство. Но вы бы оказали мне неоценимую услугу, если бы смогли ответить на несколько моих вопросов, — сказал Мейер.
— Ну, вы уже здесь. Задавайте ваши вопросы.
— У вас есть дочь, миссис Гленнон?
— И сын тоже. А в чем, собственно, дело?
— Сколько лет вашим детям?
— Эйлин — шестнадцать, а Терри — восемнадцать. А в чем дело?
— А где они сейчас, миссис Гленнон?
— А вам это зачем? Они не сделали ничего плохого.
— А я и не говорил, что они провинились, миссис Гленнон. Просто я…
— Тогда почему вы хотите узнать, где они находятся?
— В действительности мы пытаемся установить…
— Я здесь, мам, — раздался чей-то голос из-за спины Мейера. Голос прозвучал неожиданно и напугал его. Рука его инстинктивно потянулась к револьверу слева на поясе, но вовремя остановилась. Он медленно повернулся. Парень, который стоял у него за спиной, был, несомненно, Терри Гленнон, бойкий малый восемнадцати лет, унаследовавший от своей матери пронзительный взгляд и узкий подбородок.
— Что вам угодно, мистер? — спросил он.
— Я — полицейский, — сказал Мейер, прежде чем этому парню взбредет в голову что-нибудь нехорошее. — Мне нужно задать вашей матери несколько вопросов.
— Моя мама только что из больницы. Она не может отвечать ни на какие вопросы, — сказал Терри.
— Ничего, сынок, все в порядке, — сказала миссис Гленнон.
— Позволь мне, мама, самому разобраться с этим делом. А вам, мистер, лучше уйти.
— Но мне нужно задать…
— Я считаю, вам лучше уйти, — сказал Терри.
Извини, конечно, сынок, — сказал Мейер, — но так случилось, что я занимаюсь расследованием убийства, и я думаю, мне придется остаться.
— Убий… — Терри Гленнон молча переваривал информацию. — А кого убили?
— А почему тебя это так интересует? А кого убили, как ты сам думаешь?
— Я не знаю.
— Тогда зачем ты спрашиваешь?
— Не знаю. Вы сказали «убийство», ну я машинально и спросил…
— Ага, понятно, — сказал Мейер. — Вы знаете кого-нибудь по имени Клэр Таунсенд?
— Нет.
— Я ее знаю, — сказала миссис Гленнон. — Это она вас прислала?
— Послушайте, мистер, — снова вмешался Терри, который, очевидно, решил не уступать. — Я же сказал вам, что мама больна. И мне наплевать на то, что вы там расследуете… она не будет…
— Терри, прекрати сейчас же, — строго сказала ему мать. — Ты купил молоко, как я просила?
— Ага.
— Ну, и где оно?
— Я поставил его на стол.
— Ну, и зачем мне нужно это молоко, если оно стоит на столе, куда мне не добраться? Поставь немного на плиту разогреваться и можешь идти.
— Что значит «можешь идти»?
— Это значит, что можешь спуститься вниз к своим друзьям.
— А почему о моих друзьях ты всегда говоришь с таким пренебрежением?
— Терри, пожалуйста, делай, что я говорю.
— И ты позволишь этому типу утомлять себя разными разговорами?
— Я не устала.
— Но ты больна! — вскрикнул Терри. — Ты же только что перенесла операцию, черт возьми!
— Терри! Не ругайся дома, — сказала миссис Гленнон, видимо, уже позабыв, что сама только недавно поминала господа всуе, когда Мейер стоял в коридоре. — А теперь, будь хорошим мальчиком, поставь греться молоко и пойди на улицу… найди там себе какое-нибудь занятие.
— Ну вот! Тебя не поймешь! — раздраженно бросил Терри. Он метнул на мать недовольный взгляд, одарив им на мгновение и Мейера, и с сердитым видом вышел из комнаты. Он взял со стола пакет с молоком, пошел с ним в кухню, погремел там кастрюлями и потом опрометью выбежал из квартиры.
— Он у меня парень с характером, — сказала миссис Гленнон.
— М-м-м-да уж, — прокомментировал ее слова Мейер.
— Так вас Клэр прислала ко мне?
— Нет, мадам. Клэр Таунсенд мертва.
— Что? Что вы говорите!?
— Да, мадам.
— Ай-яй-яй, — сказала миссис Гленнон, сокрушенно качая головой из стороны в сторону. Она повторила это несколько раз.
— Вы были дружны с ней, миссис Гленнон? — спросил Мейер.
— Да. — Ее взгляд стал каким-то бессмысленным и отсутствующим. Казалось, она размышляла о чем-то, но о чем Мейер не знал. Он уже много раз в своей детективной практике встречался с подобным взглядом, когда какая-нибудь новость пробуждает в людях различные воспоминания или ассоциации, и человек, которого опрашивают, как бы отсутствует, увлеченный своими личными мыслями и воспоминаниями. — Да, Клэр была хорошей девушкой, — сказала миссис Гленнон, но мысли ее были где-то далеко, и Мейер был готов пожертвовать многим ради того, чтобы узнать, о чем на самом деле она сейчас думала.
— Она ведь работала с вами в больнице, не так ли?
— Да, — сказала миссис Гленнон.
— И с вашей дочерью тоже.
— Что?
— С вашей дочерью. Я так понимаю, что Клэр очень дружила с ней.
— Кто вам это сказал?
— Врач-интерн из «Буэнависты».
— Ах, да, — согласно кивнула миссис Гленнон. — Да, они дружили, — призналась она.
— Они близко сдружились?
— Да. Мне кажется, что близко.
— В чем дело, миссис Гленнон?
— Что? Вы о чем?
— О чем вы все время думаете?
— Да так, ни о чем я не думаю. Я отвечаю на ваши вопросы. А когда… когда… когда убили Клэр?
— В пятницу вечером, — сказал Мейер.
— А-а, ну тогда она… — миссис Гленнон не договорила.
