– Да, да, да! – снова затряс головой Николай Иванович. – Разумеется, я понимаю. Проконтролирую лично. Но за что же его убили? Почему? И кто?
– Мы ищем ответы на эти вопросы, – сказал Гуров. – В связи с этим я и пришел к вам.
Николай Иванович не опознал предъявленного ему на снимке Костырева, сразу же заявив, что впервые видит этого человека. Кажется, вид покойного вызвал у него не самые лучшие чувства, потому что он очень быстро вернул Гурову фотографию, подчеркнув, что у него отличная память на лица и он бы непременно его узнал, если бы видел хоть раз. И фамилию эту он не слышал, и отрицал, что поручал Артемову заниматься его личностью.
– А что поручали?
– Да, собственно говоря, ничего конкретного… – поведя плечами, медленно произнес Николай Иванович.
– Но какие-то материалы Артемов вам показывал? – допытывался полковник.
Вместо ответа главный редактор открыл ящик стола и, покопавшись в нем, вытащил целую стопку, состоявшую из скрепленных между собой степлером листов.
– Вот! – сказал он, потрясая ею перед лицом Гурова.
– Что это? – не понял полковник.
– Это? – невесело усмехнулся Николай Иванович. – Это материалы, которые Артемов мне показывал. Немаленькая такая стопочка, верно?
– Что вы хотите этим сказать?
Николай Иванович вздохнул. Потом проговорил негромко:
– Артемов каких только мне материалов не притаскивал! О чем он только не собирался писать… Если вам интересно – можете почитать, я вам могу подарить все эти распечатки. Тут о чем только нет! И об инопланетянах, и о барабашках, и о происхождении человека, и об обычаях островных народностей… Да… Гриша был неугомонным человеком. Он не мог спокойно сидеть и писать о том, что, к примеру, в Южном Бутове отключили электроэнергию. Он все время искал каких-то сенсаций.
– Но неужели среди этих статей не нашлось ни одной достойной? – с удивлением спросил Гуров, кивая на край стола, куда Николай Иванович положил всю стопку.
– Гриша писал плохо, – ответил Николай Иванович таким тоном, словно ему стыдно об этом говорить и он жутко стесняется своих слов. – Может быть, кто-то другой и мог бы сделать из этих набросков что-то удобоваримое, но только не он. Он все пытался бросаться громкими фразами, знаете, как принято в некоторых нынешних телевизионных программах? Ну, к примеру: «Снежный человек – кто он? Реальность или выдумка? Читайте у нас!»
Николай Иванович произнес эти фразы утрированным, каким-то утробным голосом, и при этом громко. Гуров невольно усмехнулся, узнавая стиль анонсов и рекламы, популярный в последние годы на телевидении.
– Так это, наверное, хорошо? – неуверенно спросил он. – Ну, в смысле, что пресса обычно любит бросаться красочными фразами?
– У нас газета иного направления, – возразил Николай Иванович. – И это выглядело просто комично.
– А вы не пытались передать его материалы кому-то другому? Ну, скажем так, на переработку?
– Да что вы? – Николай Иванович воззрился на него, как на душевнобольного. – Разве Гриша согласился бы? Да он разнес бы в пух и прах и меня, и того, кому я их передал! Он же считал себя гением, которого никто не понимает…
Главный редактор встал из-за стола и отвернулся к окну, заложив руки за спину. Гуров видел, что он действительно переживает смерть своего сотрудника. Даже ирония, с которой он говорил об Артемове и его амбициях, была горькой. Ему явно было жаль своего подопечного.
– Вы не знаете, куда он собирался позавчера? – спросил Лев.
– Что? – думая о своем, переспросил Николай Иванович, чуть повернув голову.
– Позавчера днем, в два часа, Артемов встретился в одном кафе вот с этим человеком. – Гуров показал на фотографию мертвого Костырева.
– В кафе? – неожиданно живо отреагировал Николай Иванович. – Не «Бумеранг», случайно?
– А почему вы так думаете? – с легким удивлением спросил полковник.
– Молодой человек, – усмехнулся журналист. – Ведь я работаю в газете. И у меня целый штат сотрудников, пусть и небольшой. Разумеется, слухи о том, что в кафе «Бумеранг» убили десять человек, до нас дошли. И я даже поручил разузнать подробности, чтобы дать об этом статью в отделе криминальной хроники. Но… узнать удалось немного.
«Спасибо нашему ведомству! – подумал Гуров. – Не зря ребята работают оперативно, и информации просачивается крайне мало. Ну, а полностью скрыть такое дело, естественно, нельзя. Слухи, конечно, поползут, но статей при такой скудости фактов никто давать не решится. А там, дай бог, мы это дело раскроем, и тогда уже на все репортажи можно будет смотреть равнодушно».
– У вас недостоверная информация, – сразу пресек он главного редактора. – Все было совсем не так.
– А как? – с надеждой спросил тот.
– Так куда собирался позавчера Артемов? – повторил Гуров свой вопрос.
– Да, собственно говоря, я не знаю, – развел руками Николай Иванович. – Во всяком случае, я его никуда не посылал. Вы знаете, в последнее время он просто атаковал меня своими просьбами дать ему какой-нибудь материальчик погорячее. Но у меня ничего такого не было! Что я ему мог дать? Доверить статью о проблемах ЕГЭ я не мог, иначе она превратилась бы в сатирический репортаж, и ее можно было бы помещать в разделе «Юмор». Гриша вполне мог сделать из нее вывод, что во всем виноваты пришельцы с альфы Центавра. Да он и не взялся бы за нее! По его мнению, это слишком мелко. В конце концов, он замучил меня так, что я сказал, чтобы он писал о чем угодно, только чтобы это было хорошо. Вот так. И он пошел.
– Понятно, – подытожил Гуров.
Информация, полученная от Николая Ивановича, в сущности, повторяла то, что сказали ему журналисты. И сейчас оставалось уповать только на данные, хранящиеся в компьютере Артемова – рабочем или домашнем. Для возвращения Крячко было еще рановато: на то, чтобы профессионально осмотреть квартиру Артемова, требовалось время. А жил Григорий неблизко, в районе Новогиреева, так что у Гурова был хороший запас, чтобы основательно покопаться в его компьютере.
– Значит, Гришу и убили в том кафе? – тихо спросил тем временем Николай Иванович.
Гуров не ответил. Вместо этого он сказал:
– Я пойду осмотрю его компьютер. Спасибо за откровенность.
– Если вы думаете, что это как-то связано с его работой, выбросьте из головы, – заявил главный редактор.
– Ну, за совет тоже спасибо, но я привык решать сам, как мне делать свою работу, – поднимаясь, произнес Гуров.
Оставив в покое Николая Ивановича, продолжавшего сокрушенно вздыхать и что-то бормотать, он вернулся в кабинет журналистов. Как и ожидал, вся работа там была остановлена, и троица обсуждала последние новости. При появлении Гурова они, правда, приумолкли и несколько секунд наблюдали, как полковник садится за стол Артемова. Потом, не сговариваясь, потянулись к выходу, похватав со своих столов сигаретные пачки.
Гуров включил компьютер и спокойно, в одиночестве, принялся разбираться в его содержимом. Текстовых файлов здесь было мало, и все они представляли собой обрывочные материалы на разные темы. Но никаких статей на эти темы написано не было. Гуров почитал об урагане Катрина в материале шестилетней давности, об извержении вулкана Эйяфьятлайокудль в Исландии, о младшеклассниках, отравившихся котлетами в школьной столовой, и переключился на фото и видеоматериалы. Вот их было много, очень много.
Разные кадры, изображавшие неизвестных Гурову людей. Он листал фотографии, терпеливо просматривал видео, но пока что не находил абсолютно никаких зацепок. Все было очень хаотично, не связано между собой и не имело никакого отношения к перестрелке в кафе. Собственно, Гуров и сам не знал, что он может здесь найти, он лишь интуитивно чувствовал, что Гриша Артемов неспроста заинтересовался личностью Валерия Костырева.
Примерно через час, когда у полковника уже рябило в глазах, в кабинете появился довольный Крячко. Он без обиняков выложил перед Гуровым жесткий диск и сказал:
– Осмотр произведен в соответствии с вашими инструкциями, товарищ полковник!
– Не паясничай, – устало произнес Лев, откидываясь на спинку стула и снова ощущая, как хрустнули шейные позвонки. – Что-нибудь есть?
– В том-то и дело, что ничего, Лева. Ни-че-го! – по слогам подчеркнул Станислав.
– В каком смысле? Поясни! Ты что, успел просмотреть все содержимое компьютера? – удивился Гуров.
– А там и смотреть нечего, Лева! Дело в том, что вся, то есть абсолютно вся информация с компьютера удалена! Вообще удалена вся операционная система, и, по моему мнению, она не подлежит восстановлению.
– Подожди спешить с выводами, это пусть наши спецы-компьютерщики скажут, – заметил Лев.
– Пусть скажут, – охотно согласился Станислав. – Винчестер я, конечно, захватил. Но там пусто.
– А камера, фотоаппарат?
– Ничего нет, Лева. Дома была мать этого Артемова, так вот она мне сказала, что сын со своей камерой и впрямь не расставался. И позавчера с ней ушел на работу. Так что дома ее в принципе не могло быть.
