– Да, я работаю… А вы кто?
– Белая «Ауди», номер 734 – его машина? Так я и думал. Шестого июля она у тебя стояла во дворе около офисного центра на улице Полтавской?
– Шестого? Не помню… – тупо пробормотал Савелий. – Чего вы от меня хотите?
– В этом дворе произошло убийство, – спокойно напомнил Павел. – Теперь допер?
Испуганное молчание Савелия показало, что тот «допер». Зажимая руками голову, он начал задом отползать в кусты.
– Тормози, – сказал ему Павел. – Я еще не кончил. Ты видел, кто стрелял в того человека? Ты видел убийцу?! Говори, ну! А то тебе будет так плохо, что…
– Я ничего не видел. Ничего! – выкрикнул Савелий.
– Тогда почему ты сказал Давыдову, чтобы он держался от меня подальше? Что за странная мысль? Откуда она взялась в твоей бедной голове? Ты – экстрасенс?
– Я простой водила, я ничего не видел, – забубнил Савелий. – У меня семья.
– А ты о ней думал, когда трепал языком? Ну-ка посмотри на меня!
Павел осветил свое лицо фонариком. Савелий издал горлом звук, выражавший беспредельный ужас.
– Ты меня видел, – удовлетворенно заключил Павел. – Конечно, видел. Я просто хотел убедиться. Но все к лучшему. Ты поможешь мне выполнить мой план.
– Какой план? Как помогу? – с надеждой пробормотал Савелий. – Я помогу! Я готов! Скажите, что нужно, и я все сделаю!
– Да тебе и делать ничего не надо, – усмехнулся Павел. – Все и так сделано. Кузя, давай ствол!
Он положил на землю фонарь, достал из кармана резиновые перчатки и с хрустом надел их.
– Давай!
Выступивший из темноты Кузя сунул ему в руку пистолет Шалаева, на ствол которого уже был навернут глушитель. Савелий, кажется, не понимал, что происходит, но окаменел от ужаса. Павел направил на него луч фонаря и выстрелил прямо в сердце. Савелий отшатнулся, словно от удара, запрокинул голову и неловко повалился в траву. Павел сунул пистолет за пояс, наклонился и пощупал его шейную артерию.
– Готов! – сказал он и обернулся к своему напарнику. – Займись машиной! Протри там все. Пистолет под сиденье. Бутылку из-под коньяка – на заднее сиденье.
Сам он оттащил труп Савелия к машине и постарался хоть как-то уничтожить следы на месте убийства. Потом вдвоем с Кузей они забросили тело в багажник и надежно его там заперли.
– А если этот гад проснется раньше? – с беспокойством спросил Кузя.
– Я это предусмотрел, – сказал Павел. – Вкачу ему немного транквилизатора. Хотя и того, что ему всыпала Алена, должно хватить до утра. Но береженого, как говорится…
Они пересадили бесчувственного Шалаева за руль «Ауди», сделали ему укол, закрыли дверцы машины и пошли туда, где их ждала Алена.
Дверь с шумом отворилась, и в кабинет мощно, как флагманский корабль, вошел генерал Орлов. При виде его внушительной фигуры, седой головы и золотых погон у присутствовавшего на допросе лейтенанта Стаканникова душа ушла в пятки. Он побледнел, вскочил со своего стула и вытянулся по стойке «смирно», едва не опрокинув любимый кофейник Крячко, который мирно стоял на подоконнике. Арестованный, сидевший напротив Гурова в наручниках, иронически покосился на оробевшего лейтенанта и хмыкнул. Сам он не проявил ни малейшего интереса к высокому начальству, рассудив, по-видимому, что хуже уже не будет. Его грубое, с квадратным подбородком, лицо казалось перекошенным из-за огромного кровоподтека, который полностью закрывал его правый глаз и нависал над щекой. Губы у него также были разбиты в кровь, а когда он раскрывал рот, была видна свежая прореха среди передних зубов.
Генерал, не обратив никакого внимания на незнакомого лейтенанта, обвел быстрым взглядом лица Гурова и Крячко, а затем полностью сосредоточился на личности задержанного.
– Хороши! – выразительно произнес он, закладывая руки за спину и рассматривая сидящего в наручниках человека, как редкостный экспонат в кунсткамере. – Что за натюрморт вы мне тут устроили? Почему этот человек похож на яичницу с помидорами? Вы что, в газетах надеетесь прогреметь? Незаконные методы ведения дознания? У газетчиков это сейчас самая модная тема! Так как все это понимать?
Теперь арестованный посмотрел своим зрячим глазом на Гурова и одобрительно заметил:
– Правильно, начальник! Чеши их!.. А то, понимаешь, привыкли распускать руки!.. Вот пожалуюсь на вас своему адвокату…
– А ты закрой рот, – неожиданно сурово сказал ему Орлов. – С тобой отдельный разговор будет.
Тут он наконец заметил обмершего лейтенанта и грозно уставился на него.
– Кто такой? – прогремел он. – У вас судорога, что ли, молодой человек? Расслабьтесь, в этом кабинете не привыкли стесняться. Делают что хотят…
Ядовитая стрела была направлена в сторону хозяев кабинета, но полковника Крячко это нисколько не смутило.
– Несправедливо, товарищ генерал! – бодро отрапортовал он. – Делаем, что должно. Не выходя, так сказать, за рамки должностных инструкций. Вот вы изволили намекнуть на такое понятие, как натюрморт. Но возьму на себя смелость заметить, что натюрморт в переводе на человеческий язык означает «мертвая природа». А где вы видите тут мертвую природу? Эта самая природа чересчур даже живая, я бы сказал, наглая, как танк, природа. А разукрасили его при задержании, потому что оказывал сотрудникам вооруженное сопротивление. А Леву он вообще затылком уделал. Этого вы не видите? А к нему, между прочим, сегодня жена приехала…
– Да ты что?! – оживился Орлов. – Мария вернулась? Откуда ты знаешь? Звонила?
– Звонила, – скупо ответил Гуров. – Она, видимо, ненадолго. От силы на неделю. Потом опять укатит на гастроли. – На его лбу красовалась круглая внушительная шишка размером с голубиное яйцо, которую не могла скрыть даже стерильная наклейка.
– Черт возьми! Это надо взять на заметку, – сказал генерал. – А что? Давненько, по-моему, мы не собирались все вместе? Ты передай жене, что я по ней соскучился. И кто только эти гастроли выдумал?
Арестованный слушал чужой разговор без интереса. Только в какой-то момент потянулся и сказал:
– Вы, начальники, пока базарите, дали бы страдальцу сигаретку! Раз уж адвоката не даете, ха-ха!..
Крячко заглянул в сейф, достал оттуда пачку и сунул сигарету в зубы задержанному.
– Все тебе будет, гражданин бандит! – великодушно сказал он. – И курево, и адвокат – только колись! – он щелкнул зажигалкой.
– А что, не колется? – с интересом спросил генерал. – Зря! А кто это вообще такой, ребята? Мне доложили, что Гуров приволок какого-то отморозка, что на севере Москвы какая-то буча произошла – чуть вертолеты в воздух не подняли, гора трупов, понимаешь…
– Труп один, – сказал Гуров. – По предварительным данным, убит некто Забелин Григорий Ерофеевич. Его паспорт был обнаружен в сейфе покойного Вельяминова.
– Вот, значит, как! – с некоторым удивлением произнес Орлов. – Кем убит?
После этого вопроса Стаканников снова вскочил со своего места, в очередной раз потревожив кофейник.
– Виноват, товарищ генерал! – выпалил он. – Не рассчитал. Не овладел ситуацией. Готов понести любое наказание.
– Ишь, какой прыткий! – покачал головой генерал. – Ты мне мозги не забивай, лейтенант. Если виноват, пускай тебя твое непосредственное начальство наказывает. Ты лучше скажи, как ты вообще в одной компании с моими орлами оказался?
– Лейтенант Стаканников заметил у себя в районе человека, приметы которого мы разослали по всем отделам, – пояснил Гуров. – А если проще, то вот этого самого артиста он и заметил. И без промедления сообщил по команде. Ну а дальше мы с Крячко поехали его брать…
– А-а, ну тогда мне все ясно! – перебил его генерал. – Можешь дальше не объяснять. У вас с Крячко без пальбы не получается. Партизаны! Вот и молодого человека в свои игры втянули. – Он повернулся к Стаканникову и погрозил ему пальцем. – Ты, юноша, с них пример не бери! То есть хороший бери, конечно, а вот все эти штучки, натюрморты их всякие…
– Ну, что выросло, то выросло, Петр! – вставил Гуров. – По правде говоря, могло быть хуже. Хозяйка дома, где они прятались, жива, и слава богу! Честно говоря, не предполагал, что эти окажут такое злостное сопротивление. Это моя ошибка.
– Ладно, хватит об ошибках, – махнул рукой генерал. – Давай об удачах. Кроме того, что вы его взяли, что еще?
– Пистолет, – сказал Гуров. – Его пистолет отправили на экспертизу. Сдается мне, что из этого пистолета Бардина прикончили. Тогда однозначно нужно предъявлять обвинение в предумышленном убийстве.
Арестованный передвинул дымящуюся сигарету в угол рта, устремил неподбитый глаз на Гурова и спросил:
– Кому предъявлять?
– Ну кому? Пистолет у тебя взяли, значит, тебе и предъявлять, – сказал Гуров. – Логика!
– Так это сегодня, – простодушно сказал арестованный. – А кто сказал, что он вчера у меня был? Как-никак, а у меня два подельника, начальник. Пускай вину на всех делят.
